Такая работа - Леонид Словин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не могу себе представить.
— А вы постарайтесь вспомнить.
— Мне нужно посмотреть карточку больного…
— Этот больной к вам через больницу не обращался.
— Тогда не помню.
Наступила пауза, которую Урин, видимо, не намеревался прервать первым. Пришлось снова начинать Баркову.
— Давайте не будем ссориться.
Урин пожал плечами.
— Надолго к нам?
— На недельку, к отцу…
— Послушайте меня внимательно. Этот пациент в больницу не обращался. Вы в феврале в больнице не работали. Может, он обращался к вам частным образом? Я не облздрав, не инспектор финотдела…. Поговорим откровенно.
Урин посмотрел на часы.
— Не помню.
— Вот что, — сказал Барков. — Я поверил бы вам, если бы не знал, что пациентов у вас не так уж много…
Урин молчал.
«Пожалуй, это как раз тот случай, когда чем больше аргументов — тем хуже, — думал Барков, — нужно менее официально…»
— Ты на Колхозной давно живешь?
Вошел Тамулис. Он несколько минут слушал этот нудный разговор, потом взял карманный фонарик и от нечего делать стал его разбирать: на сегодня его рабочий день закончился. Он вывинтил ручку, высыпал на стол батарейки и стал копаться в корпусе. Герман в это время рассказывал невозмутимому, явно скучавшему Урину об уголовной ответственности за дачу ложных показаний. Он снова перешел на официальный тон.
Тамулис поставил батарейки на место, завинтил ручку и щелкнул выключателем. Лампочка не загоралась. Тамулис еще дважды разобрал и собрал фонарик. Света не было. Урин искоса поглядывал на его манипуляции с фонарем. Потом Баркова вызвал к себе Егоров, и Тамулис остался с Уриным. Он снова вынул батарейки.
— Вы нажмите там чем-нибудь снизу вверх на пластинку, — сказал вдруг Урин.
Тамулис передал ему фонарик.
— Где?
Они провозились с фонарем минут десять. А когда лампочка наконец зажглась, они невольно рассмеялись — все дело было в парафиновой смазке батарей. Тамулис вытащил из кармана сигареты. Закурили. Тамулис спросил:
— Волчару давно знаешь?
Урин удивился:
— Какого Волчару?
— Ну, которому ты рецепт написал. Кто он тебе?
— Мне он никто. Я его, в сущности, и не знаю.
— Чего же ты тянешь?
— Тут с другим связано, с личным. — Урин поднял на Тамулиса свои светло-серые большие глаза, и Тамулис подумал, что молчание и нежелание отвечать Баркову дались Урину совсем не так легко, как тот думал. — Я потерял документы. А может, их у меня просто вытащили в магазине вместе с бумажником. Денег в бумажнике не было — одни документы: паспорт, комсомольский, студенческий. Конечно, настроение тяжелое: отец болеет, а тут — сразу все документы. Но я никому ни слова, ни в милицию, ни в райком. Я и сейчас поэтому не хотел говорить…
Вошел Барков, сел в сторонке. Урин повернулся к нему.
— И вдруг приносят домой. Один мужчина нашел и принес. И говорит: ты — медик, услужи тоже: к о р е ш у меня заболел… Ну, я с радости и разговаривать не стал — на мотороллер, он сзади… Приехали к его другу. Поздоровались. Друг лежит, закрыт одеялом по пояс. Тот, который со мной приехал, говорит ему: показывай, не бойсь! Он одеяло откинул — пониже колена повязка, нога вспухла. Я посмотрел: рана сквозная, огнестрельная, с близкого расстояния… Судебную медицину я знаю. Я опять на мотороллер — в аптеку. Вернулся, сделал обработку, укол… Выписал пенициллин… Вот этот рецепт.
— Не спрашивал, что с ним?
Барков поднялся и пересел к столу.
— Они говорили — на охоте, хотели лося шлепнуть… Поэтому он и в больницу не обращался.
Тамулис подал Урину фотоальбом.
— Этот, — сказал Урин, увидев фотографию Волчары.
Фотографии второго в альбоме не было.
— Какой из себя тот, который привел к больному?
— Черный, высокий, в сапогах…
— Очень высокий?
— Нет, ниже меня.
— Значит: черный, среднего роста, в сапогах… Телосложение какое?
Барков вытащил из альбома несколько неподклеенных фотографий, достал еще одну из верхнего кармана пиджака, показал их Урину.
— Вот этот похож, — сказал Урин.
На столе лежал робот, изготовленный художниками…
— Пошли к Ратанову, — сказал Барков.
Тамулис крепко стиснул локоть Урина.
