Жизнь в красном - Венсан Уаттара

«Раньше небо было так низко, что его можно было коснуться рукой. Оно давало живым существам все, что они хотели. В мире не было ни голода, ни болезней, ни бед. Мужчина и женщина жили в гармонии, любви и согласии. Этот мир был создан Богом. В нем было запрещено бросать в небо камни или стучать по нему чем бы то ни было. Человек уважал волю создателя. Но однажды женщина не повиновалась ему и ударила небо пестом. И тогда небо поднялось, и страдание спустилось на Землю».

Я спрашивала себя, не было ли подчинение мужчине, обрезание и прочие страдания, которые я пережила еще в самом начале своей жизни, не было ли все это расплатой только за то, что я была женщиной? Я не осмеливалась спросить об этом у матери, которая сказала мне, что Самбена вынула червя из моего зада.

Кровь хлестала, меня несколько раз помыли отваром из калебасов, потом натерли маслом сального дерева, и кровь остановилась. Вот как, мой дорогой писатель, меня и моих ровесниц коснулась рука обрезальщицы.

Наши раны зарубцевались примерно через три недели. Как только мы выздоровели, в деревне устроили большой праздник, чтобы пить, есть и танцевать в честь этого события… в честь того, что нам отрезали клиторы и наша первая женская кровь пролилась под тамариндом, чтобы питать землю наших предков, землю наших богов. Нас осыпали комплиментами. Чтобы выразить свою радость, мы покачивались под стуки тамтама. Мы заслужили поздравления всех семей нашей деревни, достойных назваться семьями. Мы подчинились обычаю, по которому нас следовало так искалечить. Жизнь требовала этого: мы должны были стать хорошими женами — плодовитыми, верными и покорными.

Отныне я, мои ровесницы и другие обрезанные женщины должны были научиться жить с половиной клитора. В каком же мире мы живем, если тебя нужно искалечить, чтобы ты стал счастливым? Да… счастливым.

Я жила с половиной клитора, потому что так решила моя семья. Моего мнения никто не спрашивал. Они искалечили меня во имя своих традиций, своих обычаев, обычаев своих предков. Вот моя жестокая судьба женщины, родившейся, чтобы принять волю своей семьи и богов, судьба, которой я должна была подчиниться под торжественное пение, околдовывающий стук тамтамов и хлопанье в ладоши. Но внутри меня поселилась ненависть, которой они не видели. Впрочем, какая разница, что я думала. Я родилась, чтобы подчиняться мужчинам и обычаям своего общества. Я родилась, чтобы стать жертвой этого подчинения. Потому что я — женщина, потому что моя мать последовала этому обычаю и заставила меня сделать то же затем, чтобы я, в свою очередь, заставила своих детей.

Писатель, расскажи людям о моих страданиях. Расскажи миру о моих женских разочарованиях, чтобы меня поняли и полюбили, чтобы мои сестры не узнали той жизни, которую прожила я. И я хочу еще, чтобы Бог меня услышал. Потому, что в своей жизни я видела много слез, которым не было утешения. Мне хочется, чтобы ты меня понял, писатель. Мне хочется, чтобы твои читатели прочли страницы моей жизни, я буду умолять их о прощении.

— Не беспокойся, я выполню то, о чем ты просишь, — сказал я. — Мне тоже хочется, чтобы Бог услышал и простил тебя.

— Аминь, — произнесла она и замолчала, на ее лице застыло блаженное умиротворение, потом она продолжила свой рассказ:

— Слушай меня, писатель, и ты увидишь, что слова, произнесенные мной только что, не пустая яичная скорлупа, которую каждый день выбрасывают в кучи мусора, что встречаются в нашем городе на каждом шагу.

3

После обрезания моя жизнь, казалось, изменилась к лучшему. Благодаря этому событию я познакомилась с девочкой, которая стала моей лучшей подругой в деревне. Ее звали Оби, у нее были светлые глаза и черные ресницы, как у меня. Она была прекрасно сложена: тонкая талия, маленький ротик, зубы ослепительной белизны. Я помню, разговаривая, она держала руки на бедрах и недружелюбно косилась на собеседника. Я дружила с ней все свое детство. Мы часто встречались и собирали друзей, чтобы попеть, потанцевать и похлопать в ладоши. Такие веселья затягивались надолго, за что нас ругали и наказывали родители. Они говорили, что для всего есть свое время — для веселья, для работы и для отдыха. Они указывали нам, как нужно жить. Мы слушались их, потому что они нас родили, потому что увидели этот свет раньше нас, потому что были хранителями знаний и должны были нас всему научить.

Так мы и жили, почитая священные традиции, под пристальным присмотром родителей.

