Байки и сказки старого мельника - Александр Ралот
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
***
Всё в нашем мире имеет своё начало и свой конец. Подошёл к концу и наш трудовой семестр в винсовхозе с красивым названием Гай-Кодзор.
Вечером нам торжественно, под туш, льющийся из огромного бабинного магнитофона, вручили почётные грамоты и весьма скромные денежные премии. После чего мы выставили на площади свои негнущиеся, насквозь пропитанные виноградным соком рабочие брюки и куртки. Позвали наших девчонок. Подожгли спецодежду и устроили пляски папуасов из Политеха. Сами понимаете, что у каждого из нас, как говорит Михаил Жванецкий – было. А на следующее утро старенькая, сухонькая бабушка-кастелянша безжалостно разбудила нас и потребовала вернуть принадлежащее совхозу имущество, а именно робы хлопчатобумажные, проходящие у неё по статье спецодежда. В противном случае мы обязаны вернуть в кассу предприятия по 37 рублей 60 копеек. Так как имущество казённое и его просто так прилюдно жечь никому не позволено. Вот вам и сон с пробуждением кошмарным. Автобусы приедут за нами часа через два. А посему мы все как один бросились на дорогу, ведущую от совхоза на винзавод. За этот месяц студенты-грузчики перезнакомились со всеми местными шоферами, встали поперёк трассы и взялись за руки. Гайдаевсую «Кавказскую пленницу» видел любой из нас и не один раз. Без всяких объяснений конфисковали у шоферов их водительские комбинезоны, ну, те самые, в которых они под своими машинами что-то постоянно чинят. На их глазах разорвали их на части, тем самым превратив в костюмы типа «спецодежда». Сколько было высказано в тот день великолепных комплиментов бабушке-кастелянше, про то отдельный сказ. Но заветные 37 рублей 60 копеек каждый из нас смог-таки сохранить! Потратили их чуть позже на девчонок-сокурсниц, самых милых, обаятельных и привлекательных в мире! С той поры воды утекло великое множество. Мы стали инженерами, большими и не очень начальниками. Объездили весь мир. Отведали и фуа-гра и хамона, и ещё много чего заморского. Как и полагается, обзавелись детьми и даже внуками, а как же без этого. Нынешние поколение студентов, гоняясь при помощи навороченных смартфонов за неуловимыми покемонами, и представить себе не может насколько вкусна банальная картошка, запечённая на костре и как аппетитна горбушка хлебного кирпичика за шестнадцать копеек. Как говорится, каждому поколению свое!
Оглобля, или шестьсот тонн жареных семечек
Не знаю, как другие, но лично я использовал все студенческие производственные практики прежде всего для того, чтобы посмотреть крупные города Советского Союза. Благо выбор нам, студентам Краснодарского политехнического института, представлялся в то далёкое советское время обширный. Хочешь, езжай в Москву или в Ленинград, а хочешь – в Куйбышев или в Воркуту. Родная альма-матер оплачивала практиканту проезд в оба конца, причём даже не в плацкартном вагоне, а в солидном купе! Выдавала на руки кое-какие суточные (это не считая стипендии, конечно, если студент её получал по итогам последней сессии), да ещё и на месте можно было кое-что подзаработать. Вот эта возможность получить некоторую сумму в честно заработанных рубликах и сыграла со мной злую шутку.
***
В Москве и Питере жильё надо было снимать за свой счёт. Во всех остальных городах оно представлялось бесплатно – за счёт принимающей стороны. А посему я решил, что настало время мне посетить город, что на великой русской реке Волге располагается.
И вот скорый поезд прибыл в славный город Куйбышев (ну да, тот самый, что сейчас Самарой зовётся). Вечерело. Поэтому, дабы не ночевать на вокзале я без задержки помчался в Отдел кадров элеватора (благо предприятие находилось совсем рядом; элеваторы они такие высоченные, их издалека в любую погоду хорошо видно.) Так, мол, и так, прибыл к вам для прохождения производственной практики. Все необходимые документы предъявляю. Прошу, значит, обеспечить меня жильём и заработной платой.
Старый кадровик, без одной руки, с орденской планкой на стареньком кителе хитро посмотрел на меня и, окая по-волжски, произнёс:
– И какую же ты, мил человек, зарплату желаешь получать? Большую, али маленькую?
– Большую конечно, – нисколько не смущаясь, нагло ответил я. У меня уже три года института за плечами. Считай, уже незаконченное высшее в кармане.
– Незаконченное высшее, говоришь. Это уже серьёзно, – усмехнулся в свои седые усы кадровик. – Ступай к нашей начальнице элеватора Зое Тихоновне, скажи, что готов трудиться помощником зерносушильщика. Вакансию, так сказать, собой закрыть. А я покедова все документы на твою персону готовить стану. Незаконченное высшее, говоришь, надо же. Поглядим. Чем чёрт не шутит, авось и справишься.
