Лечебная собака - Олег Рубенок

Нужен был специалист — профессионал в собачьем деле, и я поехал в Ленинград на выставку собак.

На выставке моя голова пошла кругом от разногорластого собачьего гама. Но я не потерял ее, как это было в молодости. Стреляного воробья на мякине не проведешь. Я даже глазеть на собак не стал, а начал присматриваться к людям.

Вскоре мое внимание привлек длинный и тощий мужик примерно моих лет. Он ходил от ринга к рингу, выставив вперед всклокоченную бороду с дымящейся трубкой, и высокомерно поглядывал на разнокалиберных и разномастных собачьих владельцев.

Такой не мог быть дилетантом.

Я стал крутиться возле него, и когда он останавливался перед каким-нибудь рингом, делал то же самое, но стремился встать так, чтобы оказаться впереди него. Я надеялся таким образом попасть в поле его зрения. Но он все время смотрел поверх меня. Тогда я позволил ему несколько раз споткнуться о себя. И только после этого он скосил глаза на меня и, пыхнув трубкой, спросил:

— Любите собак?

— Ужасно! — выдохнул я свое лживое признание разом. — Мечта детства… Только вот все недосуг было. Жизнь, понимаете, крутила и бросала… А тут думаю, да сколько ж можно маяться без верного друга!? Разозлился — и хлоп по жене кулаком!

Он окинул меня внимательным взглядом и опять пыхнул трубкой. На этот раз презрительно. Конечно, эта жердь принимала меня за слабовольного и тщедушного человечка и, наверное думала, что я вру и вру от собственного бессилия. А меня просто чуть-чуть занесло. И я сразу же показал ему, что умею исправлять собственные промахи.

Сначала я прочистил горло, кашлянув раз-другой. И только после этого смущенно пробормотал:

— Жена у меня в голове застряла… а тут кулак как назло подвернулся… Конечно, стукнул по столу.

Он опять пыхнул трубкой, как бы давая мне понять, что до него все доходит, несмотря на то, что он такой длинный. Значит, я не ошибся. Толковый мужик оказался. Такому можно и довериться.

— Кутенка мне надо, понимаете? А тут глаза разбегаются… Того и гляди: или надуют, или сам оплошаешь.

— Да, иногда мы ошибаемся, и за некоторые свои ошибки приходится расплачиваться всю жизнь, — глубокомысленно изрек незнакомец, не вынимая трубку изо рта.

— О, это мне знакомо! — охотно согласился я с ним. — Но собаки долго не живут.

Он пыхнул трубкой раз-другой, что-то обдумывая. Я с надеждой смотрел ему в глаза. Наконец, все еще находясь в глубокой задумчивости, он сказал:

— Ведь вам нужен пес для души?

— Вот именно! — обрадованно воскликнул я, чувствуя, что нахожу у него полное понимание. — Для души и еще для здоровья!

— Ну, а какая порода вам больше по душе?

— Только не овчарки! Они чуть чего — сразу за горло. Зачем такого зверя в квартире держать!? Ведь я живу не где-нибудь в лесу, а в приличном городе, среди порядочных людей. Слышали, небось, про Новгород?

— Это где-то на Северо-западе.

— Вот именно — там! И шавок я терпеть не могу! От них — все собачьи беды.

Он удовлетворенно пыхнул трубкой.

— И еще, знаете, коллей не люблю. Нет ничего в них такого собачьего, по большей части на овец смахивают, и интеллект у них — на уровне дворняжек. Только и умеют, что палку таскать. Мне нужен пес умный, человеколюбивый, красавец, и чтоб не брехун был.

Он внимательно оглядел меня. Наверное, определял: шаромыжник я или нет. Убедившись, что я выгляжу как порядочный человек, сказал:

— Пожалуй, лучше всего вам подойдет ирландский сеттер.

— А он кто будет?

— Вообще-то он — охотник. Но американцы давно держат его так, для интерьера.

— Американцы, говорите, держат? Там народ деловой, зря никого держать не будет. — я с надеждой заглянул в глаза специалиста. — А не подскажете ли, где у нас можно достать его?

Домой я вернулся с маленьким сеттеренком. Он был еще совсем голеньким и длинным крысиным хвостом наводил на всех ужас.

— Ты не мог ничего уродливее привезти оттуда? — сердито спросила хозяйка, подозрительно глядя на щенка.

— Это он такой урод пока маленький, — поспешил я проинформировать супругу. — А вырастет — будет красавец.

Но мой ответ не произвел на нее должного впечатления.

— А что это хоть за порода?

Я приосанился и, зная, как она любит все импортное, гордо сказал:

— Ирландский сеттер!

Ее лицо перекосило:

— Ты брось заливать! Ирландский сеттер — красивейший пес! В молодости один за мной ухаживал, так я еще помню, как его ирландец выглядел.

