Все связано - Эмма Чейз

В любом случае, как только вы распознаете Язык Плачущего Ребенка, жизнь становится намного слаще. И спокойнее.

Плюс — еще есть загвоздка — несмотря на изнуренность? Угнетенность? Плач, который заставляет вас заткнуть уши?

В любом случае вы их любите. Абсолютно. Неистово.

Сильно.

Вы бы ничего в них не изменили — не продали бы за хренов iPhone в Китае. Звучит странно, я знаю. Ну, вот так вот.

К черту Корпус Мира. Отцовство — это самая тяжелая работа, которую вы будете любить.

***

Так, теперь, спустя два года, возвращаемся к нашему сексу, достойного порно…

Скольжу рукой под зад Кейт — сжимая его и приподнимая — чтобы мы были еще ближе. Увеличивая темп. Приближаюсь своим лбом к ее и открываю глаза. Чтобы я мог наблюдать.

Я такой жадный. Хочу впитывать каждый ее вздох — любой намек на блаженство, который проявляется на ее утонченном лице. Блаженство, которое дарю ей я.

Я знаю тело Кейт так же хорошо, как знаю свое. Это знание дает мне удовлетворение, уверенность, силу, что не совсем могу объяснить. Мы абсолютно гармоничны. Единение тел и душ. Хорошо смазанная машина, работающая в тандеме и нацеленная на достижение момента истинного райского наслаждения, которое я испытывал только с ней.

Дыхание Кейт меняется. Оно становится прерывистым и отчаянным, и я знаю, что она уже близка. По моей груди капельками стекает пот. Я двигаюсь сильнее, с каждым толчком глубже проникая в нее. Теплые искорки щекочут мне спину, от чего у меня сжимается мошонка. Меня бросает в жар до тех пор, пока каждая клеточка моего тела не начинает содрогаться. Дрожать. В мольбе о разрядке.

Иисусе.

Я поднимаюсь вверх, практически полностью выходя из нее. Затем, на секундочку, я застываю. Мы балансируем на грани. Вместе. Смакуя ощущение этого прекрасного момента — прямо перед тем, как вы достигаете оргазма — охрененное чувство.

Скольжу своим членом внутрь ее, проникая как можно глубже, а Кейт двигается мне навстречу. Она сильно сжимается вокруг меня, хватаясь за меня сильнее, пока мое тело не содрогается в экстазе.

Я держусь за попку Кейт так, будто от этого зависит моя жизнь. Прижимаюсь губами к ее шее, чтобы приглушить звуки, которые я не могу контролировать.

— Кейт… Кейт… черт… Кейт…

Это поразительно. Фантастично. Но не необычно. Потому что нам просто вот так хорошо вместе.

Я тяжело дышу, когда снова опускаюсь на землю. Но я пока не шевелюсь. Мне просто не хочется. Думаю о том, чтобы снова лечь спать. Прямо на ней.

Она не будет возражать.

По крайней мере, я так думаю, пока Кейт не делает такое движение, которое забавляет всех женщин на земле. И заставляет каждого мужчину на земле захотеть завизжать, как резаный поросенок. Без предупреждения, она пользуется мышцами своей всемогущей киски и сжимает мой чрезвычайно чувствительный член.

Парни это ненавидят. Нам не кажется это смешным. Кейт это знает.

Я дергаюсь назад, выхожу из нее и скатываюсь на кровать.

Пытаюсь выглядеть раздраженным, но не совсем получается. Потому что у Кейт сверкают глаза. И она хохочет. У нее взлохмачены волосы, румяное лицо, выглядит она только-что-оттраханно красивой, и не улыбнуться ей в ответ просто невозможно.

Это она тоже знает.

Я шепчу:

— Привет.

— Привет.

Я поворачиваюсь на спину, а Кейт подползает ближе, кладет голову мне на грудь, а ладонь — на живот.

Мое тату? Заметили, ведь? Дааа — я сделал себе еще одну сразу же после рождения Джеймса. Она простенькая, ничего кричащего. Но она была с таким же смыслом, как и имя Кейт на моей правой руке.

Это было просто Джеймс. Прямо у меня над сердцем.

— Ну что, — начинает Кейт — сегодня большой день, а?

Провожу пальцами по ее волосам.

— Нет. Большой день на следующей неделе. Сегодня просто техническая сторона дела.

Сто шестьдесят восемь часов, восемь тысяч шестьсот сорок минут.

Не то чтобы я считал.

Вот когда это будет официально. Вот когда Кейт Брукс станет моей женой. Когда она будет не только спать в моей кровати, потому что ей этого хочется, но и потому что юридически будет обязана быть там.

Муж и жена. Плоть от моей плоти. Что Бог сочетал, того человек, который хочет приложить к этому свою руку, да не разлучает.

Кейт закусывает губу.

— Парни рассказали тебе, какой у них план?

