Лавровый венок для смертника - Богдан Иванович Сушинский

Коллин угрюмо промолчал.

— Кажется, мужество предает тебя?

— Что ты собираешься сделать с Эллин?

— Какое тебе дело до нее? — похлопал его по плечу Согред.

— Что ни говори, а слишком опасная свидетельница.

— Тут ты прав. Я думал над этим, Коллин. Пусть сия дама еще поможет мне получить премию, а потом мы с ней расстанемся. Так же банально, как с Эвардом и Шеффилдом. Очевидно, в твоих глазах я выгляжу законченным негодяем.

— Выглядел бы, естественно, не будь я так же замешанным в эту дерьмовую интригу, как и ты. А что касается Эллин… Она красивая баба. Используй ее, как Шеффилд. Но при этом учти его горький опыт.

— Мы всегда понимали друг друга с полуслова, Стив. Именно поэтому я и перетянул тебя за собой на Рейдер, помог с продвижением по службе, объявлял благодарности, отмечал перед начальством.

— Я помню об этом, мистер Согред, — расчувствованно подтвердил Коллин.

— И не моя вина, что хирурги не смогли вытащить тебя из той жуткой западни, в которой ты оказался.

— Медики тоже старались, — кротко молвил Коллин. — Не будем брать грех на душу, обвиняя их.

Они помолчали и обнялись.

— В три ночи ты должен быть на старом причале у Последнего Пристанища. Лодка ждет там.

— Не забыл о штуковине, которая должна помочь мне и Шеффилду?

— Не забуду. Сработает она от радиосигнала. После отхода от берега у тебя будет пятнадцать минут. Иначе я не смогу убедиться… Ты понимаешь, о чем речь?

— Целых пятнадцать минут! Чего еще можно желать в моем положении? Иное дело Шеффилд… Для него это явится полной неожиданностью.

— Вот только времени на то, чтобы удивиться, у него уже не будет. Итак, ровно в три у старого причала.

Они вновь обнялись и долго стояли так, похлопывая друг друга по плечу.

27

Рой Согред буквально ворвался к себе в дом, намереваясь тотчас же взбежать на второй этаж, где приказал Эллин ждать его, и был несколько смущен, увидев, что адвокат спокойно сидит в гостиной, за журнальным столиком, с натюрмортом из бутылки вина, бутылки воды и тарелочки с закуской.

В комнате было слишком накурено, и, хотя Эллин продолжала курить, Рою вдруг показалось, что она не одна.

— Где Шеффилд?

— В доме Коллина. Точнее, в его чулане.

— Он действительно там? — не поверил ей Согред.

— Если только не умудрился сбежать.

— На это он вряд ли решится. Я — о другом.

— Не собираюсь же я прятать его под вашей кроватью. Что еще интересует вас, милый?

— Где рукопись?

— Если вы еще спросите, где в сию минуту нахожусь я…

— У нас мало времени. В два тридцать ночи мы должны быть у моторной лодки. Взрывчатка уже там?

— Еще вечером я прикрепила ее к днищу. И вообще, все это будет происходить в два тридцать. У нас еще уйма времени. Ночь казней продолжается.

— Как-то странно вы сегодня настроены, Эллин. Мне казалось, что будете ждать меня в постели.

— А как я должна быть настроена в ночь, во время которой казни происходят в тюрьме, на море и в постели? Такой уж выдалась эта ночь, — продолжала Эллин в том же мрачновато-ироничном духе, манерно отряхивая указательным пальцем пепел сигареты. — Может, мы все же вернемся к вопросу о рукописи? Письмена обреченного интересуют вас куда больше, нежели я, пусть даже в постели.

— Эти письмена — наше будущее, Эллин. Ради них мы дичайше рисковали.

— Не знаю, стоят ли они того. — Эллин извлекла из сумки рукопись, но, когда Согред потянулся за ней, отдернула руку.

— Тоже намерены торговаться? — поиграл желваками Согред.

— А почему вы отказываете мне в таком праве?

— Потому что не вижу причин для этого.

— Я вправе требовать гарантий.

— Мне нет смысла ссориться с вами, Эллин. Где я найду сценариста и адвоката в одном лице с любимой и бесстрашной женщиной?

— Можете считать, что я растаяла, — неожиданно легко сдалась Грей. — Но учтите, что мне рукопись тоже досталась нелегко. Шеффилд поначалу заупрямился и все твердил, что расстанется с ней только в лодке. Но я убедила его не выглядеть в наших глазах большим идиотом, чем он есть на самом деле. Вы способны оценить это?

— Еще как!

— Хотелось бы верить, — неохотно рассталась с рассказом Эллин.

Усевшись в кресло, Согред тотчас же углубился в чтение. Шеффилд старался писать как можно четче, однако все старания его сводила на нет предательская дрожь руки, из-под которой порой выходили не буквы, а корявые безликие уродцы.

— Хорошее, сильное начало, — не сдержался Рой где-то на третьей странице. — Но дальше его повело.

— Не надо брюзжать. Вполне приличный рассказ, в духе Шеффилда. Обладая сценарием, который я вам представила, рассказ способен написать даже безграмотный слепец.

— Я помню, что вы восхищались Шеффилдом, как минимум, три года подряд.

— Помнит ли он сам об этом?

— Теперь уже будет помнить, — саркастически заверил ее Рой.

Выбрав момент, когда Согред вновь углубился в чтение, Эллин незаметно перевела взгляд на лестницу, ведущую на второй этаж. Ей вдруг показалось, что на исходе ее мелькнула тень и едва слышно скрипнули половицы. Чтобы как-то затушевать эти звуки, она громко прокашлялась и отодвинула кресло. К счастью, Согред не обращал на эти ее маневры абсолютно никакого внимания.

На шестой странице Шеффилд вновь вошел в колею, и, если бы Рой решился быть честным перед Эллин и самим собой, то заметил бы, что в каких-то моментах он превзошел самого себя. В руках у него была маленькая детективная классика.

«Не может быть, чтобы писатель так старался, зная, что творение его появится в печати под чужим именем, — вдруг усомнился начальник тюрьмы. — Похоже, что он еще на что-то рассчитывал. На какой-то неожиданный поворот завязанной нами интриги».

— Как считаете, Эллин? — спросил вслух, потеряв грань между раздумьями и реальностью.

Грей замерла, пытаясь понять не столько смысл его вопроса, сколько то, что за ним стоит.

— Не следует забывать, что в виде гонорара этому писателю-узнику мерещилась свобода, — поразила затем собеседника своей прозорливостью. — Не все же польщаются только на деньги. Некоторые снисходят и до такой мизерии, как жизнь и воля.

— Некоторые — да.

Перевернув две предпоследние страницы, Рой начал вчитываться в концовку и открыл для себя, что рассказ, собственно, не окончен. Том оборвал его буквально на полуслове. Он непонимающе взглянул на Эллин.

— Наш гений воссоздал только то, что позволял ему сценарий. — Для Согреда не осталось незамеченным, что Грей употребила слово «наш». — В этом весь Шеффилд. Знаете, существуют такие художники… их зовут «копиистами». Кисть этих