25-й (СИ) - Степан Ларин

Нет, на них наткнулся я, проскакав ещё полкилометра: с запада и востока тоже доносится стук копыт. Это другие отряды зачистки приближаются... Глупо было бы ждать, что всадники не имеют при себе раций, и те двое, у которых я отнял товарища и лошадь, не позовут себе на помощь чистильщиков со всей округи. Их примчалось человек десять, и все они прекрасно помнят про автоматы в своих руках.

Прежде, чем кобыла с пулями в боку полетела кубарем подо мной, я успел утихомирить двоих: одного пристрелил с большого расстояния, под вторым убил лошадь. Хотя, этого тоже можно записать в мёртвые — кувыркаясь, животное прокатилось прямо по нему. Их товарищ вырвался вперёд, наперерез мне, с протяжным воплем размахивая саблей. О, вы и про холодное оружие вспомнили... Я усмехнулся и даже не стал стрелять в него, а потянул из ножен меч. Вопящая фигура немца и его лошади разрастается с каждым пройденным таном, словно приближающаяся с края небосвода туча. Приготовившись отразить удар, я поднял левую руку в нарукавнике, как щит... и мигом с ней попрощался.

 — АХ ТЫ МРАЗЬ!!!

Удивление было таким сильным, что я выдавил фразу по частям. Это что такое, именем всех богов и Пожирателей?! Клинок из звёздной стали?! У землян?! Созданный их собственными руками?! Но глаза меня не подводят — сабель такого типа на вооружении Легиона нет! Никто не мог снять её с тела убитого имперского всадника! Она перерубила броню, кость и плоть так же легко, как перерубила бы только плоть, и обрезок руки шлёпнулся в высокую траву позади.

Очешуевать я продолжил на земле, когда кобыла, поймав рёбрами пули, подпрыгнула как-то особо сильно и упала на бок с разгона. Хорошо, что на правый, не то и вторую мою ногу превратила бы в один сплошной перелом. А так я без труда выбрался и даже успел выбить из седла яростного всадника, мчащегося ко мне для второго удара. «Вальтер» оставил дырочку в его груди. Чиркнувшие по броне пули напомнили, что мы здесь не одни, и я кинулся к туше кобылы, положив на её израненный бок автомат, как на край баррикады, и стараясь не обращать внимания на кровопотерю. Тело слабеет с каждой секундой, но жать на спусковой крючок я ещё могу. Большего и не надо.

Загрохотавший в стороне пулемёт прижал к мёртвой, но ещё тёплой туше. Нет, стреляют не по мне (в противном случае я бы уже стал крошевом), но не хочется попасть под очереди. Тем более что стреляют из немецкого MG-42. Краем глаза заметил, как всадники вылетают из сёдел от мощных ударов пуль по телам. Лошади — те из них, что не погибли вместе с наездниками — разбежались по полям. Как только живых землян поблизости не осталось, пулемёт стих, и я поднял голову над телом кобылы.

 — Помочь, Брах? — прозвучал сзади беззаботный хриплый бас Хищника.

Я не поверил в свою удачу и поспешил убедиться в ней воочию, но всё происходит наяву: навстречу мне идёт опутанный патронными лентами Хищник, из дула пулемёта в его руках струится дымок, а рядом шагают Левиафан, Эришкигал и едет на бурнише Раш-Фор. Как гора с плеч упала — хотя бы не я один из всех клонов выжил. Значит, не зря сопротивлялся! Значит, было, ради кого!

В первую очередь я представился, чтобы и они меня узнали, а уж потом настала пора радоваться. Я бы обнял друзей единственной рукой, но даже сами они в первую очередь подметили, как я выгляжу.

 — Тебя что, через мясорубку пропустили? — оглядел меня Хищник.

 — Ты выглядишь не лучше. — Я толкнул его слабой рукой в плечо, поглядев на грязную повязку вокруг головы.

 — Разойдитесь. — Велела Эришкигал и вышла вперёд. Пока мы были разлучены, она успела начертить себе на лице узоры поверх своих родных, подкожных. Я разглядел широкие полосы поперёк бровей, горизонтальные росчерки вдоль скул и крупные неровные пятна вокруг рта, чёрные в ночи. Вблизи обонятельные рецепторы уловили запах железа. Землянская кровь, ещё свежая. Видящая начинает пугать меня... — Я сумею помочь вам, декурион. Все разговоры потом.

Она передала свой карабин Левиафану и свободными руками стала изображать сложные фигуры, а под ноздри забормотала заклинание:

 — Ки, Следящая За Здоровьем, Изгоняющая Хворь, услышь мой зов. Исцели травмы этого человека и все его раны. Я, смиренная дочь Эришкигал, прошу тебя об этом.

Всё, чего люди не понимают, в их глазах обрастает тайнами и мифами, из которых половина — ложь. Язык, на котором Видящие творят свою магию, салиранохам изучать запрещено, но клонам его зачем-то в память вложили. И вот, заклинание оказалось обыкновенной молитвой, а то, что она на непонятном языке, всего лишь придаёт ей мистичности.

Эришкигал закончила, и в ту же секунду я почувствовал, как мой скелет изменяется. Почувствовал, как энергия, вырабатываемая женщиной, переходит в материю — в молекулы костей, мышечных волокон, кожного покрова и растущего поверх него панциря. Почувствовал, как внутри отросших частей тела протянулись кровеносные сосуды, как каждую их частичку пронзили нервы и как сомкнулись части восстановленных суставов. Сперва из культей высунулись недостающие фрагменты костей на положенную длину, затем поверх них раздулась, будто наполненный воздухом батут, свежая плоть; верхний её слой огрубел, побледнел и стал кожей, а часть её огрубела ещё сильнее и превратилась в костяные наросты естественного экзоскелета. Сжав и разжав пальцы новой руки, опёршись на новую ногу, я опять ощутил в них жизнь.

