Турецкая романтическая повесть - Кемаль Бильбашар

Мемо же приносит себя в жертву с радостью, с восторгом. Образ его очень важен для понимания идейного замысла произведения. Я. Кемаль продолжает традицию восточных литератур и фольклора в изображении любви жертвенной, самоотверженной. Эта традиция имеет многовековую историю. Один из ее основоположников — Низами, создавший в поэме «Хосров и Ширин» образ Ферхада, для которого само чувство великой любви, приносящей и радость и страдания, служит наградой. В течение последующих веков этот образ варьировался в бесчисленных произведениях литературы и фольклора. Как же трансформируется этот образ в произведении современного художника? Прежде всего он усложняется. Автор показывает борьбу любви и долга в душе Мемо: ведь паша любит его и доверяет, как родному сыну, а открыв темницу, юноша совершает измену. Но Мемо знает, что узники невинны, что деяния Махмуд-хана — вопиющее беззаконие. Не это, а любовь к Гюльбахар — движущая сила его поступков. Любовь великая и трепетная. Сильный и храбрый Мемо застенчив, как девушка. Сначала Гюльбахар только чутьем угадывала его чувство и предлагала ему золото, чтобы увидеться с Ахмедом. Но Мемо даже не взглянул на сокровища, и постепенно девушка поняла все. Мемо чувствует себя счастливым, отдавая жизнь, чтобы исполнить желание любимой. Все это идет от древней фольклорной и литературной традиции народов Востока. Я. Кемаль показывает, что просветленному концу предшествовала страшная борьба любви и ревности в душе Мемо. И великая любовь помогла ему превозмочь ревность и темную жажду убийства. Благодаря этому (а не только потому, что он исполняет просьбу Гюльбахар) Мемо покидает мир в согласии с собой и людьми. В этом Мемо выше Ахмеда.

Так раскрывается в образе Мемо другой аспект проблемы любви. В его обрисовке проявился подлинный гуманизм автора, утверждающего торжество истинно человеческого над темными инстинктами человека и условными канонами общества.

В сюжетах произведений Я. Кемаля, почерпнутых из жизни сегодняшней Турции или ее истории, встречаются мотивы, характерные для самых древних тюркских эпосов. Так, в ряде эпосов мы встречаем культ богатырского крылатого коня, разумного, как человек, а в некоторых вариантах наделенного даром речи. Этот конь обычно спасает героя от смертельной опасности, предупреждает о приближении врагов, утешает в горе. В сказках и в эпосе тюркских народов подробно рассказывается о том, как герой растит тулпара — крылатого скакуна. Гибель коня для героя — невосполнимая утрата.

В «Легенде Горы» борьба за коня — это борьба горцев за соблюдение вековых обычаев, а в конечном счете борьба за достоинство и свободу, против произвола и насилия.

Большое место в фольклоре занимает образ мудрого старца — музыканта, сказителя, наставника народа. Такую же роль играет у Я. Кемаля Софи. Корни таланта писателя глубоко уходят в фольклор родного народа. Обращение его к фольклору обусловлено не только спецификой его таланта, но и самим жизненным опытом писателя. Выходец из самой гущи народа, Я. Кемаль до тонкостей знает жизнь народа, его психологию, обычаи, верования, его фольклор.

Органическая связь с фольклором прослеживается не только в проблематике, сюжете, характере героев Я. Кемаля, но и в композиции, языке, стиле его произведений.

Лаконизм, поэтичность и образность языка сочетаются у Я. Кемаля с новыми, оригинальными приемами: индивидуализацией речи персонажей, портретом и пейзажем как средствами психологической характеристики героев, неожиданными эпитетами, метафорами и сравнениями. В «Легенде Горы» автору удалось соединить традиционные и новаторские приемы, благодаря чему появилось произведение, тысячью нитей связанное с современностью, несмотря на то, что действие его происходит в XVII веке, а форма повествования сказочна. Вот что говорил об этом сам Я. Кемаль в связи с экранизацией «Легенды Горы»: «Хотя „Легенда Горы“ кажется легендой, старой сказкой, это совершенно реалистическое произведение, в нем рассказывается о борьбе природы и человека, о борьбе человека с человеком, о неисчерпаемой силе природы и народа».

Важность поставленных проблем, как социальных, так и морально-этических, гуманистическое решение этих проблем, умение наполнить древний сюжет новым содержанием, обусловленным современностью, тонкий психологизм, красота форм, оригинальность композиции, выразительность языка делают «Легенду Горы» одним из лучших произведений Я. Кемаля. Это — заметное явление в современной турецкой литературе.

