Волшебный котел - Марченко С. В.

— Благодарю тебя, мой дорогой султан, солнце Юга, за гостеприимство, мне оказанное. Я охотно отдохну в твоём дворце этой ночью, а утром, ни свет ни заря, пущусь в обратный путь. Итак, прощай, мой государь, и сохрани меня в своей памяти. Вскоре появлюсь я у твоего порога вместе с могучим султаном Дараем, да продлит Аллах его жизнь!

— Счастливого тебе пути! — пожелал ей султан.— Только бы поскорее узреть твоего господина.

...Тем временем в городке, где жил Дарай, все посмеивались и издевались над бедняком, который не пил, не ел, а лишь день и ночь глядел на дорогу.

— Эх ты, дурень! Газели тебе захотелось,— кричали они наперебой.— С каких-то это пор нищий попрошайка последний грош отдаёт за такую животину, что ни молока не даёт, как корова или коза, ни в упряжку не годится, как конь или вол? Зарезал бы ты её — хотя бы мясо у тебя было, а ты, дурачина, выпустил её на волю.

Однажды ночью, когда Дарай потерял уже последнюю надежду увидеть газель, она появилась в его логовище, тяжело дыша от быстрого бега, измученная долгой дорогой.

— Ах, ты вернулась, моя газель, ты снова со мной, моя подружка дорогая! — радостно воскликнул Дарай.— А я чуть было не поверил, что ты забыла обо мне или — ещё того хуже — что с тобой приключилась какая-нибудь беда. Здорова ли ты? Не обидел ли тебя кто? — с беспокойством расспрашивал он её.— Я ведь уже оплакивал тебя и места себе от горя не находил. Ну а сейчас расскажи, где ты пропадала так долго, что делала. Как радостно мне снова повидать тебя, почувствовать, что я не так уж беден и одинок.

— Ох, господин мой,— сказала газель,— не забыла я о твоих благодеяниях. Лежала я на мягчайших подушках, ела из золотых мисок, но всё время неустанно думала о том, как бы мне тебя, мой спаситель, осчастливить. И кажется мне, что скоро я достигну своей цели. Только ты должен меня слушаться беспрекословно и не спрашивать ни о чём. А сейчас я изнемогаю от усталости — пора мне отдохнуть. Завтра нас ждёт долгая дорога.

На рассвете газель разбудила Дарая и сказала:

— Возьми с собой лишь этот дорожный посох, остальное оставь тут. Сюда мы уже никогда не вернёмся.

Дарай рассмеялся.

— А что же ещё есть у меня, моя дорогая газель, кроме нищенского посоха да этих моих лохмотьев? Ни горсточки проса, ни перегнившей подстилки, ни старого кувшина для воды мне не жаль оставить. А тех, кто подсмеивался над моей нуждой, науськивал на меня собак, мне тоже не жаль покинуть. Ведь больше всего они издевались надо мной из-за того, что я откупил тебя за целый серебряный шиллинг да ещё позаботился о тебе, моя дорогая газель.

И пустились они в путь. Долго ли, коротко ли они шли, но наконец добрались до куста тамариска, того самого, под которым на глазах у газели простой камень недавно обратился в драгоценный алмаз. Тут они остановились, и газель сказала:

— Дорогой мой господин и спаситель! Набери в свою суму побольше этих камней, что валяются на земле.

Дарай, удивлённый, чуть было не рассмеялся в ответ на такой странный приказ, но, вспомнив, что пообещал ни о чём газель не расспрашивать, нагнулся и начал молча подбирать камни.

— А теперь идём в оливковую рощу, что виднеется там вдали.

И они отправились в рощу. Досыта наелся там Дарай маслин, напился свежей воды из родника и признался:

— Страшно устал я, дорогая подружка. Камни в моей суме тяжелы. Я должен вздремнуть хоть немного тут, в тени на зелёной траве. А тебе мой совет — последовать моему примеру.

— Спи, господин, спокойно,— ответила газель.— Я тебя постерегу.

Как только Дарай заснул, газель подошла к ручейку и позвала:

— Павлин, павлин, прекрасный братец павлин! Приди к своей сестре!

Зашумели ветви олив, зашелестели своими листьями лавровые деревья, растущие над ручьём, и из чащи выскочил прекрасный павлин.