 — А что случилось с лицом? — Эришкигал показала пальцем на бинты, опутавшие мою голову.

 — Немного подкоптился.

 — Покажите.

Я побыстрее отодрал присохшие бинты от запечённого мяса. С его поверхности, потревоженной движениями, заструилась кровь, и женщина поспешила сплести новое заклинание.

 — Своими чарами я могу лишь ускорить естественную регенерацию. Ожог зарастёт, но след от него останется. Я всё-таки некромант, а не целительница, и не рискну вмешиваться в работу вашего организма настолько глубоко, чтобы рана исчезла полностью.

 — Спасибо и на том, госпожа Видящая.

 — Да уж, ты тот ещё красавчик, Брах... — хмыкнул Левиафан.

 — А вас как сюда занесло? Тоже пробиваетесь в тыл? — решил вызнать я, пока женщина возится с чарами.

 — Да. И уже близки к цели: тут неподалёку упал левитатор. Надеюсь, хотя бы система связи на его борту уцелела. — Друг вколол мне полный шприц холекса, я рявкнул, вскинул кулаки так агрессивно, будто не потерял только что целую лужу крови, и приготовился к какому угодно бою: хоть на арене древнего Колизея, хоть со всей чёртовой Бездной. — Вызовем авиацию и свалим, наконец, отсюда.

 — А теперь ещё кое-что. — Когда ожог стал выглядеть так, будто получен мною много десятков лет назад (и всё равно, смотрится уродливо), Эришкигал потянулась руками в перчатках к моим вискам. Я хоть и доверяю ей, но это меня насторожило.

 — Что вы хотите делать, госпожа Видящая? — не одного меня, впрочем — Раш-Фор заёрзал в седле.

 — Должна посмотреть, где господин декурион был и что делал всё это время.

 — Вы ему не доверяете? Думаете, он общался с немцами? Да поглядите на него! Он рвался к своим товарищам, даже потеряв ногу!

 — А у меня работа такая — не доверять. Декурион, ничего личного.

 — Если вам от этого станет спокойнее — милости прошу.

 — Это не ради меня. Хотите, чтобы с вами пообщался кто-то другой?

 — О, так вас волнует моя безопасность?

 — Просто замолчите и расслабьтесь. Чем скорее я закончу, тем скорее мы уберёмся с открытого места.

Её пальцы легли на мою голову возле слуховых отверстий. Стало беспокойно, тревожно непонятно почему. Фигура Видящей как будто увеличилась в размерах, вдруг сделавшись мрачной и грозной. Она и до этого-то источала опасность, а теперь эта опасность овеяла меня. Очень захотелось отойти от Эришкигал, и желательно на такое расстояние, чтобы её не видеть. Я не сдержал недовольное мычание и перехватил запястья женщины, но внезапно они стали бесплотными, призрачными и легко прошли сквозь мои пальцы. Я и заметить-то этого не успел; почувствовал лишь, что сжимаю только воздух, а женщина невозмутимо снова потянулась к моему лицу освободившимися руками.

 — Декурион, что вы как ребёнок?

 — Знаете ли, это неприятно.

 — Я должна вас проверить. За этим меня сюда и прислали. Расслабьтесь, говорю, иначе будет больно.

 — Прям как секс под хвост...

 — Дышите глубоко и постарайтесь ни о чём конкретном не думать. Обещаю, я не буду заглядывать дальше того момента, после которого мы расстались.

Я сконцентрировался на дыхательном упражнении, как колдунья и посоветовала, и тут-же она проскользнула мимо моей ослабленной «защиты». Это было ещё неприятнее, чем всё прежде; как будто твои конечности подвесили на нитках и управляют ими. Как будто пытаешься работать за компьютером, но кто-то, у кого есть вторая «мышка», тебе мешает. Мой разум был подобен этому компьютеру, и хаос творился в нём. События, пережитые мною в дни разлуки с друзьями, каждый их момент опять пронёсся перед глазами, но теперь — намного быстрее. Мне словно показали часть моей собственной экранизированной биографии в ускоренной перемотке. И всё же я увидел каждую миллисекунду в таких мелких подробностях, какие не сразу заметил в тогдашнем настоящем. Причём «экранизированную биографию«показывают явно насильно, я хочу только, чтобы это побыстрее кончилось. Неловко стало от осознания того, что Эришкигал просмотрела буквально всё. В каждой сцене из прошлого появилась она; я снова увидел, как хороню собственную ногу в погребе разрушенной фермы, а Видящая встала сзади, за плечом, как будто в насмешку; я увидел и услышал, как разговариваю с Хугелем о его «плате» за освобождение, а Видящая, присев на землю рядом с ним, внимает каждому слову. Она поглядела на меня и увидела насквозь, а я по-прежнему не знаю о ней ничего, кроме частички её прошлого с её же собственных уст. И ведь не прогнать её никак! Даже если снова укрепить разум. Она просто не даст этого сделать. Все биологические процессы моего организма, все мои мысли и воспоминания теперь под её безраздельным управлением. Пожелай она сейчас, и я сверну себе шею собственными руками. Вот это и неприятно — быть куклой из плоти и крови, при этом сохраняя самосознание. Но, подобно тому, как мне вовсе не приносят удовольствия убийства, Эришкигал не приносит удовольствия контроль над своими «клиентами». Она всего лишь сделала дело и отпустила меня, не задержав ни на один лишний миг.