Лавровый венок для смертника - Богдан Иванович Сушинский

— Слишком много вопросов, — отрубил начальник тюрьмы, коротко, зло хохотнул и круто, по-военному повернувшись, зашагал к зданию тюремной администрации.

— Быстро садись в машину, — недовольно проговорила Эллин, беря инициативу в свои руки. А как только он оказался в салоне, она извлекла из кармана пиджака еще одни наручники и подвесила его руки к держателю, выступающему над дверцей. — Только так — никаких резких движений, — предупредила на всякий случай.

— Ты с ума сошла? Какие движения? Неужто всерьез решила, что собираюсь насиловать тебя прямо здесь и сейчас?

Но Эллин уже села за руль и погнала машину по направлению к дому Согреда.

— Как мы будем уходить из острова? — спросил Том и, оглянувшись на удаляющуюся стену крепости-тюрьмы, облегченно вздохнул.

— Придется морем. Для авиации сейчас нелетная погода. Не устраивает?

— Но я же обязан был спросить об этом, — робко возмутился Шеффилд.

— Пока что ты обязан молчать. Говорить, как и думать за тебя, будем мы. Не возражаешь? Главное, безропотно подчиняйся всем моим требованиям.

24

— Наконец-то все в сборе, — произнес Согред дрожащим от волнения голосом, увидев в дверях своего кабинета Эллин Грей. Его вдруг обуял страх. Он понимал, что, по существу, сейчас совершается убийство, организатором которого является лично он и за которое тоже грозит смертная казнь. Но отступать, переигрывать сценарий, похоже, было поздно.

— Благодарю, что не решались начинать казнь без меня, — молвила адвокат сухим, официальным тоном.

— Как можно?! — пробасил заместитель прокурора, тучный седовласый ирландец, акцент которого с годами становился все более выразительным и для истинного англичанина почти вызывающим. — Негодяи, которых мы, с благословения Божьего, отправляем на тот свет, даже не считали нужным для себя придерживаться хоть каких-либо норм поведения в обществе. Мы же по отношению к ним…

Садясь за скромно, по-холостяцки, накрытый стол, Эллин не столько прислушивалась к сказанному им, сколько наблюдала за тем, как он говорит. Произнося какое-либо слово, он вытягивал шею и мотал головой, будто его, слово это, с огромным трудом приходилось извлекать из душевных глубин; тройной подбородок раскачивался при этом, как потерявшее свою изначальную форму козье вымя.

— Мы не стали совершать это действо на рассвете, чтобы к восходу солнца все, в том числе и смертник, спали спокойным сном, — объяснил ей доктор Вайдер, как бы извиняясь за нарушение ритуала, что заставило Грей скептически ухмыльнуться про себя. — Уверен, что вы не будете настаивать на том, чтобы отложить казнь до рассвета.

— Какой смысл? — пожала плечами адвокат. — Приговоренный уже знает о времени, он готов… К чему растягивать мучение?

— Благоразумно, — одобрил ее позицию заместитель прокурора, поднимая свой бокал. — За тех, кому все же предстоит дожить до утра, а следовательно, приумножать грехи.

О грехах заместителя прокурора Мака О’Ннолена она уже была наслышана. Недельные запои казались самыми невинными из них. Похоже, что и сегодня он не намерен был приступить к исполнению своих нетрудных обязанностей на слишком уж трезвую голову. Тем более что коньяк был отменным. Закуски тоже хватало. Согред, как хозяин кабинета, был явно в ударе.

Когда пришло время вести «приговоренного» на казнь, Эллин неспешно поднялась и, мило улыбнувшись доктору и заместителю прокурора, наигранно пьяным голосом произнесла:

— Буду откровенна, господа. Все вы знаете о моих довольно близких отношениях с мистером Шеффилдом…

Вайдер столь же полупьяно, но уже не наигранно, кивал в такт ее словам.

— Еще бы! — развел руками О’Ннолен. — Слухи есть слухи, — хитровато взглянул на Роя Согреда, ясно давая понять, от кого исходит информация.

— Уверена, что не осудите, — простила их обоих женщина, — когда я попрошу не прерывать застолья и позволить мне провести этого талантливейшего писателя и некогда вполне законопослушного гражданина в его последний путь одной, в одиночестве. Все равно процедура казни каких-то особых демаршей со стороны обреченного не предусматривает.

— Однако же отсутствует священник.

— От священника он отказался. Таким безбожникам, как Шеффилд, исповеди ни к чему. Последнее желание он изложил письменно. В факте казни и доктор, и вы, мистер О’Ннолен, сможете затем удостовериться лично. Но уже без моего присутствия.

Заместитель прокурора брезгливо поморщился и, пьяно икнув, выплеснул в свою безмерную гортань очередную порцию коньяку.

— Это мой долг, — подтвердил врач. — «И правосудие рукой бесстрастной чашу с нашим ядом подносит к нашим же губам!»[1] — продекламировав, он высоко поднял руку, словно внушал сии слова огромной толпе. — Можете не сомневаться, адвокат, что акт о казни будет составлен, как полагается.

— Эллин права: предоставим сцену проводов в последний путь адвокату, — поддержал начальник тюрьмы просьбу Эллин. — Руководить экзекуцией будет мой заместитель, мистер Коллин.

Не дожидаясь реакции на его слова, Эллин чмокнула в щеку Вайдера, затем О’Ннолена, лениво взмахнула рукой Согреду и вышла.

25

Коллин дожидался ее, нетерпеливо прохаживаясь по коридору тюрьмы, буквально в нескольких шагах от камеры Эварда.

— Почему так долго? — раздраженно, хотя и вполголоса, спросил он. — Не знаете, что такое ждать?

— Спросим об этом у Эварда. Пардон, Шеффилда.

— Мне не до шуточек.

— Почему бы и не пошутить, — успокоительно улыбнулась Эллин, притрагиваясь к предплечью Коллина. — Тем более что все эти кретины остались не у дел.

— Думаешь, их присутствие что-либо изменило бы?

— Обойдемся без неожиданностей.

— Точно, не стоит гадать. Впрочем, мое дело открыть камеру и поинтересоваться, как дела. — Осознав всю бессмысленность подобного вопроса, Коллин неуместно хохотнул. — Все остальное берете на себя. Тем более что это ваш дружок, мисс Грей.

— Вы — единственный человек на этом острове, который не рискует попасть в список ревнивцев, мистер Коллин.

Когда они открыли дверь камеры, Эвард встретил их улыбкой. Он сидел за столом и писал. В эти минуты рассказ, наконец, «пошел», и он уже описывал, как, договорившись с начальником тюрьмы, его герой попадает в камеру смертников, чтобы затем написать рассказ и представить его на конкурс.

— Как дела, мистер Шеффилд? — заучено, как начинающий артист — «кушать подано», пробубнил Коллин.

— Мне придется арендовать этот «люкс» месяца на три.

— Не придется, — сухо отрубил заместитель начальника тюрьмы.

— Что это вы так категорично? — насторожился «заключенный».

— Официально.

— Ах, да, вы же — при исполнении…

— Как вам здесь творится, Грюн? — вмешалась Эллин, доставая из сумочки недопитую бутылку коньяку и два бокала.

— Завтра я его закончу, мой адвокат, — поцеловал ее Эвард в подставленные губы. — Всю прошедшую ночь и сегодня до полудня меня почему-то одолевали сон и странная анемия, словно после двойной дозы снотворного.

— Это от перемены места и условий, — поспешно