Флоту - побеждать! - Вячеслав Коротин

Так что не стоит пренебрегать её приглашением 'на чаёк' — пренепременно нужно заглянуть и пообщаться. Заручиться такой поддержкой в 'домашнем штабе' Стесселя немаловажно. Это, возможно, не менее значимо, чем взаимопонимание с Кондратенко и Белым. Во всяком случае, в стратегическом плане.

Размышления об этой женщине заставили Макарова — Маркова вспомнить и о своей собственной жене. Не о своей реальной, оставленной навсегда в начале двадцать первого века, а о 'местной', о Капитолине Николаевне. Ведь если удастся выжить в этой войне, то дальше придётся сосуществовать именно с ней.

При 'вселении' в тело Макарова, личность знаменитого адмирала 'стёрлась', но память сохранилась полностью, как и память собственная, и первое время Степан даже опасался, что может превратиться в 'доктора Джекила- мистера Хайда'… Обошлось. Почему не случилось раздвоения, пусть разбираются специалисты — психологи, хотя Марков всегда относился к таковым приблизительно так же как к астрологам и прочим хиромантам. Ну, то есть наличие такой науки как психология признавал, но ни одного её представителя способного сделать что‑то более полезное, чем любой умный человек не встречал никогда. Так — трындёж на общие темы, идиотские анкеты с вопросами типа 'перестали ли вы пить коньяк по утрам?', констатация очевидного с умным видом и прогнозирование на уровне 'может дождик, может снег, может будет, может нет…'.

Так вот: сосуществовать со своей благоверной не хотелось категорически — это 'оригинал', настоящий Степан Осипович, самозабвенно любил свою 'половину', отдавал практически всё жалование на её прихоти, закрывал глаза на её ветреность и, даже, небезосновательные подозрения в неверности.

А по поводу отношения Капитолины Николаевны к деньгам, достаточно показательна телеграмма, которую отправил Макаров жене из Харбина по дороге в Порт — Артур:

«Я телеграфировал Федору Карловичу * о выдаче тебе 5400 руб. Получив столько денег, ты, прежде всего, захочешь подновить туалеты, и таким образом деньги эти быстро исчезнут… Очень прошу тебя быть благоразумной, у нас уже было много примеров, что мы сидели без денег… Теперь неприлично тебе и Дине наряжаться в большие шляпы. Вы гораздо более выиграете, если будете держать себя скромнее. Пожалуйста, еще раз прошу тебя поберечь деньги, имей в виду, что, если ты истратишь 5400 р. или часть их, то я тебе ничего не переведу впоследствии. В первые два месяца с меня будут вычитывать все увеличение жалованья, так как я оставил тебе доверенность на 1200 р. Месяц я не получу здесь береговых почти ни копейки. Только потом начнет кое‑что оставаться, но надо приберечь».

Но это прежний Макаров позволял подобное своей Капочке, нынешний Степан с таким мириться не собирался, и его, в последнее время всё чаще беспокоили мысли о том, как придётся жить после войны. Понятно что сейчас жена адмирала — героя не поехала бы из столицы на Дальний Восток ни при каких условиях — блистать в Петербурге значительно приятнее, чем существовать в Порт — Артуре, даже являясь там Первой Дамой. А уж после того как японцы перерезали железнодорожное сообщение Квантуна с Россией, прибытия благоверной можно не опасаться в принципе. А вот что потом?..

— Ладно! — подумал про себя Марков. — Как говорил незабвенный Остап Ибрагимович: 'Когда будут бить — будете плакать!'. Тут до конца войны дожить бы…

*Морской министр адмирал Авелан

Офицеры и капитаны различных рангов стали прибывать к Морскому Собранию к половине шестого. Адмиралы и генералы подъехали к официально назначенному сроку — к шести часам.

Озаботиться организацией сегодняшнего мероприятия Макаров заранее попросил Великого Князя Кирилла Владимировича. Тот с удовольствием принял поручение, но занимался соответствующими вопросами, естественно, не сам — для этих целей имелся адъютант, лейтенант Кубе, здорово поднаторевший в плане устройства всевозможных гулянок и вечеринок.

В просторном зале собрания уже были расставлены огромные столы. Нельзя сказать, что они ломились от изобилия напитков и закусок, но выглядело всё вполне парадно. Под портретом императора, разумеется, стояли карточки с именами великих князей, далее, по периметру главного стола — для адмиралов, генералов и капитанов первого ранга, остальные офицеры размещались уже за другими столами. Но, надо сказать, угощение везде было одинаковым. Кубе здорово расстарался, мобилизовав всех лучших поваров в Артуре, и практически под метёлку вычистив содержимое винных магазинов.

