Из штрафников в разведку - Александр Терентьев

Разведчики забрались в десантный отсек, и бронемашина, взревев мощным мотором, рывком двинулась с места, развернулась и устремилась вперед.

Глава 19. Октябрь 1943 года. Путь домой

– Товарищ лейтенант, поешьте! – в командирско-водительский отсек протянулась рука Ахатова с ломтем хлеба и котелком, из которого тянуло одуряющим ароматом каши с мясом.

– Это мы завсегда со всем нашим удовольствием, – принимая котелок, довольно кивнул Прохоров и, стараясь перекрыть рев двигателя, спросил: – Рыжему там тоже что-нибудь дайте, а то еще помрет с голоду, болезный! А нам без «языка» возвращаться никак нельзя!

– Уже! – прокричал в ответ Ахатов. – Мы же не фашисты какие – он, гад, уже полкотелка каши умял и еще посматривает! Мы тут в ящиках еще консервы и хлеб нашли – так что живем!

– Да авось поживем еще чуток, – невнятно проворчал Прохоров, принимаясь за кашу, и, поймав на себе откровенно завистливый взгляд Ганевича, пообещал: – Сейчас маленько перекушу, и местами поменяемся – я за руль сяду! Сам же говорил, что не паровоз! Смогу, не бойся! Вот только бы язык не откусить – трясет здесь хуже, чем в телеге… Слушай, и как ты дорогу видеть умудряешься?! Через эти чертовы щели смотровые не видно же ничего!

– Да, видимость хреновая, но нам ведь не век на нем и ездить!

Бронетранспортер, носивший у немцев красивое, но малопонятное название «Sd.Kfz.251», оказался машиной не только вместительной, но и довольно ходкой – на грунтовке развивал скорость около пятидесяти километров в час, что разведчиков очень даже устраивало. Расклад был прост: чем ближе им удалось бы пробиться к настоящему лесу, присмотренному на карте командиром, тем больше появлялось шансов успешно добраться до линии фронта и перейти к своим.

– Товарищ лейтенант, по-моему, пост впереди, – встревоженно сообщил Ганевич, вновь усевшийся за руль после короткого перерыва на уничтожение остатков трофейной каши. – Прохоров вел машину слишком уж резво и неровно, что вызвало дружные нарекания разведчиков, выразившиеся в единодушном крике: мол, не дрова везешь, командир! – Шлагбаум, мотоцикл… Бляхи вроде светятся – наверное, фельджандармы!

– Вижу! Что-то они забегали – не нравится мне все это, – озабоченно ответил Прохоров и решительно скомандовал: – Жми на газ и не останавливайся – дави гадов! Вряд ли это именно по нашу душу, но наверняка тревогу у них уже объявили – так что времени у нас, считай, вообще не осталось!

Ганевич до упора выжал педаль газа, и бронетранспортер с ужасающим ревом полетел прямо на слабо освещенный приглушенными фарами шлагбаум, рядом с которым стоял мотоцикл с коляской, в которой рыльцем в небо торчал пулемет. Сквозь рев мотора и шум движения разведчики не слышали встревоженных криков немцев – лишь пара автоматных очередей раздалась со стороны поста и по броне отчетливо застучали пули. В следующую секунду бронемашину крепко тряхнуло – стальная коробка с маху ударила в явно жидковатый против нее мотоцикл, краем кузова снесла полосатую балку шлагбаума и помчалась дальше.

Того, что случилось несколькими мгновениями спустя, разведчики предвидеть попросту не могли – словно сама судьба услышала слова Прохорова о подозрительно затянувшемся везении и решила в момент прикрыть лавочку с приятными сюрпризами и открыть крышку сундука с гадостями.

Неподалеку от поста фельджандармерии оказалась позиция зенитчиков, которые сориентировались на удивление быстро и открыли огонь по бронетранспортеру. Одно нажатие педали – и из ствола зенитной пушки «Flak-30/38» роем вырвались двадцатимиллиметровые пули-снаряды и понеслись вдогонку бронемашине. Легкую восьмимиллиметровую броню, прикрывавшую корму бронетранспортера, такие пули прошивают почти с такой же легкостью, как и лист обычного картона. Разведчиков спасло, пожалуй, только одно: не так-то и просто в спешке положить все пули точно в цель, если цель движется, дергается и виляет на хорошей скорости. А уж на газ Ганевич, подстегиваемый азартом, страхом и криками Прохорова, жал от всей души, поскольку прекрасно понимал: если уж зенитчик не промахнется и всадит им в спину хорошую очередь, то нажимать на педали и удирать будет просто некому…

Когда бронемашина протаранила мотоцикл жандармов и раздались первые выстрелы немецкой зенитки, Яровец сориентировался быстрее всех: бросился к пулемету, установленному над командирско-водительским отсеком, сдернул «MG-42» с турели и метнулся к заднему борту, передернул затвор и нажал на спусковой крючок – пулемет, за высокую скорострельность прозванный красноармейцами «швейной машинкой», послушно выдал длинную очередь. Сержант наугад бил в темноту, стараясь нащупать вражескую зенитку, – бил, пока не закончилась лента с патронами. Попал ли хотя бы разок, Яровец точно сказать, естественно, не мог, но для беглецов было вполне достаточно хотя бы немного помешать зенитчикам, заставить их нервничать и больше думать о своей безопасности, чем о расстреле уходившего от них бронетранспортера.

