Последняя лошадь Наполеона - Григорий Александрович Шепелев

– Как-то это слишком всё драматично, – надула губы Карина, – лес, темнота, дорога совсем пустая, чёрный «Ниссан»! Ведь и у меня – чёрный «Ниссан Максима». Он «девятку» легко обходит. А этот, видите ли, за ней полчаса гонялся! Такого просто не может быть.

– О, Господи, Ритку чуть не зарезали! Трудно выбрать более подходящий повод, чтоб в сотый раз рассказать, какую крутую тачку папа нам подарил! – блеснула Волненко слезами негодования, – шла бы ты уже на … со своим папой!

Карина медленно встала. Её немедленно усадили и принялись успокаивать. Разгорелся спор о ходовых качествах двух машин. Одна лишь Тамара не приняла в нём участия. Допив кофе и покурив, она торопливо переоделась и потихоньку ушла.

На улице было уже темно. Сыпал редкий снег. Подойдя к бордюру, Тамара подняла руку. Остановились белые «Жигули». Водитель помог открыть перекособоченную, помятую дверь, толкнув её изнутри.

– Семёновская.

– Садитесь.

Последовав приглашению и захлопнув дверь, Тамара достала свой телефон. Водитель, не исключавший, кажется, некий альтернативный способ оплаты, с разочарованным вздохом привёл помойку в движение и свернул через круг направо, к проспекту. Всё-таки краем глаза он наблюдал за Тамарой.

Наташа сразу вышла на связь. Сперва Тамара услышала нарастающий вой подземного поезда, затем – голос:

– Говори громче! Я в метро еду.

– А что ты так рано вышла?

– Хочу заехать в «Рив Гош», помаду купить.

– Он где?

– На Таганке.

– Ты подожди меня там, я буду минут через двадцать пять!

Наташа сказала, что обязательно подождёт. Убрав телефон, Тамара обратилась к водителю:

– У меня изменились планы. Можете отвезти меня на Таганку?

– Я всё могу, – тоном короля ответил помоешник, пролетая на жёлтый свет. Помолчав, прибавил:

– На следующем перекрёстке – очень хорошая «Шоколадница». Не хотите кофе попить?

– Иди на …, детка, – проговорила Тамара, хоть собеседник годился ей скорее в папаши, чем в сыновья. Она была слишком сосредоточена, чтобы замечать такие нюансы.

– Триста рублей, – озлобился ловелас.

– Угу.

Дорога заняла полчаса. Выйдя из машины, Тамара сразу столкнулась с очень довольной Наташкой, которая выходила из магазина.

– Привет. Купила помаду?

– Да.

– Покажи!

Они закурили, идя к метро. Когда минут через пять спускались на станцию радиальной линии, разговор про помаду всё ещё продолжался. В толпе перед эскалатором он был прерван, так как толкали со всех сторон. Тамара, которой нужно было немедленно сменить тему, этим воспользовалась.

– На Ритку сегодня ночью было два покушения, – сообщила она, стоя на одной ступеньке с Наташей. Та округлила глаза.

– На Ритку? На нашу Ритку?

Тамара коротко повторила весь рассказ Светы. Наташка только моргала.

– Это ужасно, – пробормотала она, когда вошли, точнее – вломились в поезд, – ночь, пистолет, чёрная машина! С ума сойти! Их должны поймать!

Тамара взялась за поручень.

– Ты больная? Они, по-твоему, будут сами себя ловить?

– В каком смысле – сами себя?

– А то ты не знаешь… Слушай, куда этот козёл лезет? Что ты толкаешься, идиот? Мы сейчас выходим!

На Арбатско-Покровской линии двум работницам бара удалось сесть. Тамара под вой и грохот влепилась ртом в розовое ухо официантки.

– Ты ей должна сегодня всё рассказать! Абсолютно всё! Иначе, ей – смерть! Она должна знать реальный расклад, чтоб не ошибиться с решением. Понимаешь?

– Что рассказать?

– Ты дуру не корчи! Рассказать то, что мне рассказала, когда мы выпили в «Шоколаднице»! Светенков тебя трахнул. Правильно?

