Такая работа - Леонид Словин

Был один вечер. Нурик спал, а они сидели за столом, накрыв абажур платком, чтобы свет не падал ему на лицо. Майя, взобравшись с коленками на стул, как любила когда-то делать их мать, решала задачку, покусывая кончик карандаша. В комнате было совсем тихо. Арслан на миг поднял голову и вдруг вспомнил, что все это уже было. Было в последнее лето перед войной. Отец и мать сидели вот так за столом, прикрыв абажур, а он, тогда еще пацан, мальчишка, который никогда не притрагивался к чужому, которому летом каждый день перед сном мыли ноги, лежал в кровати с белыми эмалированными спинками…

Все! Все могло быть по-другому, если бы не война, если б он не связался с «добрыми людьми», если б кто-нибудь оттолкнул его от них, ведь он еще был совсем пацаном…

Арслан, отшатнувшись, стукнулся головой о стенку кузова — машина шла по ухабам…

Его арестовали в деревне у Коромыслова, с которым он вместе должен был сдавать экзамены. Это было самое унизительное. Пусть бы его взяли дома или на улице. Пусть Коромыслов узнал бы потом, придя в школу, что Джалилов — законченный негодяй, туда ему и дорога. Но там, при сестре и матери Коромыслова, которые ни о чем не подозревали и с таким вниманием его слушали…

С того дня, когда он случайно встретил Волчару и решил, что Кораблик будет отомщен, он хитрил. В присутствии Волчары по-прежнему угрюмо валялся на диване, прятал учебники в чемодан, Майя тоже невольно была вовлечена в эту игру, хотя смертельно боялась Волчару.

Конечно, Арслану ничего не стоило просто выгнать его из дома и наломать бока, но этого было бы слишком мало. Он заставил Майю каждый раз с приходом Волчары вынимать на стол все, что было в доме, бегать в магазин за вином, внимательно интересовался делами Волчары. Он угрюмо качал головой, когда Волчара с ненавистью говорил о ворах, которые отошли от  з а к о н а, работали, учились, женились. А сам жадно ловил каждое слово и еле сдерживал ликующую радость.

Ничего нечестного в своем поведении он не находил — просто он стал умнее и не хотел больше смотреть на мир глазами волчар.

Порой, когда Волчара уходил, Арслан нахлобучивал на глаза старую кепку, поднимал воротник и, жеманно прикладывая к нижней губе платок, обращался к сестре и Нурику:

— Вор украдет — ф р а е р  заработает…

Им нравились его представления. Они смеялись. И вместе с ними смеялся Арслан. Смеялся над тем, что совсем недавно было главным в его жизни. Главным и страшным.

Когда Волчара ночью заехал к нему на работу и сказал, что они пойдут сегодня ночью и все уже готово — Волчара не вводил его в курс дела заранее, — Арслан хладнокровно позвонил Баркову и собирался после смены уйти домой, предоставив Волчару своей судьбе. Он также хладнокровно сказал бы обо всем самому Волчаре, если бы знал, что от этого что-то изменится. Но он хорошо знал Волчару, знал, что Волчара еще долго не бросит воровское ремесло и будет воровать и втягивать в это дело других, пока не убедится на своей шее, что ворам не  с в е т и т  ни на воле, ни в колониях, что времена действительно переменились.

Но если бы Волчара узнал, что в Барбешках их будут ждать, он отказался бы от этой кражи и сразу стал бы готовить другую. Все началось бы сначала.

В ту ночь Арслан пытался снова позвонить Баркову в конце смены, но Волчара и Гошка пришли раньше срока и чуть не застали его у телефона. Теперь он просто мог отказаться, сказать, что не пойдет, пока сам не убедится в том, что дело — стоящее. Он уже хотел так и сделать, но Гошка опередил его:

— Здесь поточить негде? — Он вытащил финку, сделанную из напильника.

— Спрячь! — психанул Волчара.

— Куда она тебе?

— А у Волчары вон  в о л ы н а.

Арслан забыл, что у Волчары может быть с собой оружие. И еще он вдруг подумал о Гошке, которому Волчара может вручить пистолет, как вручил когда-то нож самому Арслану…

Автозак остановился. Сначала открылся замок наружной дверцы, потом на секунду приоткрылась фанерная шторка зрачка, наконец щелкнула задвижка. Блеснул свет.

— Выходи!

Сойдя с машины, он привычно сложил руки за спиной и, испытывая острый стыд перед проходившими по двору прокуратуры людьми, пошел к дверям. Здесь тоже были люди, и старший конвоя громко и молодцевато крикнул:

— Освободите проход! Проводите арестованного!

Они пошли по лестнице на второй этаж. Команды старшего повторялись у каждого коридора, и Арслану казалось, что все смотрят на него, только на него.

