Черная пурга - Альберт Кайков

Судьба Михаила Болдырева, мужа Мили, типична для многих семей довоенного времени.

Его родителей осудили и сослали в Черемхово. Он в девять лет сбежал из детдома и связался с компанией жуликов, научился их мастерству. Попав однажды в цирк, остался в нем работать, освоил много номеров и трюков. Работал иллюзионистом, эквилибристом и жонглером. На одной из репетиций гимнастка-лилипутка, стоящая на шесте, который он держал на лбу, упала и разбилась. Оказалось, что он был пьян. Перед выступлением гимнасты не разогрелись, а выпили коньяк. Его осудили на десять лет и сослали в Норильск. Из лагеря дважды сбегал, его ловили и добавляли срок. В общей сложности просидел шестнадцать лет. Своим умением показывать фокусы заслужил авторитет у заключенных и охраны. Мог поставить топор топорищем на лоб, сбросить на руку, подбросить и вновь поймать лбом. Ему не составляло труда, проходя мимо человека, вынуть у него кошелек или часы.

Среди воров в законе считался своим человеком. Перед побегами они давали ему адреса и записки к своим друзьям на свободе. Как у многих из них, у него во рту блестели две золотые «фиксы». Со спокойным нравом, веселым характером умел интересно рассказывать анекдоты и у всех пользовался уважением. Всегда доброжелательный, с хорошим настроением, он не ругался, как принято в зоне. Когда его кто-то допекал, любимым выражением было: «Обворую». Однажды его обманул заключенный-бытовик Зверев. Михаил о мести не думал, а друзья сбросили обидчика в бункер и засыпали рудой. Среди заключенных часто возникали драки. Михаил подходил к ним и произносил: «Разойдись, гады». Все расходились, зная его накачанные мускулы.

Воры в законе жили в отдельном бараке, они не ходили на работу.

Как-то вызывает Михаила начальник лагеря и говорит:

– Все на работе в шахте, кроме твоих друзей из восьмого барака. Надо передвинуть забор – расширить зону.

– Новый барак строить?

– Пока будет местом построения заключенных.

– Попробую уговорить, но не обещаю.

Приходит Михаил в барак и говорит:

– Хотите иметь волейбольную площадку?

– Что предлагаешь?

– Надо отодвинуть забор.

Забор был перенесен, и появилась волейбольная площадка.

У Михаила проявились способности к технике, мог отремонтировать часы, радиоприемник и любой механизм. Хорошо разбирался в схемах, но читать и писать не умел. Освоил зубопротезное дело и стал работать в зоне зубным техником. Ему стали давать на ремонт часы начальство и охранники. Передавая отремонтированные часы сержанту Букашкину, он рассказал анекдот. Они разговорились и подружились. Вскоре Михаила расконвоировали и перевели работать на строительство коттеджей для руководства города. Группа зэков-строителей без охраны утром отправлялась на стройку, а ночевать возвращалась в лагерь. После освобождения стал работать машинистом электровоза. Вывозил алевролиты из шахты.

Миля Грудзинская попала работать в зону металлургического завода в возрасте двадцати двух лет. За восемь лет заключения прошла через все ужасы гулаговского режима. Пережила унижения, оскорбления и избиения. Выжила за счет того, что научилась кричать, ругаться и давать отпор. Через несколько лет ее перевели работать в лабораторию завода. К ней почти каждый день забегал молодой инженер Володя Долгих узнать анализ металла очередной плавки. В дальнейшем он стал директором Норильского горно-металлургического комбината, затем – первым секретарем Красноярского обкома партии и членом Политбюро Коммунистической партии Советского Союза.

Еще через несколько лет Милю расконвоировали и перевели на обслуживание коттеджей, работать прачкой. Неконвойные заключенные работали истопниками, электриками, поварами. Здесь она впервые увидела Михаила Болдырева, который работал электриком. Красивый, веселый, он вечно шутил и заигрывал с женщинами. Одну ущипнет, другую шлепнет по мягкому месту, проходя мимо. Когда он начинал рассказывать о своих похождениях, зачарованные слушатели им восхищались.

Миле не нравился такой тип мужчин. Она считала их балагурами, которым подходят лагерные вульгарные красотки, и не могла думать, что он давно положил на нее глаз.

От рождения Миля была брезгливой. Это давно заметили сокамерницы и иногда издевались над ней. Если в тарелке с супом кому-то попадалась муха или еще что-нибудь, она отказывалась от еды, а шутницы забавлялись, наблюдая за ней.

Однажды в очередной раз одна из шутниц во все горло закричала:

– У меня в тарелке муха!