Еще утром им казалось, что сделано уже все, что дальше дороги нет, что они совсем выдохлись, заблудились. Но маленький, еле заметный огонек блеснул вдалеке. Что это? Пламя далекого костра, деревушка? Или просто так померещилось переднему, когда он перекидывал тяжелый рюкзак с одного плеча на другое и случайно поднял голову? Но уже бодрее и легче стучат сапоги, и рюкзак не так тянет плечо…
— Значит, кражи из квартир связаны с другом Волчары, — медленно, словно боясь вспугнуть свою мысль, сказал Ратанов.
— Возраст, одежда, — подхватил Тамулис радостно, — приметы!
— Судя по всему, — сказал Егоров, — Волчара был ранен в день кражи из универмага, а так как такое совпадение само по себе подозрительно, возможно, что оба факта связаны между собой.
— Хорошо ли осмотрели тогда универмаг? — спросил Ратанов.
Гуреев поднялся:
— Осматривал я и следователь, в присутствии майора Веретенникова…
— Извините, — сказал Ратанов. — Дмитриев, срочно — книгу суточных рапортов от дежурного. Посмотрим, что у нас еще было тогда за сутки…
— Я помню тот день, — начал Дмитриев, — больше ничего не было!
— Не ленись. — Барков нацелился на освобождающееся на диване место. — Тащи книгу…
— Барков, — сказал Ратанов, — позвони дежурному по области, узнай, что у него было в тот день…
Дмитриев и Барков вышли.
В тот морозный февральский день по городу и по области других происшествий зарегистрировано не было.
— Скорее всего, это случайный выстрел во время или после кражи, — негромко сказал Егоров. — Раньше, я помню, Варнавин ходил на кражи с пистолетом.
— Завтра мы тщательнейшим образом осмотрим универмаг, — безапелляционно произнес Ратанов, — а сейчас хочу сообщить еще одну радостную новость.
Лоев покраснел.
— Найден молодой человек, который отдал Варнавину свой железнодорожный билет. Карамышевым он уже допрошен и произведено опознание Волчары. И нашел этого свидетеля Лоев. Ну вот, а сейчас всем по домам.
— Порядок! — воскликнул Рогов, вскакивая со стула и сильно хлопая Валерку по плечу. — Я же говорил, что мы все сделаем! Даешь универмаг!
Ратанов, Егоров и Барков пошли домой вместе по Советской.
— Итак, завтра ты идешь к следователю, — напомнил Егоров.
— Да, — рассеянно пробормотал Ратанов, — я думаю вот о чем: не опознает ли этого «робота» свидетель Сабо? Представляете: универмаг — убийство — квартирные кражи…
В это время Гуреев, несмотря на поздний час, сидел с тестем на кухне. Спать не хотелось — возбуждение не проходило.
— Если их снимут, остается кто? Я да Рогов, ну и мальчишки. Все они после меня пришли. Веретенников — за меня, Шальнов — тоже. Могут, правда, заставить на следующий год пойти в высшую школу… Это ничего. Желающих на место начальника отделения уголовного розыска не так уж много!
Он налил себе настой чайного гриба, и рот обожгло кислотой. Видимо, жена забыла добавить сахару. С минуту следил, как колышется в банке рыхлая масса.
— Смотри, Коля, не упусти, — сказал в это время тесть, недавно ушедший на пенсию, — у нас в дивизии был такой случай…
«Мальчишка он все-таки, дурак, — подумал Гуреев о Ратанове. — Главное в нашем деле — не рыпаться!»
Глава третья
ВЫБИРАЮ УГОЛОВНЫЙ РОЗЫСК
1
Любое уголовное дело начинается с белого или зеленого листка бумаги небольшого формата.
Листок этот — «Постановление о возбуждении уголовного дела» — подшивается в папку. И с этого момента все дальнейшие действия людей, чьи фамилии упомянуты в тексте, — и тех, кто его составил и утвердил, и тех, кому посвящены скупые казенные строки, — определяются не их помыслами, чувствами, а только четкими формулировками статей закона и твердыми, неумолимыми процессуальными сроками — так думал Скуряков, перечитывая свое постановление, и эта мысль доставляла ему удовольствие, потому что, думая об этом, он ощущал себя частью, необходимым винтиком машины, которую никто не в силах остановить, машины, законсервировавшей в себе кипение бурных человеческих страстей и потому — бесстрастной, машины многоликой и потому — безликой.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ (о возбуждении уголовного дела)30 июля гор. С-к
Прокурор следственного отдела С-ской областной прокуратуры юрист 1 класса Скуряков, рассмотрев материал по факту нарушения социалистической законности в органах милиции С-ской области,
