Тайный дневник да Винчи - Давид Сурдо

Многочисленные хлопоты по приведению chateau в порядок заняли целую неделю после переезда Клода Пенана в Жизор. И тогда состоялся торжественный прием по случаю новоселья. На другой день говорили, что более роскошного праздника свет не видывал: chateau и приусадебный парк сияли огнями, элегантные машины заполнили подъездную аллею, а стол ломился от изысканных блюд, доставленных из Парижа специально к банкету, тогда как Франция кое-как перебивалась на продовольственных карточках. Шикарный прием Клода Пенана наделал много шуму, весь город его обсуждал, но в число гостей попали исключительно немецкие офицеры. Не пригласили даже мэра. («И представить невозможно более тяжкого оскорбления. Вот тогда-то люди согласились с моим дедом: Клод Пенан являлся коллаборационистом».) Но и это не все. Дедушка Каталины ходил гоголем по городу, заставлял начищать до блеска ботинки без единого пятнышка, носил золотые запонки и втыкал в галстук бриллиантовую булавку, стремясь привлечь внимание и показать всем, что денег у него куры не клюют. Пенан не упускал ни одной возможности сблизиться с нацистами. Он горячо приветствовал их с подчеркнутой любезностью, встретив на улице, присаживался к ним на террасах кафе и охотно оплачивал выпивку, не позволяя им потратить ни сантима из своего кармана.

И никто не удивился, когда «профессор», как его называли в городе, начал вести раскопки во внутреннем дворе замка. С тех самых пор и началось сотрудничество Пенана с Ломуа и его дружком, Лессенном, которых «профессор» подрядил помогать ему. («А что им оставалось, беднягам, не отказываться же от работы».) Они целый день рыли ямы в крепости там, где показывал им Пенан. Потом они стали работать по ночам, от заката до рассвета, поскольку дни стояли очень жаркие. И на исходе одной такой ночи, как раз в день высадки союзников в Нормандии, Клод Пенан исчез, как и появился — внезапно, без предупреждения. Но предварительно он разнес взрывом полдвора в крепости. («И я не нахожу ничего странного, честное слово. Наверняка он пытался замести следы и скрыть то, что искал для немцев. Он понял: дело запахло жареным, и союзники с минуты на минуту появятся в Жизоре. И тогда он угодит в тюрьму как коллаборационист. Если, конечно, повезет, и он не попадется раньше в руки бойцам Сопротивления».)

Такими словами, явно злорадствуя, Дюмерг закончил свое повествование. Во время рассказа чиновника Каталина не проронила ни звука. Не потому, что спрашивать было не о чем. Напротив, у нее возникло море вопросов, появлявшихся один за другим, но она растерялась и не знала, с чего начать. Неужели дед действительно был коллаборационистом? Какое другое объяснение можно найти фактам, на первый взгляд неопровержимым? Неужели нет никакого достойного оправдания? Эти вопросы составляли лишь малую часть тех, что промелькнули вихрем в голове. Но первый, который она задала, когда обрела дар речи, был совсем другим:

— А что искал мой дед в замке Жизор?

— Боже мой, вас только это интересует?!

— Да, интересует… И еще меня интересует, почему муниципалитет запрещал, снова и снова, исследовать подземную крипту, обнаруженную Ломуа.

Несмотря на неожиданно открывшиеся неприглядные факты о прошлом деда, Каталина не забыла, с какой целью пришла в мэрию.

— Тайная часовня — не более чем сказка, выдуманная садовником, желавшим прославиться. Она до сих пор доставляет нам массу неприятностей, включая банду безмозглых вандалов. Вам известно, что они пробираются в замок по ночам и роют как кроты шахты и ходы, в поисках сокровища тамплиеров? Мечтатели несчастные! — воскликнул чиновник с отвращением. — По сути, они не виноваты, но тоже приносят немало вреда. По их вине одна из башен накренилась, и нам пришлось ее полностью ремонтировать, от верхушки до фундамента. Проклятой подземной часовни не существует. Никогда не существовало.

— Но почему вы так уверены? Откуда вы можете это знать, если никто не побеспокоился проверить версию Ломуа, хотя прошло уже почти шестьдесят лет?

