Волшебный котел - Марченко С. В.

Однажды, когда он, как обычно, рылся в мусоре, вдруг что-то блеснуло, и Дарай, не веря своим глазам, выудил из кучи отбросов серебряный шиллинг.

Долго вертел он монету в руках, рассматривал её, перекатывая на ладони, и думал:

«Куплю-ка я себе хлеба, много, много хлеба. И мяса — сочного, чудесного, ароматного мясца! И ещё, может быть, хватит на какую-нибудь одёжку, ведь сквозь дыры моего тряпья уже тело просвечивает... О-го-го! Целый серебряный шиллинг! Значит, счастье мне ещё не изменило».

И Дарай бодро зашагал к базару.

Смотрит — идёт посреди улицы крестьянин с большой бамбуковой корзиной и во всё горло кричит:

— Газель, газель, прекрасная молодая газель!

— Эй, послушай,— окликнул его Дарай,— что у тебя в этой корзине?

— Газель, газель, купите живую газель! — продолжал крестьянин зазывать покупателей.

— А ну, неси-ка её сюда, посмотрю, что за газель,— сказал Дарай.

В толпе вокруг Дарая поднялся хохот.

— Делать тебе, видно, нечего,— кричали Дараю,— только голову людям морочишь!

— Чего вы смеётесь над ним? — удивился крестьянин.— Не было бы у него денег — не стал бы он меня подзывать!

— Ха-ха-ха! — не унимались зеваки.— Да ты только приглядись: всё своё богатство он из помойки выскабливает. Каждый день копается, как курица в мусоре!

— Был бы у него хоть грош за душой, он и думать не стал бы о твоей газели, а купил бы себе горсть проса — он ведь вечно ходит голодный! — воскликнул толстый продавец ковров.— Сам себя не прокормит, а то ещё будет газель кормить!

— Да что там, Дарай только морочит всем головы! — откликнулся хозяин лотка с фруктами.— У него и на горсть фиников денег не хватит!

— Ну, я знать ничего не знаю. Я — купец, а он — покупатель,— отозвался крестьянин, почёсывая затылок, и зашагал к Дараю. Люди гурьбой двинулись за ним, любопытствуя, что будет дальше.

— Эх, дорогие, в нашем деле ведь и так случается,— рассуждал на ходу крестьянин,— подзовёт, бывало, меня богач: «Эй, слушай, ступай-ка сюда, продай свою газель». А потом, как рассмотрит её вблизи,— начнёт нос воротить. И мала она, мол, слишком, и дорого, мол, я запросил за неё... Так и не возьмёт её. А бедняк, бывает, скорее купит. В торговле ведь никогда вперёд не угадаешь!..

— Да ты что, не веришь нам? — уговаривали его прохожие.— С тех пор, как умерла жена Дарая, у него и гроша ломаного за душой нет. Любопытно только, как он теперь извернётся, когда ты убедишься, что покупать твой товар он и не собирается! Но ты уж не спускай ему, проучи хорошенько палкой, чтобы навсегда пропала у него охота такие шутки шутить!

— Нет, не станет бедняк издеваться над человеком, который тащит на себе этакую тяжесть,— сказал крестьянин, ставя перед Дараем корзину.

Тот взял газель на руки, освободил её от верёвок, погладил, а потом спросил:

— Сколько же ты хочешь за неё?

— Один шиллинг,— ответил продавец.

Столпившихся вокруг зевак разбирал смех, а бородатый продавец ковров от хохота даже за бока схватился.

— Ну, и что ты сейчас будешь делать? Откуда возьмешь этот шиллинг, недотёпа? — кричали Дараю из толпы.

— Почему вы так смеётесь надо мной? — отозвался бедняк.— Разве я когда-нибудь кому-нибудь что плохое сделал? Или обидел кого? Почему же вам пришло на ум, что я захочу обмануть этого человека, захочу заставить его попусту трудиться? — И, размотав тряпочку, в которую был завёрнут шиллинг, Дарай тут же заплатил за газель.

— Вот видите, — сказал обрадованный крестьянин, прищёлкнув языком от удовольствия и подбрасывая полученную монету на ладони,— стоите вы все вокруг в шёлковых тюрбанах, в дорогих одеждах, откормленные, пузатые и только хохочете, а газели никто не покупает. А вот этот бедняк сразу, не торгуясь, выложил за нее что полагается. А послушай я вас — мне бы до ночи пришлось простоять на солнцепёке и кричать: «Эй, добрые люди, кто купит газель, молоденькую газель, красивую и ласковую, да и на мясо годную!»

