Путь меча - Дэвид Чейни

– Тогда первый урок окончен. Выполнение ваших обязанностей обеспечит вам второй урок. Теперь надо вычистить двор, прежде чем вернутся учащиеся.

Глава 23

Двор зарос сорняками. Глицинии с пурпурными цветами росли среди вишневых деревьев. Глицинии, как она ни хороша, не место во дворе. Выпалывая сорняки, Йоши думал, что он, собственно, выполняет работу низшего из низших, такого, который не имеет никаких прав. Что подумали бы дядя Фумио или Айтака, если бы увидели, как он, согнувшись, с лицом, искаженным от усилия, роется в земле?

Работая, он сочинил стихи:

Глициния –Красивый дикорастущий розоватый цветок,В темном лесу незаметный;Нежеланный пурпурный сорнякСреди вишневых деревьев.

На первый взгляд, двор был небольшим, но, когда он наклонялся над упрямыми сорняками, второй урок казался длинным и утомительным. Йоши не совсем понимал, чему он надеется выучиться у Ичикавы… Может быть, каким-то новым техническим приемам, как он научился от Ханзо? Он не ожидал, что ему будет поручена такая скучная работа простого слуги.

Хватит! Новая жизнь едва только началась, а он уже был недоволен. Может быть, урок заключался в том, что надо принимать любую работу и всегда выполнять ее наилучшим образом. Мягкий весенний ветерок освежал его, и он вновь занялся своей непривычной работой. Он ушел из кузницы уже почти два года тому назад, и руки у него стали чувствительными. Вскоре они распухли и покрылись волдырями, но он с удовлетворением отметил, что двор приобрел более приличный вид. Его тень удлинилась, когда солнце перешло к западу. Часть двора была чиста. Он подошел к сломанной повозке, прислоненной к каменному фундаменту. Из опыта своей работы в кузнице он знал, что мог бы починить ее, если бы у него были инструменты и хороший огонь. Одно колесо соскочило, металлическая ось была погнута. Когда он вытер грязь, покрывшую ее в течение зимы, он увидел отличную инкрустацию и роспись по бокам. Повозка была хорошо сконструирована, и ее стоило привести в порядок. Он хотел перевернуть повозку, чтобы рассмотреть ось, но она была слишком тяжела для одного человека.

Пока он возился, Ичикава вышел на веранду. Он одобрительно посмотрел на двор я на возню Йоши с повозкой.

– Йоши, – крикнул он – вы достаточно сделали на сегодня, пора поесть. Умывайтесь и идите приготовить наш обед.

Йоши быстро умылся у треснувшего каменного колодца и пошел в дом. Он был голоден. Работа во дворе в течение целого дня вызвала у него аппетит, как у горного льва. Даже в те дни, когда у него не было никакой еды, он не был так голоден. Ичикава показал ему припасы а очаг и оставил его. Подгоняемый голодом, Йоши приготовил котелок овощного супа, а также рис с небольшими кусочками рыбы. И еще чай.

Он подал сначала Ичикаве. Учитель принял еду молча. Попробовав суп, он одобрительно кивнул и подал знак Йоши сесть напротив.

– Вы хорошо готовите.

– Бродяжничество всему научит, сэнсэй. Боюсь, что моя стряпня очень проста, я овладел этим искусством самоучкой. В Киото об этой стороне моего воспитания не позаботились.

Ичикава позволил себе слегка улыбнуться:

– Стряпня не представит проблем, и я удовлетворен вашей работой во дворе. В общем, я думаю, у вас здесь хорошо пойдет дело. Хотя, возможно, придется поучиться кое-чему в отношениях с людьми. Например, вы, может быть, найдете, что с Канеоки трудно иметь дело. Многие так думают. Но он – хороший фехтовальщик и верен нашей школе.

– Я буду помнить свое место, – сказал Йоши.

– Да, я в этом уверен. Я нахожу, что вы хорошо справились со вторым уроком. Вымойте посуду и можете отправляться в свою спальню. Хижина пустовала с прошлого года. Наверно, вы захотите ее вычистить и привести в порядок, прежде чем ложиться спать.

– Спасибо, сэнсэй.

Глава 24

Хижина, в которой Йоши предстояло жить, представляла собой квадратное строение с земляными стенами и соломенной крышей. Каждая стена была длиной примерно в три шага, а там, где в одном месте стена не доходила до другой, был вход. Все сооружение имело такой вид, как будто оно само собой, естественным образом, выросло в лесу. В нем явно давно никто не жил. В соломенной крыше зияли дыры, на веранде, находившейся на высоте трех футов над землей на столбах, росли сорняки, а вход и отверстия, служившие окнами, были затянуты плотной паутиной. Когда Йоши стоял на веранде, карнизы чуть не задевали его голову. Веранда была ненадежна, часть бамбука сгнила, и не было поставлено замены. С веранды Йоши мог видеть вишневые рощи, простиравшиеся на мили, цветы на них искрились в свете заходящего солнца. Он снял паутину с двери. Внутри пол хижины был завален мусором: сухими листьями, соломой и несчетным количеством мертвых насекомых, укрывавшихся там зимой. Опять доказательство недолговечности жизни!