Высокую оценку турецкой критики получила и другая повесть, включенная в эту книгу, — «Джемо» Кемаля Бильбашара. Она представляет собой первую часть дилогии К. Бильбашара «Джемо» и «Мемо». Заслуживает внимания уже сам факт обращения писателя к этой теме: дилогия К. Бильбашара является первым в турецкой литературе крупным произведением о жизни курдов. Важно отметить, что позиция писателя совершенно лишена национальной и религиозной нетерпимости, столь характерной для официальных турецких властей, проводящих по отношению к национальным меньшинствам политику угнетения и репрессий, унаследованную от правителей Османской империи. В таких условиях требовалось большое гражданское мужество, чтобы написать произведение, подобное дилогии К. Бильбашара. Она проникнута глубоким уважением и сочувствием к простым труженикам-курдам. Прогрессивный турецкий художник создал подлинную эпопею жизни многострадального курдского народа, насыщенную романтикой и трагизмом. Писатель-реалист воссоздает своеобразие уклада жизни, общественных отношений, обычаев, верований курдских племен в первую половину XX века.

Победа национально-освободительного движения под руководством Мустафы Кемаля (1923 г.) совпала с периодом интенсивного разложения остатков родо-племенных отношений у курдов Восточной Анатолии. Несмотря на крупные социальные сдвиги, на образование новой Турецкой республики, курдские племена продолжали жить по законам феодального, а зачастую и рабовладельческого общества. Всесилие владык, нередко выступающих в двух ипостасях — светского и духовного вождя, нищета и бесправие крестьян, неразвитость их общественного сознания приводили к истинно трагическим последствиям в период национально-освободительной борьбы. Подавляющее большинство тружеников-курдов выступало «за» или «против» новой власти в зависимости от позиции «своего бека», «своего шейха». В результате курдские общины разделились на два лагеря, и между ними началась братоубийственная война. Веками, тысячелетиями культивировалась в сознании скотоводов-кочевников и крестьян мысль о том, что каждый из них раб «своего» господина, без которого немыслимо самое их существование. «Был я у бека любимый раб», — говорит Джано — один из главных героев повести К. Бильбашара. А вот слова другого персонажа: «Кому лучше знать: шейху или крестьянам? Дело рабов — своему аге подчиняться, его приказы выполнять, обычаи чтить». Мучительную ломку в сознании таких рабов, начинающих понимать, что каждый из них — личность, борьбу извечного стремления человека к счастью и свободе со страхом и покорностью, насаждавшимися веками, удалось показать К. Бильбашару, блестящему мастеру-психологу. С таким же мастерством рисует он и целый комплекс национальных и религиозных связей и предрассудков, осложняющих эту борьбу. Дело в том, что турки и курды исповедуют ислам, но придерживаются различных его течений — суннизма и шиизма. В войнах, которые вели турки-сунниты с персами-шиитами, курды нередко сражались на стороне персов, что использовалось администрацией Османской империи для разжигания межрелигиозной и межнациональной розни, которая, в свою очередь, вела к еще большему социальному и духовному закабалению и трудящихся курдов и трудящихся турок. Поэтому вполне понятна настороженность, а часто и враждебность, с которой относятся герои повести к новой администрации. К. Бильбашар реалистически изображает пропасть между городом и деревней, особенно заметную на востоке страны. Здесь он тоже близок к фольклору: исстари в произведениях народных певцов и сказителей, в сознании народа город — средоточие чиновников, жандармов, солдат — выступает как враждебное начало, как нечто чуждое и опасное: из города приезжают сборщики налогов, из города присылают жандармов и войска для подавления бунта. В ряде моментов К. Бильбашар не чужд идеализации своих героев. Рисуя кемалистского офицера Фахри-бея — представителя новой власти — «добрым гением» крестьян-курдов, писатель, конечно, идеализирует его. Но и в восприятии героев повести, и в интерпретации автора он явление исключительное, единичное. Эта исключительность лишь подчеркивает общее правило: весь административный аппарат, доставшийся молодой буржуазной республике в наследство от Османской империи, по-прежнему берет взятки, по-прежнему защищает интересы курдских беков и угнетает трудящихся курдов. Читатель узнает, как при прямом попустительстве чиновников приспешники Сорик-оглу разоряют поселение крестьян, ушедших на свободные земли, предоставленные им новыми властями. Когда беи расправляются с непокорными, физически уничтожая их, представители новой власти не только не защищают крестьян, но, наоборот, во всем потакают богатеям, сажают бунтарей в тюрьму, как и много веков назад. Так писатель показывает, что, в сущности, для бедняков все осталось по-прежнему, и попытки Фахри-бея как-то облегчить участь трудового народа оставались лишь попытками честного, убежденного в правоте кемализма одиночки, которые разбиваются о косность, рутину, феодальные пережитки, продажность государственного аппарата, забитость и покорность крестьянской массы. Трагизмом насыщено все повествование, трагичен и его финал: события, описываемые во второй части, относятся к 1937–1938 годам, когда курдские племена восстали против новой буржуазной администрации. Восстание это, носившее национально-освободительный характер, было потоплено в крови войсками Турецкой республики, которая в недалеком прошлом сама вела национально-освободительную борьбу. В. И. Ленин писал: «Маркс умел оценить и то, что бывают моменты в истории, когда отчаянная борьба масс даже за безнадежное дело необходима во имя дальнейшего воспитания этих масс и подготовки их к следующей борьбе»[2].