И он как-то по-отечески мне подмигнул.
***
Начальник элеватора Зоя Тихоновна, маленькая женщина в пыльном черно-сером комбинезоне смотрела на меня снизу вверх.
– Значит, к О-о-гло-о-бле в по-о-м-о-ощники, – делая ударение на букву «о» и произнося её по-волжски, нараспев произнесла она.
– Охохохоньки, даже не знаю как с тобой и по-о-ступить.
Так вроде бы у вас комплекция-то одинаковая будет. Да ты и помоложе его годков этак на двадцать пять. Может, даже и сдюжишь, ежели чего. Опять же зерно сушить надо. Дожди, почитай, каждый день с неба сыплют. Короче, возьму грех на душу. Потому как выхода у меня иного нет. Токма попроси его, чтобы обучил тебя поскорее, и быстренько сам в смену становись. Будете друг дружку сменять. Глядишь и об-о-о-йдётся. Да ты не пужайся раньше времени. О-о-пять же, там на зерносушилке зарплата хорошая. Будешь своим девкам гостинцы покупать. Ты, я погляжу, парень-то видный. Значит, обязательно девки имеются. А как же без этого.
***
В тот же день руководство элеватора милостиво выделило койко-место в заводском общежитии.
Мой сосед по комнате, слесарь Микитич, узнав, что я назначен в помощники к какому-то Оглобле тоже стал охать и даже по такому поводу приложился пару раз к бутылке с мутной коричневой жидкостью. Предложил и мне, но я решительно отказался. Сослался на то, что мне совсем скоро в ночную смену.
Глаза Микитича через минуту-другую заблестели, язык стал заплетаться, но то что он мне этим языком поведал, породило в моём желудке некий холодок.
– Понимаешь, паря. Оглобля он бывший зек. Отсидел, четвертак от звонка до звонка, за убийство. А так мужик ничего, если его, конечно, не злить и поперёк ничего не говорить, а тем паче делать. Потому как если побьёт, то это ещё считай, повезло. Главное, чтобы не зашиб до смерти. Ему-то что, ему тюряга, почитай, дом родной. Он ещё один четвертак отсидит, потому как привыкший. Мотай себе это на ус. Вон они у тебя какие развесистые, точно Мулявин песняровский.
***
– Значит так. Слухай сюда! – Оглобля, здоровенный мужик, весь в наколках, орал мне в самое ухо, пытаясь перекричать грохот машин.
– Видишь вот эту стрелочку, так не дай тебе бог, чтобы она опустилась до этой красной чёрточки. Будешь подкручивать это колёсико. Усёк? Короче, глаз с этой стрелочки не спускай. Иначе я его тебе выбью. Или вообще зашибу, если натворишь чего совсем непотребное. Я спать, а ты бди. Потому как ты молодой, тебе спать вредно. Потом отоспишься. На кладбище! Урок окончен. И Оглобля растворился в многочисленных подсобных помещениях элеватора. А я остался бдить, то есть следить за стрелкой и подкручивать колёсико. Усталость брала своё. Через пару часов даже ведро холодной воды уже не спасало. Короче, я уснул. Проснулся под утро. С Волги дул прохладный ветерок. Все моторы огромного элеватора гудели ровно и монотонно. Стрелка нервно дёргалась где-то далеко за красной чертой. Я машинально закрыл руками глаза. Но Оглобли нигде не было. С помощью колёсика быстро вернул стрелку в исходное положение. Спустя два часа появился мой наставник.
– Ну что? Всё у тебя в порядке? Глаз ещё на месте? Он посмотрел на прибор, на стрелку. Хмыкнул и, забрав вещи, пошёл в раздевалку.
«Неужто пронесло? – мелькнуло у меня в голове. Кажись, не заметил».
В скорости появились наши сменщики. А ещё через час я сидел на планёрке в малюсеньком кабинете начальника элеватора. Зоя Тихоновна позвала на планёрку почему-то именно меня, а не штатного зерносушильщика. Ну да начальству виднее, а мне польза. Отчёт по практике предстоит писать. Может, что-то что там, на планёрке, будут говорить, мне и сгодится.
– По-о-работали хорошо. Баржу загрузили, без задержки. Вниз по Во-олге ужо пошла. План по сушке подсолнечника даже перевыполнили. За это практиканту нашему отдельное спасибо. Только вот куда нам теперича шестьсот тонн жареных семечек девать, ума не приложу.
***
В следующую смену я уже работал на автомобилеразгрузчике. Принимал зерно. Но ещё месяца два, до самого конца моей производственной практики, все сотрудники элеватора ходили к заветному силосу, аппетитно пахнущему жареными семечками.