Наверху старший поправил фуражку и ремень и, постучавшись, неловко переступил высокий порожек. Вышел из кабинета он через секунду и громко скомандовал:

— Перекурить!

Одна из машинисток заволновалась:

— У нас не курят!

— Отставить! — тем же тоном приказал старший.

Арслана допрашивали уже два раза — в основном о его взаимоотношениях с Барковым и их последнем телефонном разговоре. Сама кража и его откровенный разговор с Гошкой, когда Волчара убегал за машиной, их не интересовали или они ему не верили. Их интересовало другое: что сказал Арслан в ответ на приглашение Волчары участвовать в краже.

«Ну, хорошо, — сказал я, — смотри…»

— Одобрил, так сказать, — засмеялся тогда Скуряков, записывая.

Несмотря на запрещение, Арслан тайком закурил, пуская дым сквозь согнутую ладонь к полу. Вторая машинистка, не говоря ни слова, открыла окно, и один из милиционеров конвоя по кивку старшего встал у окна. Из-за его спины были видны новые корпуса завода агрегатных станков, подъемные краны, разбросанные среди игрушечных красных кубиков корпусов на том, более низком берегу, где до последнего времени ничего не было, кроме трех-четырех церквей да нескольких сотен некрашенных деревянных изб.

В углу приемной, под потолком затрещал звонок, и секретарша прошла в кабинет. Через секунду вернулась:

— Вводите!

Первым, кого увидел в кабинете Арслан, был Барков. Он сидел у приставного столика, повернувшись лицом к двери. По старой привычке Арслан посмотрел на Баркова непроницаемым взглядом и остановился, ожидая приглашения сесть.

— Садитесь, — улыбнулся Скуряков, — друзья встречаются вновь.

— Здравствуй, Арслан, — серьезно сказал Барков.

Арслан сел напротив.

— Ладно, — нахмурился Скуряков, — приступим к официальной программе нашей встречи. Барков, к вам вопрос: знаете ли вы сидящего перед вами на очной ставке гражданина?

— Знаю, — улыбнулся формальному вопросу Барков. — Это Джалилов Арслан, бывший вор, будущий учащийся профтехшколы. Познакомился я с ним в начале года. Взаимоотношения нормальные.

— Прошу быть серьезнее, — заметил Скуряков. — Джалилов, знаете ли вы сидящего напротив вас на очной ставке гражданина? Нет ли у вас каких-нибудь личных счетов или неприязненных отношений.

— Знаю, — кивнул Джалилов, — ничего нет.

— Знаете ли вы, как его зовут и где он работает?

— Барков работает в оперчасти…

— Еще вопрос к Джалилову: заходили ли вы в мае месяце к Баркову на квартиру?

— Заходил. Я ведь сказал об этом.

— А теперь скажите, чтобы слышал Барков. Что там происходило?

— Ничего…

— Я имею в виду, распивали ли там в это время спиртные напитки?

Барков заерзал на стуле.

— Вы бы лучше меня спросили!

— Я вас пока не спрашиваю. Пора бы знать процессуальный закон… Вот так вы, вероятно, и работали…

Скуряков иронически улыбнулся.

— Когда я пришел, — неохотно начал Арслан, — там было еще двое: один молодой, в очках, другой постарше, высокий такой, русый…

— Тамулис и Мартынов, — с горечью подсказал Барков.

— Так, так, продолжайте, — сказал Скуряков, — потом пришел Егоров? Так? Выпивка была?

Арслан замолчал.

— Говори все, Арслан, как было. — Барков вынул папиросу, не глядя, зажег спичку. — Скрывать нечего!

— У них была бутылка «столичной». Все выпили. И я тоже. Вот и все. — Он облегченно вздохнул.

— Это был день рождения Тамулиса, — добавил Барков.

— День рождения Тамулиса был позже. Но дело не в этом, дело в составе приглашенных. — Скуряков придвинул к себе записку с заранее приготовленными вопросами. — Женщины не заходили в это время? Не помните?

— Была Галя, знакомая Баркова.

— Так. — Скуряков внимательно посмотрел в его сторону. — А вашей сестры не было?

Арслан покраснел.

— Не было.

«Это было бы хорошо для «шапки» обвинительного заключения, — пожалел про себя Скуряков, — «Обвиняемые Егоров и Барков систематически устраивали попойки на холостой квартире Баркова, в которой, кроме обвиняемых, принимали участие особы сомнительного поведения».

— Скажите еще раз, Джалилов, — попросил Скуряков, — когда вы сообщили Баркову о предполагаемой краже, предупреждал ли он вас категорически, чтобы вы ни в коем случае не сопровождали Варнавина.