– Нет! – взвизгнула Наташа, залившись краской.

– Что значит – нет? Ты это сказала?

– Да.

– Так да или нет?

– Я точно не помню. Всё может быть. Но мне не понравилось!

– И поэтому ты ему отказала, когда он тебе велел внести в бар наркотики, посулив за это московскую регистрацию и диплом престижного ВУЗа?

– Он не сказал мне, что это были наркотики!

Поезд подкатил к Бауманской. Тамара, не собиравшаяся давать своей собеседнице слишком много времени на раздумья, была готова поубивать пассажиров, неторопливо входивших и выходивших. Когда состав опять вгрохотал в тоннель, она прокричала:

– А что, по-твоему, это было? Приправа к супу? Ты так и скажешь Ритке, что он тебе поручил впаривать клиентам наркотики, предложив за это диплом, прописку и безопасность!

– Да Ритка сразу уволит меня за то, что я двадцать дней молчала! А мне нельзя сейчас без работы остаться, никак нельзя! Мне надо платить за комнату.

– Да за что тебя увольнять? Совершенно ясно, что ты боялась. И ты имеешь на это полное право, как беззащитное и безмозглое существо! А вот если с Риткой что-то произойдёт, ты и в самом деле останешься без работы!

Официантка задумалась, потирая пальцами лоб. Поезд миновал Электрозаводскую. Когда он вновь начал замедляться, Тамара встала.

– Сейчас уже будет наша. Или ты дальше собралась ехать?

– Похоже, мне уже ехать некуда, – прошептала Наташка и поднялась. Лицо её было бледным. На эскалаторе она, слушая Тамару, которая продолжала с жаром долдонить ей свои доводы, набирала длинное сообщение.

Уличные часы показывали двадцать один двадцать.

– Короче, я ей всё написала подробным образом, – сообщила Наташа, когда шли к бару, – пусть реагирует так, как считает нужным.

– Отлично.

Дошли за десять минут, переодевались и марафетились куда дольше. Народу в зале было ещё немного. Тамара, только отчасти восстановив энергию чашкой кофе и перебранкой с Викой, работала вполноги. Тем не менее, после «Старого танго» Армстронга её проводили со сцены долгой овацией. Вторым номером значилась «Хабанера» – только оркестр, без вокальной партии. Покурив со стилисткой и при её участии облачившись в костюм Кармен поверх эротического белья, Тамара сказала звуковику, что ещё покурит с Викторией.

Посетителей за пятнадцать минут прибавилось раза в два. Тихо играл джаз. Увидев Тамару в длинной голубой юбке, белом жакете и ярко-красных чулках, да ещё с цветком в волосах, зрители захлопали. Одарив их улыбкой, Кармен уселась на табуретку около барной стойки и закурила. Вика – более сдержанная, чем час назад, налила ей соку. Она была занята разговором ни с кем иным, как с юным Наташкиным лаборантом, расположившимся на другой табуретке. Он приходил уже второй раз. Его пропускали по распоряжению Риты – он был уже совершеннолетний, однако стилю не соответствовал. Звали студента Миша. Официантки ему приветливо улыбались. Щёлкнув его по длинному носу и сделав пару глотков, Тамара ему велела сказать, находит ли он её сексуальной в таком наряде.

– Да, нахожу, – сказал медработник, бросая взгляд на её чулочки.

– Но с голой задницей я, наверное, сексуальнее?

– Вы и так, и так хороши.

– А Вика?

– И Вика.

Названная особа, сиявшая белизной крахмальной рубашки под галстуком и жилеткой, не улыбнулась. К ней подошли купить сигарет. Она обслужила. Её бледное лицо казалось ещё более шотландским, чем в предыдущие дни, так как в голубых глазах мерцал необычный, тревожащий холодок. Студент, судя по всему, вполне разделял её настроение.

– У какой из нас писька сзади выглядит интереснее? – вновь пристала к нему Тамара, пуская дым изо рта, – у меня, у твоей Наташки или у Вики?

– Да я не очень-то и присматривался, – с