Ценный груз - Крис Велрайт

трусостью перед предстоящем процессом, и снова закрыл глаза, окунаясь в дрему. С виду мечник казался ленивым стражником, что по какой-то странной привилегии позволял себе спать в присутствии собственного господина. Мало кто знал, что даже в таком состоянии Мингли видел и слышал больше любого дозорного, сидящего на самой высокой точке городской крепости, даже несмотря на то, что он был вынужден пребывать в человеческом теле — столь несовершенном сосуде.

Вошедший человек не заинтересовал демона, даже несмотря на расползающийся по помещению привкус горечи и терпкости, исходящих от эмоций бедняка. За то время, что Мингли находился среди людей, ему удалось лучше понять их природу. Не всегда за их страхом скрывалось нежелание быть раскрытым и обвиненным в преступлении, многие приходившие в это здание боялись только одного того факта, что переступили порог судебного помещения.

Когда бедняк достиг центра залы и несколько раз глубоко вздохнул, успокаивая собственные нервы, Дэмин спросил:

— Ты подал заявление в суд о том, что знаешь, куда запропал некий ценный груз торговца, который уже несколько дней его разыскивает?

— Все верно, господин судья, — человек переступал с ноги на ногу, оглядывая грозные изображения семерых богов.

— Зачем ты решил сделать это через суд, а не пошел напрямую к торговцу? Ведь такое не требует разбирательств, достаточно сообщить сведенья и получить награду.

— Торговец — человек хитрый, а я — простой, — залепетал бедняк, — я грузчик и не имею образования, могу разве что считать, и то только до тысячи, ибо большее количество редко кто грузит на борт торговых кораблей. Боялся, что меня обманут, или хуже того, — обвинят в краже.

— Для таких целей существуют торговые гильдии. Тебе следует обратиться туда, там помогут правильно оформить сделку.

Дэмину не единожды уже приходилось сталкиваться с делами, которые ошибочно были приняты канцелярией. По-хорошему этого беднягу следовало еще на этапе рассмотрения заявления внимательно выслушать и направить в соответствующее учреждение. Поэтому судья даже не был обязан выслушивать грузчика, но Дэмин относился очень серьезно к любым вопросам, касающимся области, в которой намеривался расти и развиваться. И потому, после ознакомления с документами он все же пришел сегодня для того, чтобы продемонстрировать свое уважение и ответственное отношение к судейскому институту.

Бедняк продолжал стоять на месте в нерешительности и смятении, даже когда Дэмин махнул ему рукой в сторону выхода, тот по-прежнему не сдвинулся с места.

— Он боится, что то, что он расскажет торговцу, принесет ему не десять серебряных, а десять кожаный плетей, — тихо, с усмешкой проговорил Мингли.

Уже не в первый раз, обладая хорошим чутьем на чужие эмоции, Мингли помогал Дэмину увидеть истинный мотив пришедших сюда людей. Отчасти именно его помощь удвоила растущую славу о молодом судье в области решения спорных дел. Душевной добротой мечник не страдал и давал такие подсказки исключительно от ужасной скуки, которой страдал во время заседаний.

Дэмин вздохнул и посмотрел на бедняка, вновь раскрыл папку с его делом и сказал:

— Рассказывай все без утайки, иначе я не смогу тебе помочь.

Глава третья

— Я родился и всю жизнь провел в портовом районе, — начал свой рассказ бедняк, — как и многим, кто там обитает мне не известно, кем был мой отец, но вот мать — женщина порядочная.

Заслышав подобное заявление, Мингли не удержался от того, чтобы насмешливо хмыкнуть.

— Может быть, некоторые и считают, что порядочность — это благодетель, дарованная только тем, кто сытно ест и мягко спит, — с бедняка резко сошла вся робость, как только он услышал насмешку Мингли, — но и среди простого люда достаточно хороших и достойных жителей. Моя мать прикладывала все усилия, чтобы я вырос честным человеком, но вы сами понимаете, — тут бедняк вновь осунулся и вжал голову в плечи, словно прислушиваясь, не свистит ли уже за его спиной занесенная плеть, — иногда приходится заниматься спорным трудом.

Дэмин оставался невозмутим, в то время как Мингли не переставал усмехаться над тем, как люди пытаются выгораживать свою дурную натуру. Он до сих пор не мог понять, неужели так уж жутко и неприятно признаться себе и всем окружающим, что ради сытого живота можно пойти на любое занятие? Что такого зазорного они узрели в убийствах, кражах или клевете? Дикие животные не гнушаются любыми способами найти себе пропитание, так отчего же люди решили, будто от них далеко ушли?

Хотя стоит признать, что с Дэмином все было значительно сложнее. Этот молодой господин в самом деле не просто верил в свою добропорядочность, но и соблюдал самим же придуманные принципы морали и твердо им следовал, предпочитая, чтобы за него говорили поступки. Возможно, поэтому для демона аромат эмоций Дэмина имел свою особенную и притягательную силу. Жаль только, что молодой господин скуп на проявления чувств, — такого поведения требовали от него все те же пресловутые принципы и понятия благородства, — но столь прискорбный факт лишь сильнее раззадоривал Мингли, и он не терял возможности лишний раз вынудить Дэмина обнажить эмоции. Правда, чаще всего выходило заполучить лишь горький привкус раздражения господина.

— Я с детских лет работал в порту, — продолжил свой рассказ бедняк, — поначалу занимался пустяками с малым заработком: принеси, подай, да помоги легкий груз по хранилищам разместить. Меня там каждый знает и может подтвердить, что я работник ответственный и за мной не числится ни одной кражи. Потому ко мне часто обращаются с предложением о внеурочных подработках. Такое не редкость в порту, днем загружал товар на судно, а вечером вдруг вскрылась недостача или с опозданием прибыла еще одна партия и тогда нас, грузчиков, капитаны или торговцы за отдельную плату нанимают. Именно поэтому в тот раз ко мне обратился один господин с просьбой после полуночи помочь с погрузкой.

— Вы знали этого господина? — Дэмин окунул кисть и что-то записал на разложенном перед ним листом.

Все сказанное в этом зале документировал писец, но молодой судья предпочитал ориентироваться на собственные заметки, вместо того, чтобы позже целиком перечитывать записи писца, которых набиралось под сотню листов по окончании рабочего дня. Тщательность документирования всего происходящего, вплоть до описаний эмоций, интонаций и пауз в диалоге ответчика — это своего рода показатель того, насколько синторцы зациклены на дотошном отношении ко всем деловым процедурам. Порой подобная склонность к деталям могла обращаться в настоящую абсурдность, но при этом быть удивительным благом для ищеек судебного двора. Например, при описи полученных улик на месте преступления могли фиксировать не только сами улики, окружающие предметы, место действие, но и даже описывались присутствующие зеваки, что