Она имеет в виду мальчишник. Мой мальчишник.

Мой мальчишник в Лас-Вегасе.

Холостяцкая вечеринка — это ночь празднования окончания холостяцкой жизни мужчины, самым бурным и развращенным способом, каким только возможно. Секс и алкоголь — главная тема. Вы же видели кино — Мальчишник в Вегасе, Мальчишник… это последняя гулянка. Как ночь перед тем, как вам отправиться на войну или, если вы женщина, перед тем, как сесть на диету.

Ожидается, что жених попытается насытиться всеми вещами, которых он, скорее всего, больше не получит, когда наденет то кольцо на хорошенький пальчик своей невесты.

Конечно же Кейт не среднестатистическая невеста. И так как наши отношения — и наша сексуальная жизнь — намного лучше, чем когда-либо — поначалу я не хотел никакой вечеринки. Просто не видел в этом смысла.

Для немногих мужчин, таких, как я, когда вы влюбляетесь, все остальные сиськи и задницы в мире просто… смешиваются в одну. Это как… машины в городе — гудение клаксонов, рев моторов, скрежет тормозов по асфальту. Я их слышу, знаю, что они там, но мне на них просто наплевать. Я не смотрю в их сторону. Больше не смотрю — потому что у меня в гараже есть первоклассная классика, которая ждет, когда я приду домой и проедусь на ней.

Она единственная, кого я хочу.

Но постепенно парни меня убедили. Джек, Мэтью и Стивен зажали меня в угол в конференц-зале и объяснили, что холостяцкая вечеринка на самом деле не для меня. Она для других парней, которым надо потрудиться, чтобы кого-то затащить в постель.

Имеются в виду, холостые парни и… вы знаете… те, которые уже женаты.

Услышав их мольбу по этому поводу, я был в деле. Между работой, Кейт, и обожаемым маленьким диктатором, коим является наш сын, я толком не проводил время с ребятами. Я решил, что это будет отлично — ночь воссоединения — на долгую память с моими близкими друзьями.

Поэтому когда Кейт спрашивает меня, рассказали ли мне мои друзья о своих планах, я отвечаю:

— Не совсем.

Точные слова Мэтью были: «Меньше знаешь, крепче спишь. Правдоподобное отрицание». Но я не хочу говорить этого Кейт. Это заставит ее беспокоиться.

Однако она не отступает.

— Хорошо, если бы тебе пришлось угадывать, как думаешь, что вы будете делать?

Я снова пожимаю плечами.

— Поедим стейки, казино, выпивка …

— Стриптизерши?

Слышите, как меняется ее голос? Начинает злиться?

Мои брови ползут вверх.

— Посещение стрип-клуба, скорее всего, будет включено в маршрут, да.

Она фыркает. Как бы говоря, что я такой придурок. Потом она садится и складывает руки на груди.

— Конечно. Ты же не достаточно времени провел в компании стриптизерш — тебе надо впихнуть их в свою последнюю ночь перед нашей свадьбой.

Вы когда-нибудь слышали о Системе Противоракетной Обороны — система ПРО? Начатая Рейганом в восьмидесятых, ее единственной целью было защищать от нападения со стороны других стран. Разрушить их ракеты до того, как они нанесут удар. Уйти от разрушений. Система не анализирует аргументов оппозиционной стороны. Здесь нет времени подумать, что, может быть, у противника есть веская причина для нападения. Она просто реагирует. Немедленно. Чтобы защитить.

— Не психуй — это холостяцкая вечеринка. Хочешь сказать, что Ди-Ди не притащит какого-нибудь парня… или даже десять… которые будут трясти своим хозяйством перед твоим лицом?

Разве я не говорил, что девочки тоже отправятся с нами в это путешествие? Они едут. Долорес посчитала, что будет весело провести групповую экскурсию, а потом разъехаться по разным сторонам на ночной разгул. Я думал, что это сказочное предложение — практически заставило меня полюбить Долорес.

— Это другое, и ты знаешь это, — возражает Кейт.

— Вообще-то нет.

— Тебе не понравится, если Ди наймет стриптизеров?

Много лет, Сестра Би говорила нам, что глупых вопросов не существует. Ну что за ерунда.

Малейшая мысль о том, что полуголый парень будет тереться о Кейт? Заставляет меня что-нибудь разбить — например, чье-нибудь лицо. Устроить Бойцовский Клуб и разнести кого-нибудь на мелкие кровавые кусочки, чтобы он вообще забыл, какого это быть человеком.

Может, я рассуждаю, как пещерный человек. Может, это неразумно и пренебрежительно и несправедливо. Но вот такой я.

— Конечно, мне это не понравится!

— Ди-Ди говорит, что хорошо для гуся, хорошо и для гусака.

— Мэтью надо поучиться, как бы заткнуть своего гусака.