Путь меча - Дэвид Чейни

– Я так много людей отправил в ад, что монахи только для моих убитых могли бы зажечь все эти костры.

Задумчивость ронинов была нарушена; они засмеялись и опорожнили свои стаканы.

– Хозяин, принеси еще вина, и пусть девушки придут.

– Извините, добрые господа, девушки ушли на праздник.

– Что? Я убью тебя за это. Я отрежу твои половые органы и заставлю тебя съесть их! Ты отпустил девушек! – закричал главный ронин в притворной ярости.

– Извините, извините, – хозяин пятился прочь с веранды, часто кланяясь. – Я принесу вина. Еще вина принесу.

Канеоки раскрыл свое платье, ему было жарко. Он беспорядочно помахал веером над своими влажными, спутанными волосами. Сакэ пролилось из его чаши я капало с подбородка на обнаженную грудь. Он не обращал внимания на своих друзей.

– Вот так меня вознаградили, – бормотал он. – Я работал годами, создавая школу, для того чтобы какой-то чужак пришел с улицы и забрал то, что должно было принадлежать мне.

– Хватит, – зарычал один из ронинов. – Надоело нам слушать одно и то же каждый вечер. Убил бы ты его, и кончено.

– Если бы я так сделал, Ичикава никогда не простил бы меня за своего любимца. Понимаешь, Хиго, с какой стороны ни возьмись, ничего не выходит. Мне ничего не добиться.

Он выпил еще чашу сакэ.

– Постой-ка, – сказал ронин, подмигнув другим. – Может быть, мы могли бы помочь. Ведь у нас нет никаких обязательств по отношению к Ичикаве. И нас злит, что он там сидит в своей академии, как будто он лучше нас. Мы можем помочь тебе и в то же время получить некоторое удовлетворение.

– Я должен бы это сделать сам, – сказал Канеоки.

– Неважно, кто это сделает, было бы сделано. Мы давно не развлекались. Мечу время от времени нужна свежая кровь, чтобы не затупиться.

– Проклятый гравер. Он получит по заслугам, – сказал Канеоки, выпивая еще чашу.

– Гравер? Я думал, что он учитель фехтования, – сказал Хиго.

– Ичикава сказал, что он сделал гравировку на мече Ханзо. Вообще он какой-то непонятный. Он говорит с акцентом Киото, но никто не знает, откуда он родом. – Канеоки попытался выпрямиться и сосредоточиться на том, что он говорил, но это усилие было слишком трудным. Он упал, рыгая, изо рта у него текла слюна.

Лицо Хиго сделалось трезвым. Он протянул мощную руку и схватил платье Канеоки. Он приподнял его и встряхнул.

– Говори, – сказал он угрожающе, – какой меч у Ичикавы?

Канеоки сполз вперед, бормоча что-то непонятное.

– Черт тебя побери! Слушай меня, – Хиго бил его по лицу, пока он не начал вырываться из железной руки.

– Ханзо, – лопотал он. – Меч работы Ханзо. Ронин отпустил его, и Канеоки сполз со своей подушки на пол. Ронин свирепо посмотрел на других. Все признаки опьянения исчезли, в его голосе звучала смертельная угроза.

– Наконец-то, – сказал он. – Наши поиски пришли к концу. Человек, из-за которого мы выброшены на произвол судьбы, убийца князя Кичибея, – в наших руках.

Глава 28

Полная луна пятнадцатого числа была частично затемнена плывущими облаками. Днем жару облегчал ветерок, приносивший прохладный воздух с далекого океана. Йоши сидел у стола и задумчиво писал в своей тетради. Резная чернильница была полна хороших черных чернил; его кисточка опускалась и мягко скользила по бумаге, как будто она действовала самостоятельно, легко образуя каллиграфические знаки.

Снаружи послышался зов кукушки. Йоши положил свою кисточку и подошел к окну, надеясь увидеть птицу. В лунном свете виднелся густой, черный лес вишневых деревьев, вырисовывались лишь вершины, остальное казалось зеленовато-черным океаном. Йоши начал сочинять стихи.

КукушкаПлывет среди темно-зеленых листьев, освещенныхЛуной,С печальной песней, которую она шлет с любовьюОкеану неба.

Стихи опечалили его и вызвали приступ беспокойства, которое мучило его с весны. Часто в такие одинокие ночи он вспоминал молодость, думал о Нами, Фумио, Айтаке и госпоже Масаке. Он сейчас спрашивал себя, что-то они делают в эту минуту. Может быть, смотрят на ту же луну и думают о нем?

В лесу послышался шорох. Йоши подумал, что это, вероятно, олень, забредший далеко от своего обиталища.

Нет! Кто-то шел среди деревьев позади доджо.

Блеснул свет, отражение лучей от стали.

Если это не заблудившийся путник, там никто не должен был находиться… А если это путник, зачем обнаженный меч? И почему он не направился к праздничным кострам, горевшим в Сарашине?

