Опережая бурю - Дмитрий Самохин

Старх выдохся. Руки безвольно опали. И огонь, льющийся с его ладоней, затих. Но эти ничего не меняло. Пламя бушевало повсюду. Огонь с жадностью варвара пожирал хлев со скотиной, сеновал и их избу.

– Что ты натворил? – в ужасе закричал Ипполит.

На земле возле его ног лежала бесформенная куча горящего мяса, бывшая некогда волком.

Отец со всех ног бросился к дому. Спасать мать с детьми. Внутри же Старха что-то оборвалось. Он только сейчас понял, что, спасая отца, утратил контроль над своей силой. И тем самым, быть может, причинил большее зло. Дай Бог, чтобы отец спас матушку и сестрицу. А Никишка с Макаром ему в том подмогой будут.

Силы покинули Старха. Им завладело равнодушие. Будто его разум и чувства завернули в толстый слой болотного мха, и спрятали глубоко и далеко. На дно того же болота. На негнущихся ногах, пошатываясь, он приблизился к калитке, и распахнул ее.

Увиденная картина потрясла его.

Привычный райский мирок его деревни, еще сегодня утром, казавшийся незыблемым, пребывал в руинах. Огни пожаров, казались, горели на каждом дворе. Люди защищались от нашествия тварей как могли. Кто вилами пытался пропороть явившегося за свежим мясом хищника, кто, засев в доме, отстреливался из охотничьих ружей через окна, кто отмахивался факелами, поджигая неосторожно все вокруг себя. Их усилия сводились на нет количеством громадных волков, сновавших по деревне от двора к двору.

Сосед дед Ферул вооружился старой армейской саблей, извлеченный из-под полатей, и проворно, невзирая на свой возраст, отмахивался от седовласого, мощного волка, кружащего вокруг него по двору. Двор освещал горящий сарай соседа и в его свете ужасной выглядела морда волка, уже отведавшего человеческого мяса. Волк пытался дотянуться до человека сквозь сплошную паутину мелькающей стали, но ничего не получалось. Они танцевали вокруг друг друга, увлеченные искусством схватки, и в глазах старика Ферула сверкало счастье. Он вновь почувствовал себя молодым.

Справа от дома деда Ферула стояла большая зажиточная изба семьи Елецких. Елецкие в деревни завсегда первыми людьми были. Как никак самые богатые люди. Старшие мужики по нескольку месяцев в городе на заработках, потом возвращаются, а на их место уезжают младшие. И так круглый год. Но к богатому дому завсегда спрос больше. Да и внимания. Не будь нападение устроено животными, можно было подумать, что это шайка грабителей решила поживиться. Да к тому же знала, где улов будет богаче всего.

Вокруг дома Елецких кружилось с десяток волков, но хозяева дома заперлись в трапезной, да из окон отстреливались, не подпуская волков близко к дому. Если припасов, да патронов много они и недельную осаду выдержат. Помимо батьки и мамки Елецких в доме сейчас трое сыновей и две дочери. Есть, кому прийти на смену сторожам.

Но и волки тоже не лыком шиты. Умные твари. Жуть берет. Один обнаружил, что может взобраться на крышу сарайки, а с нее перескочить на крышу сеновала. А тот близко примыкал к дому, так что перепрыгнуть на крышу избы особого труда не составляло. Оказавшись на крыше избы, волк покружился на месте, покружился, ориентируясь, и нашел дорогу к окошку на чердак. Окошко было завешано волчьей шкурой, волк быстро разорвал ее и исчез на чердаке. Пробраться через чердак на второй этаж, а потом спустится на первый и ударить в спину обороняющимся, дело нескольких минут.

Старх даже представил себе, как это произойдет. Как волк будет красться по деревянному полу, пытаясь втянуть когти, чтобы раньше времени не обнаружить себя. Как он спустится с лестницы и войдет в трапезную. Как он увидит спины отражающих атаки его сородичей людей, отгородившихся от окон перевернутым обеденными столом. И как он, оскалив пасть, прыгнет.

Через несколько минут выстрелы из дома Елецких стихли. И волки, выждав некоторое время, бросились, к дому и к окнам.

Старх отвел взгляд. Он не мог видеть, как его родная деревня гибнет у него на глазах. Взгляд мальчика остановился на бившемся в агонии волке. Он лежал в луже крови с вываленным наружу горячим языком, часто-часто дышал и, поскуливая, сучил лапами. Рядом лежал мальчишка лет двенадцати, Михайло, соседский сын. В руке он сжимал остро оточенный серп, которым и пропорол брюхо волку. Мальчишке тоже досталось. Волк разорвал ему лицо. Болевой шок на время обездвижил паренька, но его жизни ничего не угрожало. Только останется на лицо страшным, зато живым. А вот волку уже ничего не могло помочь.

