Все связано - Эмма Чейз

— Манда!

Я ерошу его волосы.

— Теперь ты просто выпендриваешься.

Кейт достает его из стульчика и прижимает к себе.

— Ты позавтракал, малыш? Хочешь спеть песенку с мамой?

Он хлопает в ладоши.

Большинство из предпочтений Джеймса и того, что он не любит — отражает мои собственные. Я ненавижу брокколи. Женщины, которые комментируют спорт — его раздражают. И он презирает фигурное катание по телевизору. Но он любит голос Кейт.

О — и ее грудь. Видите, как он наклоняется, чтобы лицом потереться о нее? Наслаждается ее мягкостью.

Я слегка толкаю его в плечо.

— Чувак, время вышло — грудь была напрокат. Теперь все.

Кейт кормила его год. Потом это был ад. Не то, чтобы я винил его. Если бы Кейт сказала мне, что ее идеальная грудь была под запретом? Я бы тоже закатил хренову истерику.

Личико Джеймса морщится — как у Демина из фильма Омен.

Он хватается за плечо Кейт обеими руками и кричит:

— Моя. Мама моя!

Я притягиваю ее немного к себе.

— Технически, она принадлежит нам обоим, приятель. Мы можем поделиться. Но вот они? — я показываю на грудь Кейт. — Они — мои.

Он кричит громче.

— Нет. Мое!

Зигмунд Фрейд застрял бы в этом доме на день.

Я качаю головой.

— Я так не думаю.

— Моя мама!

Вступать в перепалку с двухлеткой не очень хорошая идея. Это битва, которую нельзя выиграть.

Кейт толкает меня в грудь.

— Перестань его дразнить. И иди в душ, а то мы опоздаем.

Я целую ее в лоб. Потом, за ее спиной, я показываю на себя и губами говорю Джеймсу: Моя.

Он бросается в меня малиной. Умник.

Когда я возвращаюсь на кухню, Кейт начинает петь. Нежным, чистым голосом, от которого у меня до сих пор подкашиваются колени.

И набухает в паху.

Я знаю эту песню — «Реактивный самолет» Джона Денвера — но она изменила слова, чтобы подходили к ситуации.

Потому что мы улетаем на реактивном самолете

И вернемся в воскресенье

О, Джеймс, мы так сильно тебя любим

Кейт медленно покачивается, и глубокий карий взгляд Джеймса обращен только на нее одну. Он смотрит на нее с бесконечным обожанием. Абсолютным поклонением. Преданностью.

Я на нее смотрю также. Каждый день.

Я не большой фанат покорности. Но наблюдать за ними вот так? Заставляет меня чувствовать себя смиренным. Счастливым. Прям как Иосиф чувствовал себя, когда смотрел на свою жену с маленьким Иисусом на руках. Просто чертовски везучий быть частью чего-то такого невероятно сакрального.

Мы улетаем на реактивном самолете

И вернемся в воскресенье

О, Джеймс, мы так сильно тебя любим

Я отрываю от них свой взгляд и направляюсь в душ.

ГЛАВА 3

Мы приезжаем к моей сестре чуть позже семи утра. В квартире какой-то сумасшедший дом — дети кричат, взрослые говорят, гремят посудой, лают собаки.

Ну… одна собака. Ее зовут Мишка — это немецкий дог. Это я подарил его Маккензи на прошлое Рождество, потому что с пони Эплджеком получилось не совсем то, что я планировал. Несмотря на довольно серьезную мольбу, уговоры и договоренности, Сучка так и не сломалась и не согласилась, чтобы пони, которого я купил Маккензи на рождество, жил вместе с ними. Главным ее аргументом была Ассоциация Собственников Жилья Западной Части Центрального Парка.

Если вы не знакомы с такого типа организациями, я вас просвещу. Это старческая версия гестапо — в составе которой в основном злые морщинистые толстосумы, которые так и ждут, что кто-нибудь сделает то, что они не одобрят.

Например, гирлянда на двери или слишком громкая музыка… или перестройка спальни в чертов хлев.

Вместо того чтобы попытаться сломать систему и рискнуть быть выселенными, Стив и Александра переселили Эплджека к моим родителям — оставив при этом бедную племяшку без домашнего питомца. Что было совершенно недопустимо. Следовательно — Мишка.

Он классный. И большой. Будто карликовый кузен пони.

Но он нежный — замечательно ладит с детьми — хоть и понятия не имеет, какой он, на самом деле, здоровый. Он всегда пытается забраться в сумку Александре или усесться на колени к Стивену — отчего становится даже дышать сложно.

