Слёзы Шороша - Братья Бри

Рэгогэр медленно поднимался по узкой горной тропе. Темнело – продолжать поиски становилось опаснее. И, как только глаза его наткнулись на подходящий для ночёвки уступ с навесом, он расположился на нём. В глубине уступа его рука нащупала мешочек, перевязанный верёвкой. Он открыл его: внутри был хлеб… испечённый в пекарне Дарада. Он узнал этот хлеб. Он любил его с детства. Особенно ему нравилось есть его с парным молоком. У Рэгогэра был с собой узелок со сметанными лепёшками, которые испекла Тэоэти, но он не мог не отломить кусочек дорлифского хлеба, чтобы вспомнить его вкус. Хлеб был (так показалось Рэгогэру) ещё довольно мягкий. Рэгогэр не сомневался, что здесь провёл одну из ночей Фэдэф. Он был доволен, что не потратил драгоценного времени впустую. Он был доволен, что ел свой любимый хлеб, оставленный Фэдэфом…

– Рэгогэр, просыпайся. Светает.

Рэгогэру на мгновение померещилось, что его зовёт Фэдэф. Он открыл глаза и, глядя из темноты в сторону тусклого света, увидел тёмный силуэт, и понял только то, что это не Фэдэф.

– Кто ты? – спросил он грозным голосом.

– Рычишь как медведь. Выбирайся из берлоги и увидишь, – сказал незнакомец, и Рэгогэру показалось, что этот голос он где-то слышал раньше. – Пора идти.

Рэгогэр вылез из своего согретого телом убежища на холодный воздух.

– Теперь узнаёшь меня?

– Здравствуй, Лебеард.

Это был брат Лелеан. Рэгогэр познакомился с ним на свадьбе Фэдэфа и Лелеан и потом видел его на празднике Нового Света, который все они встречали в Дорлифе.

– Тебя послала Лелеан?

– Да, я был в Дорлифе и заходил к ней. Она попросила меня найти Фэдэфа. Ей кажется, что он в большой опасности. Тебя ведь тоже привела сюда тревога, и Фэдэф тому причина, не так ли?

– Как ты нашёл меня?

– Ты оставляешь следы. В какую сторону пойдём теперь?

– Хм. Я ещё не проснулся, – Рэгогэру не хотелось выдавать свой странный метод поиска. – Фэдэф прошёл здесь. Он останавливался на ночлег. Я наткнулся на его узелок с хлебом.

– Хорошо. Думаю, нам надо идти через перевал Парсар к горе Хавур. Мы выйдем прямо к её склону с террасами. Будем искать там, проходя террасу за террасой. Со многих из них можно попасть в пещеры Хавура. Любая из этих пещер могла стать обиталищем каменных горбунов. Значит, Фэдэф где-то там.

– Ну что ж, Лебеард, в путь.

…Тропа была извилиста, со многими подъёмами и спусками. Горные выступы, оттеснив её к обрыву, делали её узкой, почти непроходимой. Лебеард шёл легко, будто не замечая, что слева от него пропасть, которая только и ждала того, чтобы в какой-то момент её перестали замечать. Рэгогэр едва поспевал за своим спутником.

– Эй, Лебеард! – крикнул он ему вдогонку. – Ответь мне на вопрос. Он мучает меня не меньше, чем эти проклятые скалы. Где дети леса научились прыгать по горам, подобно горным баранам?.. Молчишь? Я так и думал, что это секрет.

– Да, это большой секрет, Рэгогэр, такой большой, что он вместил бы в себя все горы, которые ты можешь охватить своим взором.

– Скажи-ка мне лучше без хитростей: секрет в спине, руках и ногах или в волшебном слове?

Прошептав какое-то слово, Лебеард ответил:

– Так и быть, это скажу: в волшебном слове.

– Знать бы мне хоть одно волшебное слово.

– Помолчим?!

– Это просьба или волшебное слово?

– Это закон следопытов.

Вдруг позади себя Лебеард услышал истошный крик. Он обернулся: Рэгогэра на тропе не было – только его крик. Крик не удалялся. Лебеард понял, что Рэгогэр успел ухватиться за что-то. Он подбежал на крик и посмотрел вниз: Рэгогэр висел над пропастью, держась руками за небольшой выступ.

– Рэгогэр, я здесь! Не кричи! Успокойся!

Рэгогэр замолчал.

– Теперь слушай! Постарайся найти ногой выступ или углубление и обопрись на него.

– Нет! Не нашёл!

Лебеард понимал, что такой вес не смогут долго держать даже сильные руки Рэгогэра.

– Тогда не шевелись, не трать силы. И молчи!

– Я не смогу долго молчать, так что поспеши с волшебным словом.

Лебеард достал из походной сумки молоток и верёвку, один конец которой имел два коротких ответвления разной длины. К каждому из них, как и к связывавшему их узлу, был прикреплён металлический штырь. Лебеард ловко забил все три штыря в скалу.

– Рэгогэр, сейчас я брошу тебе верёвку. Не пытайся поймать её сразу. Пусть повиснет. Понял?

– Быстрее!

– Теперь хватай верёвку, сначала одной рукой, потом другой. Молодец! Поднимайся!

Лебеард не ожидал, что Рэгогэр взберётся так быстро.

