Избранные и прекрасные - Нги Во

– Вы не стали говорить с ним, – сказал он, дотянулся до подола моего платья и некоторое время перебирал бахрому. – Вы решили, что настроены против меня?

– Я никак не настроена и ничего не решила, – мой ответ получился резковатым. – Я была занята.

– С Ником?

– Вы ему не хозяин, – упрямо заявила я, и он заморгал, словно пытаясь вернуть взгляду четкость.

– Я и не собирался его присваивать – не больше, чем завладеть бухтой, – заверил он, и я искоса взглянула на него.

– Вам настолько претит мысль о владении бухтой?

Его сияющая усмешка выглядела здесь неожиданной, словно нож рассек опиумный дым.

– Нет, пожалуй, я был бы даже рад. Ну хорошо, может быть, выложим карты на стол, мисс Бейкер?

– Я была бы не прочь, если бы играла в карты, так что выкладывайте вы.

Он выпрямился, подался в мою сторону, и вся чувственность, которую он на себя напускал, вдруг улетучилась. Казалось, он понятия не имеет, как быть со мной, какая гримаса подействует лучше других, какой тон растопит мое недоверие. И теперь Гэтсби смотрел на меня немного растерянно, немного любопытно и, к моему удивлению, с легким отчаянием.

– Мне нужен Ник, – тихо произнес он. – Он нужен мне, чтобы подобраться к Дэйзи.

Я уставилась на него во все глаза, потому что никак не ожидала услышать имя Дэйзи не где-нибудь, а в «Золушке». Она могла потанцевать с девушкой, чтобы вызвать скандал, но все прочее ее смешило. Меня бы это взволновало, если бы не подозрения, что точно так же она относится и к парням, едва поцелуи и легкие ласки сменяются более активными действиями.

– А при чем тут Дэйзи?

– О, Джордан, я люблю ее, – признался он, и я расхохоталась.

– Вы же знали ее еще…

Я догадывалась, что он порывист и силен. Но даже не подозревала насколько, пока он не схватил меня за плечи и не поставил на ноги рывком. Меня достаточно хватали и таскали, чтобы я успела понять, что это мне не нравится, но, глядя ему в глаза, я забыла все, чему меня учили, – как надо обдирать голени каблуками или ломать кости ступни. В его руках и теле не ощущалось напряжения, мои ноги стояли на земле, но еще немного – и все могло бы измениться.

Раньше я замечала в нем некую пустоту, но теперь разглядела, что пусто там не всегда. Прямо сейчас в нем ощущалась чудовищная потребность, безжалостная и неотступная, и у меня скрутило желудок при мысли, что это считается любовью.

– Я люблю ее, мисс Бейкер, – повторил он, приблизив лицо к моему. – Никого другого я никогда не любил. И я знаю, что она любит меня. С нашей самой первой встречи.

Мне невольно вспомнился плач, который звучал так, словно его вырыли из тела Дэйзи – растянули ее на земле и глубоко вонзили в нее лопату. Вспомнился запах мятного ликера, который я после того вечера не могла пить до сих пор.

Ночью накануне своей свадьбы Дэйзи разъяснила мне, что даже после конца света все равно приходится вставать утром, и все то, что ты разрушил, по-прежнему будет рядом и все это придется чинить. Глядя на знаменитого Джея Гэтсби, лишенного души и приводимого в движение каким-то ужасным источником энергии, называемым им любовью, я видела, что для него конец света продолжается вечно. Для него все вокруг лежит в руинах, и он понятия не имеет, почему мы, все остальные, не плачем и не кричим.

Я не отвернулась и не стала отбиваться, примерно представляя, как это глупо бы выглядело. Справиться с таким ужасом можно было лишь в одном случае – если не бояться или хотя бы стараться, чтобы никто не догадался, как тебе страшно.

– Помню, – кивнула я, и это была чистая правда. Я многое помнила. – А теперь отпустите меня.

Он моргнул и разжал пальцы. И нисколько не удивился своему поступку, или ему так казалось. А мне было важно, что он отступил.

– Мисс Бейкер, я не люблю повторяться, но, пожалуй, мне придется повторить свою просьбу.

– Да, при следующей встрече с Ником я расхвалю вас.

– Этого мало. Я хочу, чтобы он привез ее в Уэст-Эгг.

– Вы… просите Ника привезти к вам его кузину, словно какую-нибудь симпатичную цыпочку с Бродвея?

– Нет! – он неподдельно ужаснулся и уставился на меня так, словно боялся даже думать о том, какую змею пригрел на груди. Вообще-то на меня часто так смотрели.

– Тогда как же?

– Я хочу, чтобы он привез Дэйзи в Уэст-Эгг, к нему домой. Чтобы я мог побывать там. Встретиться с ней, поговорить. Напомнить.

Я устремила на него взгляд.

– Когда я думала, будто вы хотите, чтобы ее подали сервированной, как кусок холодного кролика, в этом было больше смысла.

– Не говорите гадостей.

– Вот как? И кому же вы отсасывали до того, как заметили меня и Мириам Хау?

– Какому-то золотому мальчику из Амхерста, но это здесь при чем?

И я поняла, что для него между этими событиями в самом деле нет связи. Пока я поражалась этому, он взял меня за руку. На этот раз он действовал осторожно, словно прикасался к некой чрезмерно хрупкой вещице.

– Послушайте, мисс Бейкер… Джордан. Мне нужна ваша помощь. Убедите его привезти ее в Уэст-Эгг.

Я не сказала ему, что смогу, потому что не знала, хочу ли я этого. Гэтсби был как шторм, бушующий далеко в море, и вскоре ему предстояло обрушиться на берег. И куда он ударит – в болотистую прибрежную низину или приморский город, – оставалось неясным, но я уже начинала понимать, как мало у меня возможностей управлять происходящим.

– А если я скажу «нет»?

Его глаза потемнели, рот при этом стал твердым. Такой вариант он тоже обдумывал и рассердился на меня уже за то, что я упомянула о нем.

– В таком случае, надеюсь, вы готовы к бегству, мисс Бейкер, – ответил он, явно сожалея, что из-за меня вынужден отказаться от вежливого устрашения.

– Нет, не готова, – притворно-скучающим голосом отозвалась я. – Ладно. Я скажу Нику. Довольны?

– Буду доволен, – он помедлил. Неужели у него мелькнула догадка, что его великий роман заключает в себе слишком много скрытых угроз?

– Это не по-настоящему, – вдруг выпалил он. – То, что я сказал здесь, с вами. Не по-настоящему.

– Мне показалось, наоборот, – ответила я и увидела на его лице самую обаятельную и беззаботную из улыбок. Этот человек никак не мог советовать мне спасаться бегством. В него вполне могла влюбиться Дэйзи, с ним она стала бы изменять Тому. Вид у него был ребячливый и трогательно раскаявшийся. Этого хватило, чтобы