Государь (СИ) - Алексей Иванович Кулаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Обещаешь?
Только один раз чужой(это уже стало окончательно ясно) чуть повысил голос — вернее сказать, они смогли полностью разобрать его ответ на непонятную, но очень эмоциональную претензию друга семьи:
— Ты сдурел, что ли? Куда ты полез?!?
Звякнув бутылочным горлышком о хрусталь стопки, и с шумным глотком переправив сорокоградусную в горло (очень уж характерными были звуки из-за прикрытой кухонной двери, чтобы в них ошибиться), отставной майор буквально зашипел:
— У тебя совесть есть, экстрасекс? Ты уйдешь, а нам тут дальше жить!!!
— Меньше эмоций, Дающий жизнь. Я этого банкира еще мастером цеха и профоргом завода помню — и уже тогда это был гнилой человечишко. Начальник цеха, заместитель директора завода, начальник районного жилкомхоза — который он затем удачно приватизировал. Один из основателей и владельцев регионального банка, щедрый меценат, чуткий к людским горестям и бедам… Как-то ему нимб голову не жмет?
— Вот!!! Поэтому я тебе еще раз говорю!..
— Довольно… Спи.
Дребезжащий звук удара чего-то увесистого по тарелке, и наступившая затем мертвая тишина сильно напрягли и без того встревоженных подростков.
— Младший!
Поглядев на бледную сестру и кое-как отцепив от себя ее пальцы, Павел опасливо открыл дверь и замер на пороге кухни, моментально отыскав взглядом дядю Виталия. Который, оказывается, всего лишь прилег лицом в тарелку с закуской (частично передавив последнюю) — и прекрасно себя там чувствовал, сладко похрапывая среди маринованных помидорок.
— Наш гость утомился. Солнечная постелит ему.
Рука чужого шевельнулась в выразительном жесте, указав на место рядом с чугунной «гармонью» батареи отопления.
— А ты уложишь.
Окинув странно-насмешливым взглядом прошмыгнувшую мимо него Полину, мужчина прихватив мисочку с фруктами удалился в свою комнату. Однако, его надежды на спокойный вечер и часть ночи не оправдались — благополучно разместив резко «уставшего» дядю Виталю и наведя порядок на кухне, близнецы сами пожаловали в отцовскую спальню. Слегка шалые от собственной смелости (и некоторой нереальности происходящего), подростки одновременно и желали, и боялись услышать ответ на самый важный для них вопрос:
— Скажите… С папой все будет хорошо?
Неохотно свернув просматриваемую страничку, некто в теле родного человека медленно повернулся к брату и сестре. Немного помолчал, затем утвердительно кивнул.
— А когда? Ну, то есть… В смысле, я хотел спросить?..
Ленивым, и совершенно нехарактерным для отца плавным движением дотянувшись до желтого яблока, мужчина покатал его на ладони.
— Дитя, не мучай себя… И мой слух.
С хрустом разломив упругий плод на две части, он вернул меньшую половинку обратно в вазу.
— Ваш батюшка сейчас спит и видит странный сон — который, скорее всего, не запомнит. Меня в вашем мире держит договор. Да, тот самый. Нет, операция бы не помогла, Георгий медленно умирал.
Откусив сочную мякоть грушовки, гость из небытия звучно хмыкнул:
— Мне незачем обманывать вас, Солнечная.
Вспыхнувшая румянцем девушка покосилась на брата, и только-только успела сформулировать очередной вопрос, как на него уже ответили:
— Причем здесь магия? Обычная эмпатия[8]. Да, Младший, как только тело вашего отца будет исцелено, я уйду.
Закончив обгладывать половинку яблока, мужчина аккуратно уложил его в пепельницу, и наставил на близнецов костистый палец:
— И очень надеюсь, что наше знакомство на этом и закончится. Пока же… Младший, во внутреннем кармане моего пальто конверт. Принеси.
Приняв пухлый бумажный сверток, чужой небрежно вытянул из него стопку пятитысячных банкнот. Не считая отделил десяток бумажек, и протянул их несказанно удивившейся Полине:
— На булавки.
Еще примерно треть стопки принял в свои руки малость ошалевший Павел:
— Младший, твои стоны сожаления о «рухляди, на которую ни одна нормальная игра не встает» изрядно меня отвлекают. Поэтому возьми что-нибудь приличное себе и сестре, и МОЛЧА наслаждайтесь обновкой.
Вернув остаток денег в конверт, вселенец небрежно бросил бумажное хранилище на верхнюю полочку компьютерного столика:
— Это в семейную казну…
Запнувшись на мгновение, он тут же поправился:
— В семейный бюджет.
На пару мгновений придавив близнецов тяжелым взглядом, занявший отцовское тело колдун повернулся к ждущему его внимания монитору.
— Ступайте, дети, и помните — чем меньше вы мешаете, тем скорее мы расстанемся.
Можно было сказать, что эта фраза стала неофициальным девизом близнецов. Благо, что придерживаться его особого труда не составляло, потому что их постоялец завел привычку исчезать по своим непонятным делам с самого раннего утра, возвращаясь к обеду (а пару раз вообще к ужину) — и досугом подростков интересовался крайне слабо. Но даже если бы он вдруг и проявил любопытство, то все равно ничего неприятного для себя не узнал. Тот же Павел, к примеру, начал сборку компьютера своей мечты, периодически уходя в набеги на профильные компании, торгующие компонентами электроники. Увлеченно ковыряясь в недрах новенького системного блока, загружая программы и периодически бормоча что-то вроде «вечно эта хрень нормально не встает!» он и не думал чему-то там мешать — до того ли?.. Схожим был и досуг Полины, только вместо всяких компьютерных штучек, столь милых сердцу ее брата, она вдумчиво и весьма придирчиво обновляла свой гардероб. Хотя, конечно, новенький ноутбук тоже изрядно ее порадовал, да. А в общем и целом… Как это ни странно, но совместное житье-бытье с гостем оказалось вполне терпимым — более того, подростки даже как-то начали привыкать к такому сосуществованию! Лишь два обстоятельства временами отравляли их душевный покой. И если первое было всего лишь необходимостью сохранять тайну (что довольно-таки нелегко в пятнадцать лет), то со вторым все обстояло гораздо серьезнее: дядя Виталя, выспавшись в обнимку с кухонной батареей, вдруг проникся глубочайшей уверенностью в том, что ничего такого особенного не происходит. А все страхи и нервы близняшек проистекают от сложностей переходного возраста и чрезмерных учебных нагрузок. После чего и отбыл к себе домой, вдобавок отключив свой сотовый телефон. Вот и верь после этого взрослым…
— Дети.
Впрочем, все когда-нибудь заканчивается, как хорошее, так и плохое — и предзнаменованием этого стал визит одержимого в комнату близняшек. Учитывая, что сделал он это в первый раз, и к тому же очень тихо — стоит ли удивляться, что мужская половина пятнадцатилетнего «дуэта» непроизвольно подскочила, а женская… Пардон, девичья, тихонько взвизгнула?
— Печальный миг расставания близок.
Тонкая и весьма недобрая усмешка, как-то чуждо и непривычно изменившая отцовское лицо, не давала усомниться — в том, сколь сильно гость огорчен скорым прощанием.
