Чужое проклятие - Ольга Вольска

– А если они откажутся? – не сдавался настырный отец Рид.

– Не думаю. Я предложу им такие условия, которыми они просто не смогут пренебречь, – загадочно усмехнулась госпожа Пшертневская. – Итак, отец Рид, ваше мнение?

– С позиции церкви или с точки зрения разума? – неуверенно попытался отмазаться ее оппонент.

– С вашей! – не отступала госпожа кардинал.

– Мм… А почему бы и нет? – все-таки сдался несговорчивый отец Рид.

Госпожа Пшертневская шумно перевела дух и театрально смахнула со лба воображаемый пот:

– Ладно, с вами все ясно. Дальше. Что скажет наш оружейник? Виктор?

Мужчина, к которому на сей раз обратилась госпожа кардинал, меньше всего походил на священника, его неординарная внешность резко контрастировала со строгим обликом Профессора и отца Рида. Сутану, скорее напоминающую рубаху разгильдяя-подмастерья, он всегда носил на голое тело, на талии прихватывая щедро проклепанным кожаным ремнем. Напрочь лишенная каких-либо застежек или пуговиц, она вызывающе распахивалась на груди, демонстрируя торс во всем его мускулистом великолепии. Резко очерченное лицо, копна длинных, черных, густых, постоянно спутанных волос и трехдневная щетина являлись неотъемлемыми чертами Виктора Кипелова, что обеспечило их владельцу репутацию неисправимого пофигиста и бунтаря. Довершали эту сюрреалистическую картину байкерские перчатки с обрезанными пальцами, обтягивающие кожаные штаны и мощные армейские берцы черт знает пятьдесят какого размера.

Виктор, сидевший на подоконнике, с хрустом потянулся, откровенно демонстрируя свои плохие манеры.

– А мне-то что? Ну маги и маги, что я в них не видывал? По мне, так хоть черта нанимайте, – лениво отозвался он, давясь зевком, – лишь бы дело делал.

Госпожа Пшертневская благодарно кивнула. В поддержке Виктора она не сомневалась: этот лояльно относится ко всем, включая церковь, магов и представителей древних рас. Руководствуется исключительно здравым смыслом. «Лишь бы сволочью не был», – любил говаривать он.

– Миласа? – Теперь госпожа кардинал повернулась к тихонько прикорнувшей на табурете сотруднице, стеснительной и невыразительной, словно серая мышка.

– Я согласна с Виктором, – мелодично прожурчала миниатюрная женщина, ровесница главы специального отдела, и тряхнула волосами, выбившимися из-под монашеского платка.

– Вот и хорошо. – Госпожа кардинал устало закрыла глаза. Очень хотелось спать, до такой степени, что жажда и голод, возникшие из-за пропущенного обеда, уже давно отодвинулись на второй план. – Вот и все.

– А слово мечника для вас уже ничего не значит?! – На средину комнаты выдвинулся ладно сложенный высокий юноша в плаще пилигрима. Золотисто-русые волосы, стянутые в низкий хвост, резко контрастировали с темными бровями вразлет. Серые миндалевидные глаза пылали яростью и гневом.

– Хьюго де Крайто, остыньте, мне известна ваша позиция! – резко откликнулась глава специального отдела, усилием воли скидывая вкрадчиво наплывающую на нее сладкую дрему. – Проявите благоразумие и поймите: у нас нет иного выбора. В ходе последней операции отдел потерял тринадцать человек из восемнадцати!

– Да, но это еще не повод устраивать здесь приют для крыс! – упрямо насупился агрессивный юноша.

– Вы слишком холите свою ненависть, отец Хьюго, что отнюдь не пристало смиренному священнику! – повысив голос, едко парировал отец Рид, нервно протирая очки.

– А такая тварь, как ты, отец, вообще не имеет права носить крест! – задиристо огрызнулся Хьюго. Слово «отец» в его исполнении здорово смахивало на оскорбление. – Госпожа кардинал, неужели вам мало этого выродка и вы хотите нанять еще одного?!

– Что ты сказал? – Отец Рид быстрым, почти неуловимым движением оказался напротив Хьюго. – Повтори! – Серо-голубые глаза священника мгновенно утратили привычное добродушное выражение и злобно сузились. Воздух между мужчинами едва не искрил от напряжения.

– Хватит! – Звонкий возглас главы специального отдела разорвал тишину. – Отец Рид, отец де Крайто, немедленно прекратите!

Хрипло рыкнув сквозь неплотно сжатые зубы, Хьюго развернулся на каблуках и выскочил из комнаты, нахально хлопнув дверью.

– Рид?.. – Госпожа кардинал подошла к застывшему посреди кабинета священнику и умиротворяюще тронула его за плечо. – Вы как?