Довольный, посмеиваясь, торговец поспешил к себе в деревню.

А Дарай взял газель на руки и понёс её в свою пещеру в заброшенных каменоломнях за городом.

Там он напоил её, выскреб из мисочки для неё остатки проса и накормил голодное животное. Уложив газель на собственную постель, он вышел из дому с кувшином — выпросить для неё немного молока.

Так прошло несколько дней.

Дарай вскакивал на заре, спешил к мусорным ямам, набирал там горсть проса, а иногда выпадало ему счастье найти подгнивший банан или пару фиников, и всем этим он делился со своей газелью.

Вот только молока ему не всегда удавалось выпросить, да и с травой было трудновато: вокруг города всё было выжжено солнцем. Так что не раз и газель, и её хозяин оставались голодными.

Однажды — дело было далеко за полночь, и Дарай давно уже спал — вдруг пробудился он оттого, что кто-то ласково лизал ему щёку. Это газель поднялась со своей подстилки и заговорила человеческим голосом:

— Выслушай меня, господин мой!

— Да что это — пригрезилось мне, что ли? — так и подскочил нищий. От волнения Дарай даже выбежал из своего убежища.— Да, наверняка это сон! Газели ведь не умеют разговаривать! Ну и глупый же я!

Однако рядом снова раздался тот же голос:

— Успокойся, господин мой. Лучше выслушай меня внимательно. С той минуты как ты выкупил меня за столь высокую цену, я не раз уже могла бы убежать отсюда, но не сделала этого, потому что ты был так добр ко мне! Отвалил за меня целый шиллинг, делился со мной каждым куском, который тебе удавалось достать. Сам от голода чуть с ног не валился, а меня поил молоком, которое тебе у людей выпрашивать приходилось. Вот и решила я никогда не покидать тебя, но только при одном условии: хотелось бы мне каждый день на рассвете убегать отсюда далеко, далеко, в лес или в степь, а когда я там напасусь на сочных лугах, на берегах озёр и рек — с заходом солнца буду возвращаться к тебе. И тебе станет легче — не придётся раздобывать для меня еду, и я вырвусь на долгожданную свободу. Что же делать — на твоих хлебах я никогда не вырасту и не окрепну, так и останусь маленькой и хилой.

— Поступай как знаешь,— отозвался озабоченный бедняк,— верю охотно, что предпочитаешь ты зелёные леса моей серой нужде. Но без тебя мне будет грустно, грустно и пусто... Поэтому об одном тебя прошу: возвращайся ко мне, не бросай меня!

— Как хорошо, что ты сам меня отпускаешь! — обрадовалась газель.— А вернуться я обязательно вернусь! Итак, прощай, до завтрашнего вечера!

Вскочила она и тут же умчалась вдаль. С минуту ещё доносился до Дарая топот её копытец и шум катящихся из-под её ног камней. Потом всё стихло.

— Ах, дорогая моя газель,— печально вздохнул он,— сдаётся мне, что не видать мне уже тебя больше! — И, понурившись, направился к мусорным ямам.

На следующее же утро соседи, заметив, что с Дараем уже нет его газели, принялись издеваться над ним:

— Что, сбежала от тебя твоя газель? Ну, да не огорчайся — другую себе купишь! У тебя ведь шиллинги не переводятся!

А другие ещё добавили:

— Даже бессловесная тварь и та покинула тебя, недотёпу. Только милостыню клянчить ты и способен!

Дарай, не сдержав слёз, убежал к себе в нору.

Солнце зашло. Опустилась тёмная ночь. А Дарай всё не спит, всё ворочается с боку на бок на своей жёсткой подстилке и прислушивается.

«А что, как газель вернётся? Может, она и правду сказала? — думает бедняга.— Но где там, зачем бы ей возвращаться к такому нищему? Зачем ей покидать леса и зелёные полянки, заросшие ароматной травой и цветами?!»

Закрыл он было глаза, как вдруг слышит — катятся камешки и легко постукивают копытца.

А минуту спустя газель уже стояла перед ним так близко, что он почувствовал на своём лице её влажное дыхание.

Дарай и плакал, и смеялся от радости.

— Ты всё-таки вернулась, моя газель! А я уж думал, что больше тебя не увижу!

— Как же ты не поверил мне? — упрекнула его газель.— Я ведь дала слово вернуться. Я не бросаю тех, кто делает мне добро!