Дюмергу до смерти надоело объяснять и оправдывать позицию городских властей Жизора относительно Роже Ломуа и часовни Святой Екатерины. Пару часов назад коллега в приемной предупредил его: некая Каталина Пенан хотела побеседовать с кем-нибудь о Ломуа и проявила такое упорство, что ей посоветовали прийти попозже и обратиться к нему, Дюмергу. В любом другом случае Дюмерг просто отказался бы принять посетительницу или отделался бы от нее за пять минут, ограничившись набором дежурных фраз, которые он произносил десятки раз. Или попросил бы коллегу продержать настырную особу в приемной до тех пор, пока ей не надоест там сидеть. Но он поступил иначе. Фамилия Пенан в Жизоре была хорошо известна, хотя ее поминали недобрым словом. В маленьких городках ничего не забывается, а тем более обиды. Возможно, речь шла о случайном совпадении (мало ли людей во Франции носят фамилию Пенан!), но что он терял? Дюмерг с радостью убедился, что Каталина приходится внучкой Клоду Пенану, и его радость превратилась едва ли не в ликование, когда он уразумел: молодая женщина понятия не имеет о прошлых подвигах деда в Жизоре. Такие приятные моменты редко выпадают в рутинной и монотонной работе чиновника. Дюмерг предвкушал потеху. Рассчитывая сразить Каталину, он выложил все факты о сотрудничестве ее деда с нацистами, что, насколько он знал, являлось истинной правдой. Правда, он ради пущего драматического эффекта приукрасил историю, преувеличив роль собственного деда. И в первый момент чиновник решил, что достиг своей малопочтенной цели. Но негодная женщина, проклятая внучка гнусного коллаборациониста, быстро оправилась от потрясения и теперь осмеливалась предъявлять претензии. Ему! Такую наглость он не мог стерпеть.

— Вон отсюда! — закричал Дюмерг, раздосадованный и разозленный своим поражением. — И не вздумайте больше сюда приходить!

После ухода Каталины Дюмерг вскочил и яростно захлопнул дверь, оставленную ею открытой.

Каталине следовало посоветоваться с Альбером. Она надеялась, он сможет однозначно сказать, сотрудничал дед с нацистами или нет. Отсрочив ненадолго вынесение окончательного приговора, Каталина почувствовала облегчение. Тяжкое обвинение. Помимо воли вспоминались «лагеря смерти», где нацисты уничтожили миллионы невинных беззащитных людей. Невыносимо осознавать, что дед мог иметь дело с теми, кто совершал страшные, чудовищные преступления, и проводил для них какие-то раскопки в замке Жизор. Последнее, возможно, являлось лишь злобным измышлением, не более. Но трудно отрицать, какая-то доля истины была в том, что ей рассказали.

Приехав в chateau, Каталина обыскала дом и все уголки сада, но Альбера не нашла. Она ощутила проблеск надежды, когда, позвонив по его новому мобильному телефону, услышала в отдалении простую мелодию звонка. Но вскоре она поняла: звук доносился из дома сторожа, куда она уже наведывалась. Альбер забыл взять с собой телефон.

Тогда ей пришло в голову спросить у тети. Родные Каталины никогда не обсуждали эту сторону жизни чокнутого Клода. Они или не знали о ней, или предпочитали держать в секрете столь неприглядную правду. «Есть вещи, о которых лучше не знать», — кажется, так выразился отвратительный тип из мэрии. Но поразмыслив немного, Каталина решила не звонить тете. Она не представляла, что сказать, если выяснится, что тетушка не подозревает о предполагаемом сотрудничестве Клода с нацистами. Фактически единственная альтернатива — дождаться возвращения Альбера. А впрочем…

30

Неаполь, 1503 год

Время, когда земля только загорелась у него под ногами, осталось в прошлом. Теперь пожар полыхал не на шутку. Конец надвигался неотвратимо и был совсем близок. Чезаре Борджиа разобрался, как, при каких обстоятельствах он потерял близнецов, утратив с ними вместе последние козыри. Он не мог избежать катастрофы. У него не осталось поля для маневра. В день Всех Святых Джулиано делла Ровере избрали папой и дали ему имя Юлий II. Заняв папский престол, он одним из первых указов лишил Чезаре всех прерогатив и титулов, а также отнял его владения, предоставив возможность скрыться в Неаполе, куда Борджиа спешно бежал.

Соизволение уехать объяснялось вовсе не милосердием нового папы, а являлось, по сути, злобной и мстительной насмешкой. Неаполь находился под властью испанцев. Там Чезаре ждал арест по приказу дона Гонсало Фернандеса де Кордова, Великого капитана, и высылка в Испанию по воле короля Фердинанда Католика, хотя от подлинного католика в том человеке было очень немного.

Звезда Борджиа закатилась. Ей предстояло вспыхнуть еще лишь на короткий миг, подобно догорающей лампаде, светящейся особенно ярко в последнее мгновение. А затем угасающей, угасающей навсегда.