– Все в порядке, – выдохнул тот, расслабляясь и поправляя вновь съехавшие очки. – Господь заповедал нам прощать. Всех без исключения! Даже таких дураков, как наш отец де Крайто, храни Иисус его неспокойную душу…

Огромные часы на башне городской ратуши тягуче пробили десять раз. По-утреннему оранжевое солнце настойчиво карабкалось вверх по лестнице из перистых облаков, заливая светом улицы старой Буды. Ласково погладив стены Рыбацкого бастиона, оно согрело Замковый холм и вскоре обратило свое внимание на роскошный особняк, расположенный в районе Вархедь (он же Замковый квартал). Продвигаясь крайне осторожно, будто наощупь, солнце пробежалось по высокому крыльцу, раскрасило террасу, подсветив шесть изящных колонн, и в итоге достигло укромной комнаты на втором этаже здания. В старинный особняк Высокого дома князей ди Таэ мало кто осмеливался входить без приглашения, но ведь солнцу простительно все…

Анну разбудило нечто непонятное: это было какое-то внутреннее напряжение, а отнюдь не одинокий лучик, робко пробившийся сквозь щель в портьерах, и даже не шорох кем-то сминаемой ткани. Девушка рывком подняла голову с подушки, поморщилась от вспышки острой головной боли и слегка застонала. Тори, старая нянька, в этот момент двигалась к окну, чтобы раздвинуть шторы, но не успела дойти и до середины спальни. Приземистая карлица удивленно всплеснула ладонями и замерла на месте, боясь лишний раз потревожить любимую воспитанницу. Поговаривают, будто малый народец, представителем коего являлась и Тори, ходит так тихо, что даже зверю не под силу учуять осторожную поступь, но ощущения Анны после трансформации всегда обострялись до крайности, в десятки раз сильнее обычного. И так могло продолжаться по несколько часов кряду.

– Доброе утро, княжна. – Тори дошла наконец до окна, раздвинула портьеры, и в спальню хлынул золотистый солнечный свет. – Как вам спалось?

– Не знаю… – Анна рассеянно провела пальцами по своим спутанным волосам. – Как-то спалось, наверное…

Вчерашнюю ночь она помнила смутно – ровно до того момента, когда после трансформации взобралась с горем пополам в седло. А дальше – как отрезало… Но судя по тому, что Анна проснулась в своей постели, а все полученные ею ссадины и царапины оказались должным образом обработаны, до дома она все-таки добралась и, возможно, даже без лишних приключений.

– Помочь вам одеться, госпожа? – Нянюшка заботливо разгладила ладонями белый домашний пеньюар девушки, небрежно свисающий с приоткрытой дверки плательного шкафа.

– Нет, Тори, я не настолько… ох… слаба… ай… и далеко не в том… ох… возрасте… Уй-ой!.. – Анна с трудом привела себя в сидячее положение. Тело болело так, будто кости всю ночь в узлы завязывали.

Несмотря на протесты и душераздирающие постанывания своей госпожи, Тори все же помогла ей одеться, а затем расчесала и уложила в прическу длинную шикарную гриву бледно-золотистых волос, вьющихся крупной волной.

– Господин Эрик велел спросить, спуститесь ли вы к завтраку, – мягко сказала она.

Анна задумчиво всматривалась в зеркало, изучая свое отражение. Щеки чуть бледноваты, под ярко-зелеными глазами залегли нездоровые тени, на белках выступили красные прожилки. А в целом – ничего, терпимо. Как говорится, бывает и хуже, но реже.

– Завтрак? О да! Спущусь… Вполне вероятно, даже без травм…

С превеликим трудом добравшись до столовой и кое-как доплетясь до стола, княжна в изнеможении рухнула на мягкий, обитый гобеленом стул. Брата еще не было. Девушка безвольно растеклась по сиденью.

– Привет покоцанным бойцам невидимого фронта! – Этот веселый выкрик донесся с лестницы, и в столовую, заложив крутой вираж, влетело гравитационное кресло. В нем сидел молодой мужчина, князь Эрик ди Таэ. Он резко затормозил уже возле самого стола, бравируя впечатляющими навыками пилотирования, более приличествующими опытному воздушному асу, а отнюдь не водителю инвалидного устройства.

– Привет, Эрик, – страдальчески простонала Анна, пытаясь вернуть себя из растекшегося положения в исходное сидячее.

– Как спала, сестричка? – Эрик шаловливо закружил возле девушки, чем вызвал у нее новый приступ дурноты.

– Как убитая, и чувствую себя так же, – призналась княжна. – Тошнит, на душе муторно, в висках гудит.

– А если так? – Молодой человек взял ее за руку и на секунду прикрыл глаза, погружая себя в медитативный транс.

Анна немедленно почувствовала, как по телу разливается целительная энергия и боль утихает.