Волк и голубка - Кэтлин Вудивисс

— Госпожа моя, я уже отчаялся вновь увидеть Даркенуолд, — пробормотал он со слезами на глазах. — Надеюсь, ваш батюшка здоров? Я был ранен в битве у Стэмфорд-Бридж и не смог сражаться при Гастингсе. — Лицо рыцаря опечалилось. — Плохие времена настали для Англии. Все пропало.

— Они здесь, Томас, — прошептала Эйслинн. — Эрланд мертв.

— О госпожа, — в ужасе воскликнул рыцарь, — какое несчастье!

— Мы должны спрятать тебя?

Томас встревожено взглянул на дом, сжимая рукоять меча, но понял истинное значение ее слов, лишь заметив норманнских рыцарей. Некоторые стояли рядом с Майдой.

Эйслинн коснулась его плеча и настойчиво повторила:

— Отправляйся к Хилде и спрячься там. Ее мужа убили вместе с Эрландом, дочь замучила шайка грабителей. Она будет тебе рада. Иди немедленно! Я принесу вам еду, когда уверюсь, что меня никто не видит.

Томас кивнул и скрылся среди деревьев. Эйслинн смотрела ему вслед, пока он не исчез, а потом вернулась в дом и с помощью Глинн быстро похватала хлеб, сыр, несколько шматков мяса и спрятала все в складках накидки. В спешке девушка пробежала мимо Керуика, забыв о его присутствии, но он схватился за подол ее юбки, едва не повалив бывшую невесту на пол.

— Куда это Ты так несешься? — осведомился он. — К любовнику?

— О Керуик! — нетерпеливо вскричала Эйслинн. — Не сейчас! Томас вернулся! Я должна его увидеть!

— Лучше скажи, когда твой любовник освободит меня, — проворчал Керуик, поднимая скованные руки. — Эти цепи слишком тяжелы, а разум мой меркнет от безысходности. Мне хотелось бы заняться чем-то, а не с утра до вечера отгонять от себя собак! Они-то бегают где хотят! — Он в отчаянии показал на псов. — Что я должен делать, чтобы оказаться на свободе?

— Я поговорю с Вулфгаром, — заверила его девушка.

— И какие утехи пообещаешь ему? — горько усмехнулся Керуик.

— Ревность гложет твою душу, — вздохнула Эйслинн.

Юноша яростно дернул ее на себя, так что узелок с едой покатился по полу, и грубо вынудил Эйслинн встать на колени. Жесткие губы впились в ее рот, причиняя боль. Пальцы рвали вырез платья.

— О Керуик, нет! — охнула Эйслинн, вырываясь и в отчаянии упираясь ему в грудь. — Только не ты!

— Почему этот ублюдок, а не я? — настаивал он, сжимая ее обнажившуюся грудь. Лицо Керуика, искаженное желанием, казалось, вмиг осунулось, а ласки становились все более жестокими. — У меця есть все права на тебя!

— Нет! Нет! — задыхалась девушка, яростно отталкивая его. — Мы не произносили брачных обетов! Я не принадлежу никому! Ни тебе, ни Рагнору, ни даже Вулфгару! Я сама себе хозяйка!

— Почему же в таком случае ты каждый вечер ползешь в постель норманна, словно покорная сука? — прошипел Керуик. — Сидишь с ним за столом и смотришь только на него! Стоит ему взглянуть на тебя, как ты начинаешь заикаться!

— Это неправда!

— Думаешь, я слепой?! Но у меня нет иных развлечений, кроме как наблюдать за вами! Господи Боже, да ты жаждешь его объятий, как голодный — еды! Почему?! Почему?!! Он враг, а я твой жених! Почему ты лишаешь меня своих милостей? Мне тоже нужно твое тело! Все эти месяцы я жил в целомудрии из уважения к твоей чести! Моему терпению пришел конец!