— Я же сказал тебе: когда он вырастет, тогда и будет совсем другим… красавцем. А пока вот — гадкий утенок.

— Он же — голый! — нервно взвизгнула жена. — Как это до тебя не доходит!? Ирландцы — длинношерстные!

Вообще-то это аргумент. Но, Боже! Нельзя же так больному человеку отравлять остаток его дней.

— Когда он вырастет, тогда и она удлинится, — не очень уверенно настаиваю я на своем.

Жена почувствовала это и продолжает наседать:

— Видишь ли, если у колли, которых ты терпеть не можешь, с детства длинная шерсть, то и с возрастом в них ничего не меняется — они остаются длинношерстными красавцами как и в молодые годы.

Аргументы убедительные, и меня уже колотит от них.

Я перехожу на крик:

— Ничего ты не понимаешь в собаках!

— Видишь ли, — упорствует она, — если бы я никогда не видела ирландца, я и не спорила бы с тобой. Пусть остается уродом. Но я еще раз говорю тебе, что в молодости один ухаживал за мной…

— Да никто не ухаживал за тобой в молодости, кроме меня дурака!

Вся моя беда в том, что я тоже видел ирландца на выставке, и мне нечего возразить по существу.

Я подбегаю к столу, на котором для такого случая стоят и лежат мои лекарства…

— А! — безнадежно машет жена рукой. — Пусть будет на одного урода больше. И можешь не сомневаться: этот тип, точно, обманул тебя.

— Это какой еще такой тип? — простонал я, как подкошенный падая на диван.

— Ну… тот небритый, который посоветовал тебе этого щенка купить.

— Да никто мне ничего не советовал! — гордо возражаю я, уткнувшись носом в подушку. — Я сам себе — советчик!

Я представляю, как она недоверчиво качает головой.

— Смотри… а то ведь там много всякого жулья. Порядочные люди собак держать не станут и уж тем более не будут торговать щенками.

— Мало приобрести породистого щенка, еще надо умудриться подобрать ему звучную кличку, — сказала жена с утра пораньше. — А справки я уже навела: этот урод вполне может оказаться какой-нибудь дворнягой.

— Справки ты наводила у моих знакомых.

— Мои знакомые не хуже твоих разбираются в кинологии.

Она выскользнула из-под одеяла и ушла на кухню. Уже оттуда крикнула:

— Займись лучше делом! На собачьи клички, как и на одежду, существует мода. Разберись, что сейчас в ходу!

Я уже знал, что собаки встают рано, и, не дожидаясь завтрака, пошел на поляну, отведенную горисполкомом для их выгула, благо она была рядом с нашим домом. Мне хотелось из первых, так сказать, уст узнать, как далеко ушли мы от шариков и тобиков.

На поляне выгуливалась всего одна восточно-европейская овчарка под присмотром молодой хозяйки. Простоволосая, в яркой импортной куртке, в коричневых сапогах выше колен и в закамуфлированных брюках, она бегала за своей четвероногой подругой и отчаянно вопила:

— Эльдорадо! Эльдорадо!

Я не сразу сообразил, что этот вопль относится к собаке, а сука, похоже, вообще не понимала, что богатейшее в прошлом месторождение золота хоть какое-то отношение имеет к ней. Она, как говорят в таких случаях, даже ухом не вела.

Когда женщина решила перевести дух и остановилась, я подошел к ней.

— Здравствуйте! — вежливо сказал я.

— Пожалуйста, не приставайте ко мне с вопросами!

Она нервно тряхнула головой, и ее рыжие волосы в лучах утреннего солнца полыхнули огнем.

— С какими? — ошарашенно посмотрел я на незнакомку.

— У вас, что, нет никаких вопросов?

Она посмотрела на меня, и на ее прекрасном личике, покрытым легкими веснушками, четко обозначилось удивление.

— Абсолютно — никаких., — невинно пожал я плечами.

Маленький веснушчатый носик сморщился и от этого в ее карих глазах стало еще больше наивного удивления.

— Тогда зачем же вы подошли?

Я коротко, но с достоинством сказал:

— Дать совет.

Она опять нервно тряхнула головой, и рыжие волосы снова полыхнули огнем.

— В советчиках не нуждаюсь? — гордо воскликнула она.

— Но мой совет касается не вас, а вашей собаки, — продолжал настаивать я.

— Тем более! Я никому не позволяю вмешиваться в воспитание моей собаки!

— Но мой совет к воспитанию никакого отношения не имеет. Я хотел поговорить с вами о кличке, — ласково улыбнулся я незнакомке. — Мне кажется, что только последний идиот может дать собаке такую длинную и несуразную кличку. Пока вы докричитесь до конца этого слова, начало его уже вылетит из головы вашей подруги. Кличка должна быть короткой и звучать резко, как звук хлыста или выстрела.