ОНО - Стивен Кинг

Он медленно встал, взял стакан воды со столика рядом с кроватью и выпил. Дрожащими руками взлохматил волосы. Часы на столе показывали десять минут четвертого.

Ложись спать. Подожди до утра, И чужой голос ответил: Но утром кругом будет полно людей, слишком много людей. И кроме того, ты сможешь на этот раз застать их там. На этот раз ты сможешь быть первым.

Там? Он подумал о своем сне: сочащаяся вода, темнота.

Свет внезапно сделался ярче. Он повернул голову, не желая делать это, но и не в состоянии остановиться. У него вырвался стон: к ручке двери в ванную комнату был привязан воздушный шар. Он качался на веревке длиной около трех футов. Шарик мерцал, наполненный призрачным белым светом; он был похож на блуждающий в болоте огонек, сонно плывущий между деревьями, обвешанный серыми нитями мха. На выпуклой поверхности шарика светилась кроваво-красная стрелка.

Она указывала на дверь, ведущую в прихожую.

Не имеет в действительности значения, кто я, — тихо говорил голос, и Том теперь понял, что он раздается не в его голове и не снаружи, он исходит от шарика, из центра, из сердцевины этого странного прекрасного белого света. — Все, что имеет значение, — это то, что я хочу помочь тебе. Том. Я хочу увидеть, как ты ее выпорешь, как ты их всех выпорешь. Они как-то очень часто переходили мне дорогу… Поэтому слушай. Том. Слушай очень внимательно. Теперь все вместе… Следуй за шариком…

Том слушал. Голос из воздушного шара объяснял.

Он объяснил все.

Когда это было сделано, он лопнул моментальной вспышкой света, и Том начал одеваться.

У Одры тоже были кошмары.

Она проснулась и рывком села, выпрямившись на кровати, сбросив простыню, ее маленькие груди вздымались в быстром, возбужденном дыхании.

Как и у Тома, ее сон был запутанным, мучительным и неясным. Как и у Тома, у нее было ощущение, что есть еще кто-то, вернее, что ее сознание перенесено в другое тело и в другой ум. Она шла в темном месте, рядом с ней находились несколько человек, и она испытывала гнетущее чувство страха — они шли в этот страх сознательно, и она хотела остановить их, объяснить, что происходит… но человек, за которым она спускалась, по-видимому, знал и верил, что это необходимо.

Она также сознавала, что за ними охотятся и что преследователи мало-помалу догоняют их.

Во сне был Билл, но его рассказ о том, как он забыл свое детство, должно быть, застрял у нее в голове, потому что в ее сне Билл был снова мальчиком десяти или двенадцати лет, у него были еще все волосы! Она держала его за руку и смутно сознавала, что она очень любит его, и что ее готовность идти основывалась на твердой уверенности, что Билл защитит ее и всех их, что Билл, Большой Билл как-то проведет их через все это и выведет снова в дневной свет.

О, но она была так напугана!

Они подошли к разветвлению нескольких туннелей, и Билл стоял там, глядя на них, а один из детей — мальчик в гипсовой повязке, которая светилась призрачно-белым в темноте, — проговорил:

— Этот, Билл. Нижний.

— Ттты ууверен?

— Да.

И поэтому они пошли той дорогой; а затем там была дверь, крошечная деревянная дверь, не больше трех футов высотой, дверь, которую можно видеть в книге сказок, и на двери была отметина. Она не могла вспомнить, что это была за отметина, какая-то странная руна или символ. Но она собрала весь свой ужас в одну фокусирующую точку и вырвала себя из того другого тела, тела той девочки, кем бы она

(Беверли, Беверли)

ни была.

Она сидела, вытянувшись в струну на незнакомой кровати, в поту, с широко открытыми глазами, учащенно дыша, будто только что пробежала кросс. Руками она коснулась ног, возможно, они мокрые и холодные от воды, через которую она шла в своем сне. Но ноги были сухими.

Затем она долго не могла сориентироваться — это был не их дом в Топанга-Каньоне или квартира на Флит-стрит. Это было какое-то чужое место, обставленное кроватью, комодом, двумя стульями и телевизором.

«О, Господи, давай Одра…»

Она резко потерла руками лицо, и болезненное ощущение дезориентации отступило. Она была в Дерри. Дерри, штат Мэн, где ее муж провел детство, о котором, как он сказал, он больше не помнит. Незнакомое ей и не особенно хорошее место по своей атмосфере, но, по крайней мере, известное. Она была здесь, потому что Билл был здесь, и она увидит его завтра, в гостинице Дерри. Что бы ужасного здесь ни случилось, что бы ни означали те новые шрамы на его руках, они встретят это вместе.

Она позвонит ему, скажет, что она здесь, потом придет к нему. После этого… ну…

На самом деле, она не имела никакого представления, что будет после этого. Дезориентация, это желание быть в каком-то месте, которого по существу не было, снова наступала. Когда ей было девятнадцать лет, она проделала турне с жалкой театральной труппой; сорок никем не замеченных спектаклей «Мышьяк и Старый Шнурок» в сорока ничем не примечательных городках и городишках. Все они прошли за сорок семь совсем не замечательных дней. Она начала с «Бобового Театра» в Массачусетсе и закончила в «Сыграй это снова, Сэм» в Саусалито. И где-нибудь в промежутке, в каком-нибудь городке Среднего Запада вроде Амес, Айова, или Грэнд Айл, Небраска, или, может быть, Джубели, Северная Дакота, она вот так просыпалась в середине ночи, охваченная паникой, без ориентации, не понимая, в каком городе она находится, какой сейчас день и вообще зачем она там, где она была. Даже ее имя казалось ей нереальным.

Это чувство сейчас снова вернулось. Ее дурные сны не прекратились с пробуждением, и она почувствовала неконтролируемый страх. Город, казалось, сдавил ее, как удав. Она могла чувствовать его, и ощущения, которые он вызывал, не были хорошими. Она даже пожалела, что не последовала совету Фрэдди и не осталась.

Ее сознание сосредоточилось на Билле, хватаясь за мысли о нем, как тонущая женщина схватилась бы за доску, за спасательный пояс, за все, что

(мы все летаем здесь внизу. Одра)

держится на поверхности.

Холодок пронизал ее, и она скрестила руки на обнаженной груди. Озноб покрыл ее кожу мурашками. На мгновение ей показалось, что какой-то голос говорит вслух, но внутри ее головы. Как будто там сидел кто-то чужой.

Я схожу с ума! Господи, что это?

Нет, — ответило ее сознание. — Это просто дезориентация… нарушение суточного ритма организма после перелета через несколько часовых поясов… беспокойство о муже. Никто не говорит внутри твоей головы. Никто…