Кейт и я входим в гостиную с Джеймсом у меня на плечах, и Мишка приветствует нас глубоким гавканьем и слюнявым лизанием. Кейт здоровается с родителями и идет на кухню с моей матерью, тараторя список инструкций и распаковывая вещи для ночевки. Ставлю своего сына на ноги, и он шагает утиной походкой в угол комнаты, где его кузен Томас тихонько строит башню из кубиков.

Если Маккензи — близнец моей сестры Александры? Малыш Томми — весь в Стивена. Он немного худоват для его возраста. Но высокий — долговязый. У него темные волосы, глаза — голубые и задумчивые. У Томаса легкий характер. Спокойный. Идеальный инь по отношению к янь, коим является мой дьяволенок-сын.

Со злобным хихиканьем, Джеймс ломает башню Томаса. Но он не жалуется. Просто начинает строить новую. Я немного поборолся с Мишкой, пока в комнату не вошла моя сестра с чашкой горячего кофе для меня.

Я беру чашку и показываю на Мишку.

— Как проходит приучение к туалету?

У Мишки слабый мочевой пузырь. И хотя это не умоляет его привлекательности, это не совсем умно с его стороны.

— Фантастично — если целью было превратить мой персидский ковер стоимостью в девять тысяч долларов в его место для пописов.

Я вопросительно смотрю на ковер.

— У него хороший вкус. Это невероятный ковер, Лекси. Я подумываю пописать на него сам.

— Смешно.

Я делаю глоток кофе.

— Стараюсь.

Она ведет меня в соседнюю комнату — столовую.

— Прошлым вечером я говорила с организатором свадьбы и закончила с рассадкой гостей. Взгляни.

Свадьба.

Ладно — большинство парней скорее согласились бы повыдергивать все свои зубы, чем оказаться втянутым в планирование свадьбы. Простите, что скажу вам сейчас, но нам плевать на цвет или украшения, или стиль теснения чертовых приглашений. Если мы ведем себя так, будто нам интересно, то только потому, что мы умные — и пытаемся держать вас подальше от своей задницы.

Пока невеста выглядит хорошо, и в коктейльное время подают мини хот-доги? Мы тут как тут.

Поэтому в самом начале, я с радостью предоставил подготовку всех деталей большого дня Кейт и моей сестре. Но потом я начал слышать такие слова, как скромный или маленькое тихое событие и ничего помпезного. И мне пришлось вмешаться.

Потому что когда олимпийцы выигрывают золотую медаль, разве у них есть маленькое тихое событие?

Конечно, нет.

Они устраивают парад с конфетти.

Что меньшее, из чего заслуживает Кейт. Потому что она сделала то, что каждый — включая членов моей семейки — думали сделать невозможно. Она меня приручила. Огромный приз — недостижимый — многомиллионный джекпот.

Это надо отпраздновать. Грандиозно.

Плюс, день свадьбы у женщин должен быть особенным — незабываемым. Он у них бывает только раз. В случае Кейт — это абсолютная правда, потому что вскоре после того, как родился Джеймс, мы сидели и обсуждали то, что будет делать один из нас, если другой сыграет в ящик раньше времени. Слышали про того парня, который сказал «Это лучшее, самое лучшее, что я когда-либо делал» в «Повести о двух городах»? Тот самый, который пожертвовал собой, чтобы женщина, которую он любил, могла жить дальше с другим мужчиной?

Хренов слизняк. Он заслужил того, чтобы его повесили. Я не он.

Конечно, я хочу, чтобы Кейт была счастлива — но я хочу, чтобы она была счастлива со мной. Или вообще ни с кем. Поэтому если я умру раньше нее? Ей просто придется доживать самой по себе.

Холостой.

Вне брака.

Потому что если она подцепит другого мужика? А у моего сына будет какой-то лузер в качестве отца?

Я буду являться к ней. Постоянно. Как в «Проклятии».

Думаете, это ужасно, не так ли? Эгоистично, чересчур самолюбиво?

И почему вас это удивляет?

Ладно, вернемся к свадьбе. Как только я взял на себя бразды правления, дело стало набирать обороты — никакой бесполезной траты, никаких упущенных деталей. У меня и Александры получается хорошо работать вместе. Ее гиперактивное планирование и организаторские способности помножились на мое детальное контролирование и решительный настрой организовать идеальный день. У нас также был помощник из Лорен Лафорет, самый известный в городе организатор свадеб, чтобы быть уверенными, что все наши большие планы воплотятся в реальность.

Пусть Принц Уильям и Кейт поцелуют меня в задницу. Любители-непрофессионалы. Свадьба века у нас в кармане.

На обеденном столе стоит модель торжественного зала отеля Четыре Сезона, с дюжиной миниатюрных столиков и сотней стульчиков с именными табличками.