– Кажется, пока ушли. – Прохоров мельком глянул в сторону десантного отсека и крикнул: – Эй, славяне, все целы?!

– Почти. – Над плечом лейтенанта навис Ахатов и пояснил: – Дукина зацепило! Но жить будет. Командир, надо нам как-то из этой коробки выбираться. Мы же в ней как в крысоловке. А еще раз такого везения не будет – сейчас у фрицев такой шум-гам поднимется, что мало нам не покажется!

– Дело говоришь, сержант! Сейчас вправо уйдем, еще с километр проедем и бросим эту братскую могилу – дальше пехом попрем!

Когда Юсуф говорил о том, что почти все целы, он не очень и покривил душой: Дукин действительно был ранен в плечо осколком. Возможно, осколок был небольшой частицей броневого листа, который прошила пуля, выпущенная из немецкой зенитки. Рану, выглядевшую устрашающе, но не очень опасную, Дукин кое-как замотал бинтом из индивидуального пакета, и выглядел разведчик почти как обычно – только легкая бледность и временами пробегавшая по лицу гримаса говорили о том, что и здоровякам знакомо чувство боли. Гораздо меньше повезло пленнику: рыжий унтер-офицер был убит наповал. Вероятно, судьба на этот раз решила показать, что она обладает не только способностью выбрасывать на стол порой самую неожиданную карту, но и своеобразным чувством юмора. И заключался этот юмор в том, что немецкая пуля-снаряд практически не тронула русских разведчиков, а «своего» отправила в столь превозносимую истинными арийцами Валгаллу – уютное местечко на небесах, куда, согласно древним легендам, попадают души воинов, павших в бою…

– Все, Ганевич, туши керогаз! – распорядился Прохоров, и разведчик послушно нажал на тормоз и выключил двигатель, добросовестно тянувший массивную бронемашину по какой-то заброшенной грунтовке, которая, как считал командир, вела как раз к тому настоящему лесу, который и должен был помочь группе оторваться от немцев и раствориться на его желто-серых просторах. – Все вон из машины! Ничего не оставляем, но и лишнего ничего не берем – только оружие, патроны и продукты. Яровец, не забудь затвор из пулемета вытащить – потом выбросишь где-нибудь!

Разведчики выбрались из бронетранспортера – лишь Яровец все еще продолжал какую-то непонятную возню в железном нутре.

– Сержант, долго еще тебя ждать? Что ты там колдуешь? – недовольно поинтересовался Прохоров, озабоченно поглядывая на часы. – Время, дорогие мои, время!

Яровец приладил под деревянной лавкой, тянувшейся вдоль борта, гранату и прикрепил к кольцу растяжку, второй конец которой привязал к ноге убитого унтера. Замаскировал обрывком тряпки и, беззлобно ухмыляясь, легонько хлопнул ладонью по спине трупа:

– Прости, рыжий, но мы тут ни при чем! Передавай фрицам привет от сержанта Яровца…

Разведчик спрыгнул с борта и во всеуслышание объявил:

– Я готов, товарищ лейтенант! Чего ждем? Тикать поскорее надо отсюда!

– Ты посмотри, куда нас этот герой завез, – тыкая пальцем в какую-то табличку, болтавшуюся на обрывке колючей проволоки, сказал Прохоров. – Так что сильно-то не резвись!

Яровец подошел поближе и сначала увидел нарисованный на табличке череп с костями, а потом уже прочел: «Achtung! Minen!» Любому красноармейцу – даже не знающему почти ни одного немецкого слова! – эта надпись была хорошо известна.

– Я что, нарочно, что ли, на минное поле заехал? – мрачно огрызнулся Ганевич и опасливо покосился на грозную надпись. – Вы, товарищ лейтенант, между прочим, и сами убедились, что в смотровые щели там ни черта не видно было!

– Поле правее, а здесь как раз его граница, – уверенно заявил Ахатов и предложил: – Командир, давай, я первым пойду! Я точно говорю, что до мин мы не доехали – иначе сейчас на этой проволоке не табличка болталась бы, а кишки наши.

– Хорошо, убедил, – кивнул Прохоров и скомандовал: – Тогда дуй вперед! Но не спеши и под ноги поглядывай! Группа, за мной! Точнее, след в след за товарищем сапером Ахатовым, который сейчас нас приведет к опушке волшебного леса. Мы ему, конечно же, верим, но метров на пятнадцать вперед отпустим…