Мать Оби часто виделась с моей матерью, они часто помогали друг другу. Они обе следили за нашим поведением. И говорили о нашей дружбе и верности и о нашем будущем. Отец больше занимался моими братьями Бинди и Диеми. Это не значит, что он не занимался мной, наоборот, он любил меня. Я это знала. Он никогда меня не бил. Он всегда улыбался мне, дарил подарки, чтобы показать, как он меня любит. Но моим воспитанием больше занималась мать, потому что я была девочкой.

Я росла в этой деревне и была той, кем меня хотели видеть мои родители. Многие люди в этом мире думают, что им известен волшебный рецепт «как сделать других счастливыми».

Я росла, принимая все действующие обычаи. Хорошо воспитанный ребенок должен подчиняться законам своего общества.

Однажды тихим светлым утром, в тот год, когда мне исполнилось пятнадцать, я лежала в кровати, слушая далекое пение турако и шелест покачивающихся от ветра кустов, как вдруг почувствовала, что между ног у меня стало влажно. Я потрогала себя рукой, чтобы посмотреть, что там такое. И увидела кровь. Мне стало страшно, я заплакала. Я думала, что поранилась, и уже представляла, как мама будет меня ругать. Потом я вспомнила день, когда пролилась моя «первая кровь», день, когда старуха Самбена отрезала часть моего клитора… с улыбкой на лице. Потом я подумала о каре богов за то, что я женщина, а женщина принесла на землю несчастье. Мне говорили, что если Бог кого-то наказывает, то никто не может спасти этого человека. Но разве мне не говорили, что Бог вытирает собаке зад, когда у той понос!

Подумав, я хотела было рассказать об этом матери, но испугалась: может быть, об этом запрещено говорить. Мама, так и не дождавшись меня на кухне, сама пришла за мной. Она спросила:

— Ты заболела?

Немного помолчав, я ответила:

— …Да, мама.

— Что у тебя болит?

— Живот.

Она потрогала мой живот и внимательно посмотрела на меня.

— Тебе нужно слабительное, — сказала она.

Я молчала. Она камнями растерла красный перец и травы, приготовила отвар, налила его в грушу и снова пришла ко мне.

— Давай снимай трусы, — сказала она.

Я начала медленно стягивать трусы.

— Побыстрее! — сказала она, помогая мне раздеться.

Затем она заставила меня согнуться, так, чтобы голова оказалась у ног, и хотела уже ввести отвар, как вдруг увидела кровь. Она улыбнулась и покачала головой. Я ждала, что меня будут ругать за то, что я сделала что-то не так, и как же я удивилась, когда увидела сияющее от радости лицо своей матери.

— Одевайся, — сказала она.

Я была в замешательстве. Я молча оделась.

Она нежно провела рукой по моим волосам и пробормотала:

— И когда это началось?

— Сегодня утром, мама.

— … Теперь ты уже не маленькая, дочка.

Я была счастлива услышать это, потому что только и мечтала о том, чтобы стать взрослой, как моя мать. Она сделала мне другой отвар, научив меня, как его готовить. Она налила его в сосуд и велела каждый день мыть им между ног. Потом она объяснила, что мне нужно носить кусочек ткани в трусах. Теперь я поняла, для чего она нарезала старые тряпки и хранила их дома в канарисе[1].

С этого дня я тоже стала так делать, потому что мы были женщинами, мы были рождены, чтобы делать это, чтобы раз в месяц ходить с тряпкой в трусах. Еще моя мать сказала мне:

— Каждый раз, когда течет кровь, ты не должна приближаться к амулетам[2] отца и трогать его рабочие инструменты, поняла?

Я кивнула головой и поинтересовалась:

— Почему, мама?

- Эта женская кровь может принести много вреда.

— Почему, мама?

Она пристально посмотрела на меня, вздохнула и покачала головой:

— Ты задаешь слишком много вопросов, дочка, что я тебе говорила?

Я помнила, как она много раз говорила мне, что воспитанный ребенок не должен задавать вопросов.

— Прости меня, мама, — сказала я.

— Уже простила. Главное, не забудь.

День прошел очень быстро. Мне хотелось увидеться с Оби, чтобы рассказать ей радостную новость о том, что я стала взрослой. Я объявила ей о том, что у меня пролилась вторая женская кровь.

Оби была рада за меня. И сказала, что она уже прошла через это. Я обиделась на нее за то, что она мне ничего не сказала. Она извинилась, что не успела об этом рассказать. Но самое главное — это то, что мы здорово повеселились в этот день, так хорошо, что даже не почувствовали, как пролетело время. Мечта о том, чтобы покинуть страну детства, часто охватывает детей. Потому что они не замечают, что за улыбками их родителей прячутся заботы и проблемы, с которыми приходится справляться каждый день.