— Неужели ты возьмешь меня здесь, среди собак? — разъяренно произнесла девушка. — Значит, настолько презираешь меня, что готов получать наслаждение, как эти грязные псы?! Но даже они ласкают сук! Вулфгар по крайней мере никогда так со мной не обращается!

Керуик исступленно встряхнул ее.

— Значит, признаешься, что предпочитаешь его объятия моим?!

— Да! — выпалила Эйслинн, ничего не видя из-за слез и гнева. — Он нежен со мной! А теперь отпусти меня, пока он не пришел!

Керуик резко разжал руки и с проклятием отбросил девушку. Он почувствовал, что ее привязанность к нему слабеет. Всегда гордая и недоступная, Эйслинн становилась в присутствии этого норманнского дьявола страстной женщиной. Она была словно незажженная свеча — стройная, холодная, недосягаемая, пока не явился тот, кого называли Вулфгаром, и не зажег ее, и теперь Эйслинн горела манящим, ослепительным светом. Такое трудно вынести, особенно ее бывшему жениху, и еще труднее сознавать, что сам Керуик никогда не возбуждал в ней подобных чувств. А норманнский рыцарь не только не ценил доставшееся ему сокровище, но и бравировал своим презрением к женщинам на языке, который, как он считал, непонятен саксам. Этот человек украл любовь Керуика, притом без малейших усилий, но теперь появилась возможность ее завоевать вновь. Керуик пообещал себе, что освободит Эйслинн от власти волка.

Молодой человек с жалкой улыбкой протянул руку, но Эйслинн отпрянула и с подозрением уставилась на него.

— Ты права, Эйслинн. Ревность снедает меня. Прости, моя драгоценная любовь.

— Я попрошу Вулфгара освободить тебя, — спокойно пообещала она и вышла из дома, судорожно стягивая на груди накидку, чтобы прикрыть разорванное платье и узелок с припасами. Времени переодеться не было — она опасалась, что из-за неприятной сцены с Керуиком слишком замешкалась и Вулфгар вот-вот появится в зале.

Хилда, ожидавшая у дверей лачуги, поспешно впустила девушку.

— Он не ранен? — тихо спросила Эйслинн, глядя на Томаса, мрачно сидевшего у очага.

— Нет, только сердце его нуждается в исцелении, госпожа, как и у меня, — ответила старуха. — Я позабочусь о нем.

Эйслинн отдала ей еду, стараясь, чтобы накидка не распахнулась.

— Если кто-то увидит мясо, скажи, что это я украла.

— Я не боюсь смерти, — вздохнула старуха. — Моя жизнь почти кончена, а ваша только начинается.

— Вулфгар меня не тронет, — неуверенно ответила Эйслинн. — Но скажи, есть где спрятаться Томасу, если они нагрянут? Нельзя, чтобы его тут нашли.

— Не бойтесь, госпожа, мы отыщем тайник.

— Хорошо. А сейчас я должна идти. Завтра принесу еще еды, — пообещала девушка. Она уже открыла дверь и хотела ступить через порог, но услышала тревожный крик Хилды:

— Норманны!

Эйслинн, похолодев от страха, подняла глаза. Перед лачугой стоял Вулфгар с двумя солдатами. Девушка застыла под уничтожающим взглядом серых глаз. Он собрался войти в домик, но девушка загородила ему дорогу. Вулфгар, пренебрежительно фыркнув, протянул руку и легко отодвинул Эйслинн в сторону.

— Нет! Он ничего не сделал! — охнула она, в отчаянии хватаясь за руку Вулфгара. — Оставь его в покое!

Рыцарь взглянул на тонкие пальчики, вцепившиеся ему в рукав, и грозно остерег:

— Ты заходишь слишком далеко, Эйслинн из Даркенуолда. Подобные дела тебя не касаются.

Эйслинн испуганно взглянула на Томаса, готового к схватке. Неужели еще один сакс падет от меча норманна? От ужасной мысли внутри у нее все скрутило, но девушка знала, что обязана предотвратить насилие.