Йоши отложил кисточку и тетрадь. Он сбросил сандалии, прикрепил к поясу меч и завернулся в плащ с капюшоном, почти достигавший пола. Ощущая запах масляной лампы, он ждал, пока бог луны Тсукиоми спрячется за ближним облаком. Когда луна на мгновение перестала освещать лес, Йоши выскользнул на веранду, прижавшись плотно к земляной стене. Теперь, если Тсукиоми покажет свое лицо, длинные карнизы скроют Йоши. Пальцы его ног вдавились в бамбуковый пол, руки прижимались к стене… он медленно двинулся к заднему углу дома.

Шорох впереди.

Значит, их было по крайней мере двое. Йоши подумал, что это разбойники, собиравшиеся ограбить и убить не ожидавшую нападения жертву. На минуту он подумал, не позвать ли на помощь; но тишина в школе и жилом помещении напомнила ему, что все были в городе на празднике.

Он проверил, легко ли обнажается его длинный меч. Меч выскользнул мгновенно, он был слегка смазан маслом. Йоши был готов; разбойникам придется дорого заплатить за добычу. Йоши под капюшоном выглянул за угол. Было темно, луну закрыло облако. Он напряженно прислушивался к естественным звукам леса: вздох ветра, стрекот цикады, уханье совы где-то далеко. И другие звуки, другого порядка: ветка, треснувшая под тяжелой ногой, раздвигаемые кусты, звон металла о камень…

Неизвестный злоумышленник приближался. Йоши соскочил с высоты трех футов с веранды на землю. Он достиг края рощи как раз в тот момент, когда облако открыло луну. Он слышал тяжелое дыхание, менее чем в пяти шагах. Человек находился на окраине зарослей и стоял на коленях, бормоча молитву. Йоши подполз ближе, чтобы узнать его намерения.

Голос неизвестного звучал глухо, но отдельные слова можно было разобрать:

– Кичибей… убийца… месть… Амида, дай мне силы для моей задачи.

Значит, в конце концов самураи Кичибея нашли его.

О том, чтобы покориться, не могло быть и речи. Им нужна была его голова.

«В смертельном бою неожиданность может быть очень сильным оружием. Нападающий неожиданно обычно выигрывает». Йоши вспомнил эти слова, один из первых уроков Ичикавы. Если на дом нападают два самурая, ему надо использовать любое возможное преимущество.

Он вынул меч и стал понемногу красться к коленопреклоненной фигуре. Приблизившись, он ощутил запах сакэ, пролитого на одежду неизвестного.

Он поднял меч.

Этот человек, может быть, и выпил лишнее, но он был ронин, всегда полагавшийся на свою силу и быстроту реакции. Он что-то услышал – вздох, звук дыхания или треск ветки, сломавшейся под ногой Йоши, – реагировал инстинктивно, отпрыгнув в сторону, извиваясь и катясь по земле. Его меч взлетел, готовый отразить нападение, прежде чем потревоженные комки земли и листья упали на землю.

– Я думаю, что ты именно меня ищешь, – прошептал Йоши. – Пока твоего друга нет, можешь произнести молитву, если она облегчит тебе дорогу на тот свет.

Ронин выругался и сделал выпад. Йоши парировал и ответил ударом по голове. Он промахнулся, но ронин уже дышал тяжело; от него пахло сакэ и желчью. До сих пор они не подняли большого шума, и это устраивало Йоши. Если он справится с этим полупьяным самураем так, чтобы второй не знал, преимущество неожиданного нападения будет по-прежнему на его стороне. Однако преимущество было утрачено, когда ронин поднял меч и шагнул вперед с визгом, который, по его расчетам, должен был перепугать Йоши насмерть.

Детский трюк. Йоши прыгнул на врага, когда тот опустил меч. Он вклинился в линию атаки врага и, сделав один шаг, оказался позади меча противника. Он ударил по кисти и тем же движением, круто повернув, ударил по основанию черепа. Голова ронина, с удивленным выражением на лице, скатилась с плеч, медленно поворачиваясь в лунном свете, раньше даже, чем отрубленная рука упала на землю.

Йоши застыл, подобно кошке, готовой к прыжку в любом направлении. Он старался уловить, не слышно ли второго противника, который должен был услышать боевой клич своего сотоварища. Ни звука. Преимущество неожиданности было утрачено.

Йоши вышел из-под деревьев в открытый двор перед хижиной.

– Это я, Тадамори Йоши, сын госпожи Масаки, борец с несправедливостью, мститель за смерть Ханзо-кузнеца, убийца тирана Кичибея, – произнес Йоши громким голосом. – Кто осмелится вызвать меня?

Его голос раздавался над деревьями. Ответа не было. Луна светила в полную мощь. Если бы зелень травы и деревьев не была превращена в серебро и чернь, можно было бы подумать, находясь на открытом дворе, что сейчас день.