В хижине уже темнело. Еще много надо было сделать, прежде чем лечь спать. В одном из углов он нашел метлу из бамбуковых ветвей и начал выметать пыль и паутину. Луна уже ярко светила через окно, когда Йоши закончил уборку и осмотрелся в своем новом жилье. На чистом утрамбованном земляном полу в одном из углов лежала соломенная циновка. Рядом с циновкой стоял очаг с аккуратно сложенным хворостом для растопки. В холодные ночи и утра небольшой огонь будет единственным источником тепла. Над постелью была полка, на которой он обнаружил три запыленных кожаных футляра, содержащих книги стихов. Теперь они стояли на полке, очищенные от пыли. Напротив циновки на другой полке находилась ваза для цветов и потрескавшаяся статуэтка Будды. Под этой полкой стоял старый письменный столик, на нем были выложены чернильная палочка и резная чернильница.

Йоши был доволен. Хижина была маленькая и бедная, необходимых вещей даже меньше, чем он имел, живя при кузнице Ханзо. Но он был удовлетворен. В хижине было чисто, удобно, она находилась в стороне от других построек и принадлежала ему. Он почувствовал снова, как он устал. Без сомнения, завтра окажется, что надо еще что-то сделать. Но сейчас ему хотелось только спать. Он зажег небольшой огонь, так как сделалось прохладно, устало вытянулся на циновке и, положив вместо подушки длинный рукав платья, крепко заснул.

Через два часа Йоши проснулся от шума и света фонаря, направленного ему в лицо. Он не сразу пришел в себя, во сне у него все перемешалось: Оно, Маса и Нами. Где он находится?

– Посмотрите, что мы тут нашли, – сказал грубый голос. – Вот эта тварь зажгла огонь в заброшенной хижине.

Йоши устремил взгляд на говорившего: это был крепкий, заросший волосами молодой человек, раскачивавший фонарь перед его лицом. Движущийся свет, направленный на его лицо снизу, придавал незнакомцу определенно зловещий вид. Вокруг его рта изгибались усы, подстриженные по китайской моде. У него был очень длинный нос, кончик находился не вполне в центре его широкого лица с приплюснутыми щеками. На лбу был тонкий косой шрам. У него был черный лакированный головной убор – эбоши – и мантия с широкими, накрахмаленными плечами. На поясе висели два меча. Йоши он показался похожим на бродячих самураев, шатавшихся по округе и грабивших бедняков. Позади него столпилась группа молодых людей. Сколько их, было невозможно определить, но ясно, что все они, включая их мрачного предводителя, были пьяны.

– Нарушитель! – скрипел грубый голос. – Мы знаем, как поступать с нарушителями.

– Кто вы? – спросил сбитый с толку Йоши.

– Кто мы? Следует отдать должное нарушителю, он смелый человек, – Черноволосый вытащил меч, – Прежде чем мы решим, как тебя наказать, – сказал он, – лучше ты нам скажи, кто ты и что тут делаешь.

– Я не нарушитель. Сэнсэй Ичикава разрешил мне жить здесь. Я его помощник, – быстро сказал Йоши.

– Помощник? Помощник! Я тебе покажу помощника, собака. В академии Ичикавы будет только один помощник.

– Кто вы? – спросил Йоши.

– Меня зовут Канеоки, – ответил человек с фонарем.

Глава 25

Цвет вишни опал, деревья стали похожи на огромный узор из алой и золотистой парчи; весна прошла, и лето повернуло к осени 1174 года. Йоши привел в порядок двор, исправил повозку, залатал крышу своей хижины и починил колодец. Он ежедневно убирал доджо, чистил броню и оружие, дважды в день приготовлял еду и содержал в порядке дом, где жили учащиеся. Тяжелая работа его не смущала, но, начиная с первого неудачного знакомства с Канеоки, он подвергался постоянным мелким оскорблениям.

– Йоши, этот суп и свинья есть не будет, – говорил Канеоки, выливая суп на пол.

– Да, Канеоки-сан, – отвечал Йоши, вытирая пол.

– Йоши, ты считаешь, что пол здесь чистый? От него вонь идет, когда проходишь. Вымой его заново.

– Да, Канеоки-сан. – Каменное лицо Йоши не выдавало его злости. Ичикава, если он и замечал напряженные отношения между его первым помощником и новым лицом, не говорил ничего. Он был по горло занят новыми учащимися, переполнявшими академию. Они приносили новости из других частей страны, новости о неизбежности столкновения между Тайра и Минамото. Если не считать того, что увеличение числа учащихся означало увеличение его трудов, политический конфликт почти не интересовал Йоши. Он слушал разговоры, но не пытался участвовать в них. Учащиеся почти не замечали его, а если и замечали, издевались над его положением. Он молча сносил их колкости; выполняя работы слуги в школе, он научился сдерживать свои чувства.