Изначально на белых скатертях располагались исключительно закуски холодные: соленья, ветчина, красная икра, овощи по сезону, нехитрые салаты.

После первого тоста за Государя, который произнёс, разумеется, Великий Князь Кирилл, вестовые пошли обносить столы кокотницами с горячей закуской — фрикасе из курятины. Пришло время встать с рюмкой в руке и командующему флотом.

— Дорогие мои братья по оружию! Братья, вне зависимости от того, где мы воюем с врагами России и Государя — на суше или на море.

Господь показал в последние дни, что он на нашей стороне. Но, как говорится: 'На Бога надейся, а сам не плошай!'. Я очень благодарен всем вам за доблесть в последних сражениях. И, надеюсь, что вы ещё не показали всего того, на что способны в бою. За вас, дорогие мои! — Степан поднял рюмку как можно более высоко, обер — офицеры, капитаны обоих рангов, адмиралы и генералы немедленно встали, как будто от руки Макарова тянулась к каждому из них невидимая нить… — За Государя — Императора, за Россию! Ура!!

— Урааа!!! — ударило раскатами голосов по стенам зала Морского Собрания.

Нельзя сказать, что все присутствующие при этом смотрели на командующего флотом с обожанием, но подавляющее большинство — точно.

Откричались. Выпили. Сели. Стали закусывать нежнейшей курятиной в соусе…

Из подсознания Степана стала пренастырно стучаться мысль о некой несообразности в имеющейся ситуации.

То есть, мозг получил некую информацию от органов чувств, но пока её не освоил. Что‑то зацепило, но непонятно что… Информация, явно, визуальная — ну не в криках же 'Ура!', и не в ароматах угощений крылось раздражение.

'Отсканировав' сидящих на противоположной стороне стола, адмирал всё‑таки понял, что резануло его взгляд: рядом с Грамматчиковым сидел его старший офицер Таше.

Как??? Во время ведения боевых действий с крейсера, хоть и стоящего в ремонте, одновременно съехали на берег и его командир, и старший офицер!

Нет, Грамматчикову послал приглашение Макаров лично, но чтобы и Таше…

На флоте вообще в ходу приговорка, которая обозначает 'давным — давно': 'Это было ещё до того, как старшой в последний раз сходил на берег'.

Самый распоследний штрафованный матрос топчет земную твердь чаще, чем старший офицер его корабля.

Но и в тех наиредчайших случаях, когда командир отпускает своего первого помощника на берег, сам‑то уж он обязательно остаётся на борту. А тут…

Грамматчиков поймал удивлённый взгляд адмирала и понял его.

Глаза вверх, глаза и лёгкий разворот головы в сторону Великого Князя, и всё стало ясно: Кирилл Владимирович прислал приглашение на нынешний вечер старшему офицеру 'Аскольда', а проигнорировать таковое от члена императорской фамилии не решились.

Ладно, 'Аскольд' действительно пока небоеспособен, не стоит по такому поводу устраивать разборки со своим начальником военно — морского отдела штаба. Даст Бог — в ближайшем будущем из Петербурга пришлют награды за последние сражения, получит Кирилл свой крест, а потом сам с радостью смотается из Артура. Чтобы от него избавиться стоит даже придумать какое‑нибудь 'архиважное' задание и рискнуть даже тем же самым 'Аскольдом' для перемещения подальше от Порт — Артура туловища представителя Дома Романовых. И братца его соответственно…

Тем временем уже стали разносить суп, и, чтобы как‑то заполнить данную паузу, хор матросов исполнил пару песен.

Отзвучало ещё несколько тостов, а после, пока ожидалась подача основного блюда, Макаров молча кивнул своему флаг — офицеру лейтенанту Азарьеву. Тот сразу сообразил, чего от него хочет командующий, и направился к роялю.

Пушки, это, конечно, важно, узлы — тем более, но служат и воюют на кораблях всё‑таки люди. И этот фактор со счетов сбрасывать категорически не стоило…

Флоту, в первую очередь Тихоокеанскому флоту, требовался марш. Хороший такой марш, сильный. Изначально Степан хотел 'ограбить' самого Агапкина, и на семь лет раньше озвучить великолепный и бесподобный 'Прощание славянки' — не поднялась рука. Перебирая в памяти что‑то подходящее из своего времени, всё‑таки решил остановиться на песне Александра Маршала из сериала 'Истребители' и переделать её на морскую тематику. Поэтом Марков был тем ещё, но худо — бедно элементарными приёмами владел, на офицерских капустниках, зачастую, весьма удачно перепирал различные шлягеры на требующуюся тему…