– С такой силой в руках ты мог висеть ещё долго.

– Не мог. Ты приказал мне молчать, а молчать долго, когда есть с кем говорить, для меня то же, что голодать подле обильного стола. Ну и какое волшебное слово помогло тебе вытащить из пропасти такого здоровяка как я?

– Твоё молчание.

Рэгогэр качал головой, разглядывая и исследуя верёвку на ощупь.

– Сильная у тебя верёвка, друг. Никогда не видел таких… Нет, кажется, знаю: тетива ваших луков из того же сырья, – Рэгогэр, хитро прищурившись, посмотрел на Лебеарда. – Сильная верёвка… А лёгкая-то какая! Спасибо тебе, Лебеард, и тому спасибо, кто верёвку эту свил. Забирай её. Пойдём.

– Ну что, пойдёшь впереди?

– Как шли, так и пойдём. Только чуть медленнее.

– Хорошо, Рэгогэр.

Дальше они шли молча, шаг за шагом стряхивая с себя налёт какого-то неприятного чувства, жаждавшего оправдания, но не искавшего его… Пропасть снова ждала. Она жила ожиданием…

«Фрэстрэфэргурн будет ждать тебя. В его глаза ты посмотришь перед тем, как примешь смерть». Фэдэф каждый день вспоминал эти слова. И перед каждой охотой, остановившись у подножия Кадухара на том самом месте, где он услышал их, он оповещал того, кому принадлежало это странное имя, о своём приходе. И на этот раз он прокричал в сторону скал:

– Фрэстрэфэргурн! Это я, Фэдэф! Я снова здесь! Я пришёл, чтобы убивать горбатых тварей! Я знаю: в них – твоя воля! Я пришёл за тобой!

Не дождавшись ответа, Фэдэф отправился в горы. Эта охота была особенной для него. Он был заряжен на неё больше, чем обычно. Лелеан он ничего не сказал о своём видении, о том, что к нему приходил брат.

– Фэдэф, – сказал он, как только появился перед ним, – ты покончишь со злом! Обещай!

– Савас, я клянусь тебе, что…

– Нет! Нет! Нет!

Стена тьмы встала между ними. Фэдэф очнулся. Потом снова закрыл глаза в надежде увидеть Саваса. Через несколько мгновений Савас вновь предстал перед ним.

– Фэдэф, ты покончишь со злом! Обещай! – голос его был напряжённым, и каждый из этих звуков будто переполняла жажда что-то преодолеть.

– Брат, я сделаю всё, чтобы…

– Нет! Нет! Нет!

Тьма не позволила продлить эту встречу. Фэдэф открыл глаза и тихо, но уверенно прошептал то, что не успел досказать брату:

– Клянусь, что я сделаю всё, чтобы на земле, по которой мы, живые, ходим и в которой покоятся останки мёртвых, чтобы на нашей с тобой земле не осталось ни одной горбатой твари.

Фэдэф не размышлял долго об этом видении: оно было ясным, без загадок и знаков, оно касалось только его.

– Нет… Нет… Нет… – повторил он слова Саваса. – Брату хотелось дольше побыть со мной. Он не хотел уходить. Но что-то не позволило ему… Мы не властны открывать завесу, разделяющую Миры… Мы ещё увидимся, Савас.

На седьмой день охоты Фэдэф наконец вышел к горе Хавур. В трёхстах шагах от него взгляд его выхватил едва заметное движение. Серое двигалось на сером, будто камень поднялся и побежал. Фэдэф старался не потерять горбуна из виду. Но тот, прильнув к скале, так же неожиданно исчез, как выявил себя. Фэдэф, не отводя глаз от места, где горбун слился с безликой стеной, снял со спины лук, выдернул из колчана стрелу и, доверившись привычке руки, выстрелил наудачу. Через мгновение камень отвалился от скалы, будто стрела отщепила его от монолита. Фэдэф подошёл ближе. Горбун высунул голову, передней лапой выдернул стрелу из бедра и, перегнувшись, стал зализывать рану. Потом он поднялся и медленно, прихрамывая, пошёл. Фэдэфу ничего не стоило нагнать его и прикончить. Но он решил проследить за ним. «Ты покончишь со злом», – промелькнуло у него в голове. «Он приведёт меня в их логово», – подумал Фэдэф. Он не ошибся. Горбун шёл по проторённой тропе, не озираясь и не нюхая воздуха беспрестанно. Когда он поднялся на одну из нижних террас и свернул к пещере, Фэдэф выпустил стрелу, которая прикончила его. Подкравшись ко входу в пещеру, он обнажил меч и прислушался: изнутри доносилось сопение. Затаив дыхание, осторожно ступая, он медленно углубился в чрево пещеры. Не дожидаясь, когда горбуны почуют его и заставят тьму, а вслед за ней душу его содрогнуться, Фэдэф зажёг факел – дремавшие горбуны сорвались с места и, прижимаясь к земле, ринулись на него, одновременно высовывая из горбов морды, искажённые яростью. Фэдэф разгадал их ползучую атаку: они хотят схватить его снизу, где нет кусающего пламени. Словно огненной плетью он успел рассечь факелом воздух прямо перед их мордами и заставил их отпрянуть и встать на дыбы – меч Фэдэфа не упустил своего шанса.