Старх смотрел на разоренное поселение, на Михайло и умирающего волка и чувствовал свое бессилие. Все что он мог, он уже сделал. Все силы он выплеснул в те несколько огненных факелов, растраченных на дворе дома. Он больше ничем не мог помочь родной деревне, и ему больно было видеть горящие дома и умирающих людей.

Неужели все? Неужели они все обречены? Волков слишком много.

Волк с распоротым брюхом дернулся в последний раз и затих. И в этот момент он начал преображаться. Куда-то подевалось все волчье, кости вытягивались, шуба словно бы всосалась в тело. Челюсть сократилась. Постепенно волк превратился в голого человека.

ОБОРОТНИ!!!

Не волки на деревню напали, а оборотни!!!

Поразила Старха догадка. Голову повело. Картинка поплыла. И то ли столько впечатлений за одну ночь он не мог впитать в себя без последствий, то ли отразилась опустошенность (все силы выпило пламя), то ли и то и другое вместе. Но он потерял сознание. Рухнул, точно пулей в сердце пораженный.

Сознание медленно возвращалось к нему. Вместе с сознанием в голове зарождалась ужасная боль. Такое ощущение, что череп, будто куриное яйцо, пошло трещинами и из него того и гляди кто-нибудь да вылупится.

Старх приоткрыл глаза. Яркий дневной свет на мгновение ослепил. Затем весь окружающий мир предстал перед ним большим единым белым пятном. Из него постепенно выделились отдельные предметы, сперва серые, точно мешковина, а затем налившиеся цветами.

Он лежал на полу в незнакомой ему комнате. По ножкам табуретов и скамеек, да по обратной стороне стола он не мог определить, в чьей избе находится. Но явно не в родной, где под стол пешком когда-то ходил, и каждый квадратик пола, стен, потолка и мебели знаком как родной.

В окна бил свет. Яркий, беспощадный. Старх поневоле зажмурился. Повернул голову на сторону, прочь от окна, и увидел ноги, обутые в грязные рваные сапоги с темными засохшими пятнами. Чужие ноги.

– Смотри, крысюк, очнулся, – радостно прогоготал мужской голос.

Старху он был незнаком.

Старх не успел толком прийти в себя, как его вздернули на ноги. Тело отказывалось слушаться. Ноги не держали, но «добрые» руки поддержали ослабшего мальчика. А потом его куда-то поволокли. Он хотел сказать, что может идти сам, но язык превратился в сухую пухлую лепешку. Пошевелишь такой, а она трещинами пойдет и развалится.

Его выволокли из дома и бросили на землю. Холодную грязную мокрую. Недавно шел дождь. Было обидно и больно. Он подогнул ноги к животу, боясь что его начнут бить. Старх никого не хотел видеть. Среди множества ног, окружавших его, он узнал старые потертые сапоги отца со стесанными каблуками. Значит, и отец в этом участвует.

Но почему?

– Вот ты какой, – раздался мелодичный женский голос над его головой. – Никогда бы не подумала, что убийца Матерой какой-то мальчишка.

Старха ухватили за волосы и заставили посмотреть наверх. Над ним склонилась высокая красивая женщина с черными смоляными волосами и цепкими неприятными глазами. В них насмешка жила вместе с ядом. Одета она была не по-женски. Кожаные штаны с меховыми лампасами и длинная шуба на голое тело. Из-под полы шубы выглядывала соблазнительная пухлая грудь.

– Как же тебе это удалось?

Она подняла его за волосы на ноги. И Старху удалось осмотреться по сторонам. Его окружали как знакомые, так и чужие лица. Деревенские, уцелевшие в ночном нападении волков, и захватившие деревню оборотни. Все как один в человеческом обличии в меховых шубах или кожанках. Но не это удивило Старха, а родные лица односельчан. Он не увидел в них ни толики сочувствия. Озлобленные усталые лица. Многие из них потеряли в ночной схватке родичей, кто-то друзей, кто-то любимых соседей. Не было такого человека в деревне кто бы не пострадал проклятой ночью. Даже в глазах отца он не заметил ни капельки тепла и любви. Только осуждение и приговор. Они все желали его смерти.

– Так как же тебе удалось, мальчишка, с Матерой волчицей совладать? – повторила вопрос предводительница стаи.

– Не знаю, – сказал через силу Старх. – Не помню.

– Так не знаю или не помню? – усмехнулась волчица. – Матерая ушла в свободную охоту. Ее долго не было. А потом я услышала ее предсмертный зов. И повела стаю на поиски убийцы. Она погибла недалеко отсюда. Ее убил ты. Как?

Откуда волчица знает, что он прикончил оборотня? Откуда?

Не могла же она поднять мертвечину из могилы. Прошло достаточно времени, от мертвой волчицы разве что костяк остался. Остальное все сгнило давно. Тогда откуда она знает, что он убийца оборотня.