Миля выскочила из-за стола, отбежала в сторону, и ее стошнило. К ней подошел Михаил и пообещал:

– Больше над тобой издеваться не будут. – Затем подошел к женщинам и произнес: – Кто еще раз ее обидит, будет дело иметь со мной.

После этого случая Миля и Михаил стали дружить. У расконвоированных была возможность встречаться на строящемся объекте. Он собирался в очередной побег, она его отговорила, регулярно отдавала курево, которое ей причиталось. В установленный природой срок у нее родилась дочь Тома. Милю досрочно освободили, а за связь с заключенным предложили в двадцать четыре часа покинуть Норильск. Она не уехала, а нашла угол для жилья и осталась ждать освобождения Михаила. Они встречались на стройке. Он приносил новые кальсоны на пеленки и хозяйственное мыло. Другого подарка для дочери заключенный сделать не мог.

В зоне Николай Букашкин узнал от Михаила, что у него родилась дочь, и решил помочь приятелю. Начальству заявил, что к нему приехала жена и пора получить жилье. Ему дали комнату в общежитии для вольнонаемных рабочих, в котором проживали бывшие заключенные, по разным причинам не захотевшие уехать с Севера. Общежитие находилось недалеко от зоны алевролитов, где отбывал срок Михаил. Сержант разыскал Милю и вселил с ребенком в комнату, а сам продолжал жить в общежитии охраны.

Перед освобождением Михаил зашел в барак к «авторитетам» проститься. Ему стали предлагать адреса явок в разных городах страны для связи с воровским миром. Он твердо заявил:

– С прошлым завязываю, я женился – у меня растет дочь. Жить остаюсь в Норильске. Если понадобится моя помощь – всегда готов помочь.

В общежитии жили работники шахты алевролитов: маркшейдеры, бурильщики, взрывники, механики и другие. В шахте добывали нужный для строителей комбината материал алевролит. Это плотные осадочные породы разнообразной окраски. Их использовали для производства цемента, кирпича и других керамических изделий. Все дома Норильска построены из кирпича, изготовленного из алевролита. Добывали породу взрывом динамита в пробуренных скважинах, ее загружали в вагонетки и электровозом вывозили на поверхность. Затем в вагонах-«вертушках» направляли по назначению. Михаил после освобождения из лагеря остался работать машинистом электровоза. Миля работала заведующей ламповой, где заряжали и выдавали шахтерам лампы.

Люди, оторванные от цивилизации, жили в бараке дружно по своим законам. Каждую субботу начинались коллективные застолья. Чаще всего пели песни, рассказывали анекдоты, вспоминали лагерную жизнь. Иногда возникали споры, которые заканчивались потасовками, переходящими в побоища. Стены барака сотрясались от ударов клубка пьяных тел. Этот клубок мог вкатиться в любую квартиру. Глаше становилось страшно, она дрожала и прислушивалась к шуму. Ей хотелось закрыть дверь на крючок и спрятаться, но она не решалась закрыться. Там, в коридоре, были ее родители. Если потасовки проходили днем и шум уходил в другой конец барака, она выскакивала на улицу. Куда дальше бежать, не знала. В одну сторону деревянный настил по тундре вел к насыпи железной дороги, в другую – к зоне, обнесенной колючей проволокой. Левее виднелась шахта алевролитов, за нею гора Шмидта, на склоне которой темнел отвал рудника открытых работ. Правее стояли почерневшие бараки строгого режимного лагеря, недалеко от него – строения взвода охраны войск МВД. Осмотрев округу, девочка понимала, что бежать некуда, и возвращалась в комнату.

Глаша присматривалась к людям, проживающим в бараке. Многие выглядели солидно и вели себя в трезвом состоянии степенно. «Кто же из них затевал ссоры и драки? – думала она и пыталась угадать. – Кто, выпив спирта, терял над собой контроль, воображал себя бравым уркой?». Некоторые имели детей. Школьного возраста были Глаша и Валя Маркелова. Валя готовилась идти в первый класс, и родители устроили ее на квартиру к знакомым в городе.

Глаша оказалась не только в чуждой ей обстановке, но даже враждебной. Когда родители находились на работе, на ее попечение оставляли детей. Кроме того, она готовила еду, подбеливала печь, занималась уборкой, подтирала полы. Ей не всегда удавалось со всем справиться. У нее не было опыта. Начиная первый раз варить суп, старалась вспомнить, что она ела в супе в интернате. Постепенно научилась готовить еду из сушеных овощей. Мать часто возвращалась с работы расстроенной и взвинченной. Свое внутреннее состояние выплескивала на дочь руганью: