Точка падения - Юрий Бурнусов

Профессор густо покраснел. Я не унимался:

— Расскажите же пассажирам, профессор. А то они, может, до сих пор думают, что тут курорт и все такое… Сильно жгло?

— Сильно. Невыносимо, — пробормотал профессор и протянул вперед руки, на которых до сих пор виднелись следы ожогов.

— Хотите сами проверить, барышня, нет? — поинтересовался я у блондинки. Она в ужасе отступила и с благодарностью посмотрела на Соболя.

— А теперь обдумайте все вышесказанное и не вздумайте гулять по поляне. Мужчины, со мной.

Я оставил профессора отвечать на вопросы пассажирок, Соболя — присматривать за ними всеми, а сам с остальными двинулся в сторону самолета.

Мы экстренно провели масштабный анализ того, что осталось от аэробуса. Собрали продукты (их оказалось значительно меньше, чем я полагал, — вероятно, в самолетах нынче очень хреново кормят; кое-что добыли, распотрошив багаж, в котором нашли, кстати, кое-что из спиртного), медикаменты, загрузились минеральной водой. Радиационный фон был более-менее сносным, и я прикинул, что в идеале до Периметра уцелевшие пассажиры доберутся в относительном здравии, хотя потом им лечиться и лечиться. В аптечках, понятное дело, арадиатинов не было.

Вернувшись, мы свалили на поляне весь добытый скарб, и я велел женщинам — тем из них, кто был в туфлях с каблуками-шпильками — переобуться во что угодно другое.

— Но где… — пискнула одна из пассажирок.

— Снимите с трупов, — сухо сказал я. — Тех, кто не переобуется, оставлю здесь. Точно так же рекомендую надеть куртки, джинсы, брюки и тому подобную одежду, которая годится для длительного перехода по пересеченной местности. Никаких мини юбок. Выполнять.

Скуля, пассажирки потянулись собирать одежду. Конечно, не обязательно было снимать ее с трупов — в конце концов, хватило багажа. Но напугать тоже бывает полезно. Не ныли только стюардессы и, как ни странно, истеричка-блондинка. Она с готовностью направилась к самолету, велев дочке сидеть и ждать ее. Последнее мне очень не понравилось: дети есть дети, не знаю я таких, что слушались бы команд, как сторожевые собаки. Вторая мамаша в растерянности осталась на месте, держа за руку двух пацанов, тоже лет пяти-шести. Я окликнул капитана Заяц:

— Побудьте с детьми, пока мамаши подберут им и себе обувь и одежду. Вы — после. Без вас не уйдем, обещаю.

Капитан Заяц серьезно кивнула и занялась этими тремя детьми. Других, к счастью не было.

Мужиков я подрядил собирать носилки для раненых из древесных стволиков, одежды и ремней. Ремни опять же велел снимать с покойников. Неходячих раненых, кстати, оказалось двое. У девушки лет двадцати трех был сломан позвоночник, бортмеханик отделался переломами ноги, но был по-прежнему без сознания. Головой долбанулся, видать.

И дети… слава богу, с выжившими матерями. И точно так же слава богу, что погибшие матери со своими детьми и погибли. Службы психологической помощи у меня не имеется, кто бы самому помог. Детям придется дать арадиатины из наших аптечек, иначе бессмысленно их тащить через Зону, чтоб похоронить вскорости. Главное — сделать это так, чтобы не случилась истерика среди остальных. А то знаем мы это: «Я вам заплачу любые деньги, только дайте мне лекарство…».

Всего оказалось ровно девятнадцать человек. Сначала мне показалось, что их больше. Стюардесса пискнула, что на борту было сто двадцать три, включая экипаж… Что ж, не так уж плохо отделались. Хотя, с другой стороны, какое уж тут везение, раз их занесло в Зону.

Из девятнадцати выживших имелось, как я уже сказал, двое раненых, трое детей и семь женщин, включая стюардесс и капитана Заяц. Плюс двое гомиков. Передвижной цирк Кости Упыря, чтоб он перевернулся…

Не было ничего удивительного, что братья-сталкеры смотрели на меня как на идиота, который слепил из собственного дерьма куколку и самодовольно пускает над ней слюни. Вернее, смотрел Аспирин — Пауля и Соболя вместе с парой пассажирок я отрядил охранять периметр, чтобы никто из мутантов не прибыл на шум в рассуждении, чего бы покушать.

В самом деле, я дебил. Что бы их, выживших пассажирок, тут оставить, а потом прислать тех же военных сталкеров, пусть вытаскивают, как хотят. Все равно же будут искать рано или поздно. Но я чуял, что скоро выброс. Каким местом чуял — даже и не объяснить… А выброс им не пережить. Да и до выброса дожить — тоже надо постараться. Это я тут же подкрепил в своем сознании выстрелом в мелкую псевдоплоть (не нашу подругу), которая учуяла сырое мясо и похотливо кралась за низенькими кустами. Одна радость — пока они тут подъедят трупы, мы сможем спокойно отойти подальше. Такая свалка еды приманит всех в округе, кто знает толк в свежей человечинке… А уж в не очень свежей — у-у-у!

Я пожалел, что с нами нет попа Дормидонта. В трудные минуты жизни люди тянутся к богу, тем более сейчас это модно. Священник весьма бы пригодился, снял бы часть психологических проблем, да и с выживанием в Зоне у него явно нет особенных сложностей. Вон, грибы даже местные жрал, и то ничего.

Ко мне подошел Аспирин, посмотрел недоверчиво.

— Чува-ак… — протянул он. — Я, конечно, понимаю, человеколюбие и все такое…

Я удивился про себя, что Аспирину известно слово «человеколюбие».

— Так вот, я понимаю, — продолжал он, — но ты… ты чё собираешься с ними делать? Их же тут куча. Туча.

— Будем выводить, — сказал я. — Все равно домой возвращаемся.

— И как ты их проведешь, чува-ак?! Что скажешь солдатикам? Не стреляйте, это спасательная экспедиция? Да они сканерами зафиксируют, что к Периметру прет толпа каких-то тварей, и накроют внеочередным залпом сверх обычной программы. И все Братская могила. Тебе это надо, чува-ак?!

— Варианты? — коротко спросил я. Аспирин почесал усы.

— Тут оставить.

— Выброс, — покачал я головой.

— Черт… Но как?!

Я пожал плечами.

— Слушай, брат, я не знаю. И надеюсь, что вы мне поможете. Нельзя их бросать. Никак нельзя. Плюс бабки срубим с бородатого.

— Хрен с тобой, — буркнул Аспирин. — Полный офсайт, блин. Бабки он срубит… Подыхать, так рядышком… ненавижу тебя, чува-ак.

С этими словами он ощутимо ударил меня в печень. Я согнулся, постоял так, потом выдохнул, вдохнул, еще выдохнул и велел:

— Объясни им, брат, самые азы. Чтоб хотя бы с тропы не лезли…

Аспирин ушел, а я опустился на колени возле девушки со сломанным позвоночником. Она могла только моргать и шептать, остальное тело не повиновалось.

— Я умру? — спросила она.

— Нет, — соврал я.

— Умру, — с уверенностью сказала девушка. — У меня документы в сумочке… Маме моей позвоните, там номер в электронной книжке, и адрес…

— Хорошо-хорошо, — успокоил я. — Сразу позвоню, как только смогу.

Излишне говорить, что я даже не представлял, где может быть сейчас пресловутая сумочка.

— Давай-ка я тебе сделаю обезболивающий укол, красавица, — деловито бормотал я, вынимая шприц. И еще один шприц. Доза наркотика была смертельной, но больше я ничего для нее сделать не мог, не пристрелить же? Вокруг столько народу, не поймут. — Нести ведь тебя надо, так мы сейчас того… чтоб не болело…

— Спасибо, — шепнула девушка. Я быстро сделал укол, потом еще один. Пушистые ресницы дрогнули… Опустились.

Итого уже не девятнадцать человек, а восемнадцать… Я вздохнул и поднялся.

— А сейчас я проведу быструю инструкцию насчет того, как себя вести в Зоне, чтоб дополнить уже сказанное господином Аспирином. И пеняйте на себя, если вы что-то пропустите или не примете к сведению.

Глава шестнадцатая

Те же и я

Метрах в трех от тропинки среди папоротника кочевряжились «мамины бусы». Если этот артефакт использовать, не будет хотеться ни пить, ни жрать. Зато сдохнешь от радиации. Лучше потерпеть, подумал я, да и со жратвой у нас более-менее пристойное положение… Пока… Хотя о воде мы совсем забыли, а ведь на борту авиалайнера явно был запас. Но я тоже не привык водить по Зоне экскурсии: на боку фляжка есть, запасец таблеток для обеззараживания небольшой имеется, значит, я в порядке, а братаны сами за собой последят.

Я снова взглянул на «бусы». Штука недешевая… Подобрать?

Нет, туда шли — артефактами не баловались, а уж на обратном пути и подавно не до них. К тому же зачем собирать эту шелуху Зоны, когда у нас в клетке сидят два… нет, целых три живых и невредимых жирненьких карлы?

Постойте, а почему три-то?

— Слушай, а зачем я трех бюреров тащу? Нам же двое всего надо, — сказал Пауль, словно читая мои мысли. Он широко вышагивал рядом со мной и нес клетку. Завернутая в брезент и с примотанным сбоку прибором Петракова-Доброголовина, она привлекала внимание пассажиров, тем более что внутри попискивал, похрюкивал и неприятно бормотал кто-то невидимый.

— Черт… — Я даже засмеялся. В самом деле, про бюреров-то мы и забыли, а исполнительный Пауль так и волок их на себе, не задавая лишних вопросов. Но теперь подустал, бедолага, и решил уточнить, все ли у нас правильно в проекте.