Всё вокруг сразу заалело, заголубело, зазолотилось. Развернул павлин свой пышный хвост, заигравший сразу тысячью красок и оттенков, и, гордо выступая, приблизился к газели.

— Вот и я, моя сестричка. Ты звала меня, видно, нужна тебе моя помощь. Говори, чего ты хочешь. Я исполню все твои желания.

— Мой господин наг и бос. Дай ему красивый наряд, яркие одежды, подобные твоим перьям, драгоценности и золотом расшитую королевскую мантию, какую пристало носить великому султану.

— Это проще простого,— ответил павлин.— Стоит мне лишь стряхнуть с себя несколько пёрышек, как я смогу приодеть твоего господина в одежды, засияющие золотом и драгоценными камнями.

Вырвал павлин клювом у себя несколько перьев, переливающихся всеми цветами радуги. Упав на землю, перья начали расти, дрожать и трепетать на ветру. И уже спустя минуту перед газелью лежали прекрасные одежды, достойные только короля: златотканая мантия, вся вышитая сапфирами, тюрбан с огромной жемчужиной в форме павлина, золотой пояс, унизанный драгоценными камнями. Были там даже кольца, и на каждом — изображение павлина.

— Довольна ли ты, сестричка? — спросил павлин.

— О, благодарю тебя, мой дорогой братец!

Павлин снова раздул свои щёки, распустил веером хвост и крылья, заблистал всеми цветами радуги на солнце и со словами: «Прощай же, газель!» — исчез в чаще.

Тогда газель остановилась над ручьём и позвала:

— Черепашка, черепашка, матушка моя, приди ко мне!

Забормотала вода в ручейке, запенилась серебряной пеной, и на берегу показалась огромная черепаха. Была она уже совсем-совсем старая, с трудом дышала. Еле-еле передвигаясь по песку, остановилась она перед газелью.

— Здравствуй, моё дитя. Ты звала меня, вот я и явилась. Уф-ф-ф! Как же тут на земле жарко. Говори, что тебе надобно, на что ещё пригодиться тебе может старая черепаха?

— Матушка черепаха, просьба у меня к тебе такая, мой господин получил одежды, достойные великого владыки, но нет у него щита на груди и меча в руке. Решила я, что ты, добрая старушка, можешь помочь мне.

— Э-э! Нужны тебе щит и меч? Да это проще простого! Но удивляет меня, что вооружить своего господина хочешь именно ты, беззащитная газель. Человек нам всегда опасен, даже когда нет у него оружия. Гляди, чтобы не пришлось тебе пожалеть, моя дорогая газель. Избегай человека, избегай человека! Да, да, моя дорогая! Я уже стара, но на свете многое повидала, не один раз пришлось мне бежать из человеческой неволи. Это племя для нас опаснее голода и засухи.

— Да, я знаю, что люди для нас, четвероногих, опасны и следует их избегать, но мой господин, мой Дарай,— иной. О, он добрый, он меня не обидит, он меня любит. Последней пригоршней проса он делился со мной, ходил побирался, чтоб достать молока для меня, когда я была ещё маленькой, откупил меня у крестьянина, поймавшего меня в сети, когда матушку мою убили охотники. Он заплатил за меня целый серебряный шиллинг, который нашёл среди мусора, а ведь сам в это время был голоден и не было у него ни крошки еды. Дарай, мой господин,— это самый лучший человек на земле. Я ему должна помочь, чтобы отблагодарить его за всю доброту ко мне.

— Гм-м, если это правда, если он в самом деле таков, каким ты его рисуешь, тогда иное дело,— изрекла, подумав, черепаха, покачивая головой на длинной шее.— Однако, гм-м, что это я хотела тебе сказать? Ага, уф-ф, как жарко! Даже не верится, гм-м: сколько лет живу, а о таком человеке ещё не слыхала. Но может быть, может быть... Так тебе нужен для него щит?

— И меч,— напомнила газель.

— Гм-м, и меч, говоришь? И что это творится на этом свете, что творится! — бормотала старая черепаха.— Но уж так и быть, вот тебе чешуя с моего панциря. Надо тебе произнести заклинание:

И с этими словами черепаха исчезла в воде. Газель произнесла заклинание над чешуйками, и в ту же минуту увидела она лежащий на земле медный щит, а рядом — чудесный острый меч с рукояткой, усеянной рубинами.