Посвисти для нас - Эндо Сюсаку

— Потому-то туберкулез трахеи и надо подавлять посредством медикаментозного лечения. Рецидив у пациента, возможно, проявился потому, что там, где его прежде лечили, толком не разобрались с препаратами. Сегодня мы этот вопрос решили.

Утида торжествующе посмотрел на подчиненных:

— Я ухожу домой. — Он принялся наводить порядок на своем столе. — Одзу-кун! Ты тоже можешь идти.

Конечно, Одзу тоже собирался домой. Все, кто участвовал в операции, были свободны, оставался только лечащий врач.

— Спасибо. Я пойду.

— Что это ты сегодня такой довольный? На свидание торопишься?

Эйити натянуто улыбнулся, положил в сумку книги. С прошлого дня он раз за разом напоминал себе, что его ожидает свидание с Ёсико в гольф-центре.

«Куда пойти после обеда?» — думал он. Разговоры в кафе его уже не привлекали. Кино этого молодого врача тоже мало интересовало.

«Надо обсудить с ней по телефону».

Он остановился у красного телефона-автомата, стоявшего в вестибюле больницы, и терпеливо дожидался своей очереди рядом с вцепившимся в трубку мужчиной средних лет.

Телефон наконец освободился. Эйити набрал номер, который помнил наизусть. Трубку взяла сама Ёсико.

— Ии у телефона. — Ее голос звучал музыкой в его ушах.

— Это Одзу… — начал он и продолжил: — Сегодня мы договорились встретиться, помните?

Эйити произнес эти слова таким приподнятым тоном, который ему самому показался развязным.

— Где мы встретимся?

— Я не смогу… Извините, — проговорила она смущенно.

— Не сможете? Что-нибудь случилось?

— Папа сказал, что я должна пойти на ужин вместе с ним, Курихарой-сан и его отцом…

Услышав эти слова, Эйити всем сердцем возненавидел Курихару, этого верзилу с мясистой физиономией.

Эйити испытывал к нему отвращение.

Он ненавидел Курихару за то, что тот нанес удар из-за угла и лишил Эйити свидания с Ёсико, которого он добился с таким трудом и ожидал с таким нетерпением со вчерашнего дня — нет, целую неделю.

«Кухихара сделал это благодаря тому, что его папаша — президент фармацевтической компании».

Профессор Ии и отец Курихары собираются на ужин и берут с собой дочь и сына. Эйити не знал, где они будут ужинать, но мог представить, о чем пойдет разговор. О фондах на проведение исследований в новом онкологическом центре, который будет создан в этом университете, о том, как в обмен на эти деньги профессор Ии будет проводить дополнительные клинические исследования антиракового препарата, разработанного фармацевтической компанией отца Курихары. После обсуждения этих вопросов разговор вполне может перейти на тему, как поженить Курихару и Ёсико.

Эйити представлял себе эти картины, и его кулаки сжимались от зависти. Не потому, что он терял Ёсико. Это была зависть человека, за спиной которого нет никакой поддержки, к преуспевающему сопернику, имеющему за спиной отца.

«А я?.. Если бы мой старик отличался какими-то способностями, мне бы не приходилось теперь пережевывать эти жалкие мысли.

А я?.. Я тоже хочу преуспевать, как и ты. Но мне приходится всего — от самого начала до конца — добиваться самому».

Все в нем кричало при одной мысли о гладкой курихариной физиономии, его узких глазках. В этот момент ему почему-то представилась рядом с Курихарой поникшая фигура Тахары.

«Конечно, на Ёсико Ии свет клином не сошелся, — говорил себе Эйити. — Когда-нибудь я ее добьюсь, но…»

Такая месть будет для Курихары наиболее болезненной, думал он, понимая в то же время, что она повредит и его положению. Должна быть другая форма мщения — более тонкая, скрытая.

Эйити снова снял трубку телефона и связался с оператором:

— Пост медсестер в терапевтическом отделении, пожалуйста.

Он ощупал карман пиджака. Фотография была на месте. Проведя пальцем по обрезу снимка, проговорил другим голосом:

— Это пост? Имаи-сан, будьте добры… Как дела?

Эйити почувствовал, как у Кэйко на миг перехватило дыхание.

— Давно не виделись. Я сегодня не работаю. Может, поужинаем вместе?

Кэйко молчала. Похоже, пыталась догадаться, что задумал Эйити.

— Если ты занята, ничего не поделаешь, конечно, но… сегодня утром у меня была операция, все прошло замечательно, и у меня классное настроение. Ну как? Придешь?

— При-иду, — тихо ответила Кэйко.

— Отлично! Буду ждать тебя в Роппонги. Помнишь кафе, где мы как-то сидели? У тебя смена в пять? Тогда давай в шесть. О’кей?

Эйити не дал ей ничего сказать и повесил трубку.

«На Ёсико белый свет клином не сошелся, — повторил он про себя. — И потом, Курихара-сан, я не единственный негодяй в этой истории. Это ты меня толкнул на это…»

Кэйко Имаи появилась в кафе в Роппонги в шесть часов, как обещала. Застыла в дверях с напряженным выражением на лице и, увидев Эйити, молча села за столик.

— Давно не виделись, — с шутливой усмешкой проговорил он. — Пошли отсюда. Я страшно голоден. Операция сегодня прошла без сучка без задоринки, но я устал как собака, пока резал эту плевру.

Кэйко едва успела прикоснуться к чаю, который поставила перед ней официантка, как Эйити торопливо поднялся с места. Они вышли на улицу, по которой фланировала модно одетая молодежь; по закатному небу плыли прозрачные облака. Эйити очень бы хотелось, чтобы сейчас с ним была не Кэйко, а Ёсико.

Сказать по правде, он совершенно не любил Кэйко Имаи, которая шла сейчас с ним плечо к плечу. Его лицо заливала бледность всякий раз, когда она прижималась к нему, словно они еще оставались любовниками. Откуда-то из глубины души поднималась неприязнь к девушке. Он очень жалел, что у него хватило глупости вызвать Кэйко на свидание. Чем скорее он от нее избавится, тем лучше.

В маленьком ресторанчике, где подавали суши, Эйити выпил сакэ, Кэйко работала палочками.

— Ты жалеешь, наверное.

Эйити молчал. Догадалась, что ли, что у него на душе?

— Что пригласил меня сюда…

«Само собой», — пробормотал про себя Эйити, но вслух произнес с дежурной улыбкой:

— Ты в своем ключе. В последнее время только об этом и спрашиваешь…

— Тогда почему ты повесил трубку, когда я тебе звонила?

— Сколько раз я уже тебе говорил: не надо звонить мне домой. Сестра… мать подслушивают.

— Раньше что-то никто тебя не подслушивал. Все ты врешь. Я знаю.

Эйити быстро скользнул взглядом по хозяину заведения. Тот орудовал ножом, показывая своим видом, что он ничего не слышит.

— Если знаешь, зачем тогда пришла?

Медсестра молчала, крепко сжимая в обеих руках чашку с чаем. И неожиданно выпалила:

— Меня зовут замуж.

— Ого! — Глаза Эйити вдруг сверкнули. — Так это здорово, да? Смотрины уже были? Что он за человек?

— Он управляющий бензоколонкой.

— Если он хороший парень, выходи за него.

— Я так и думала, что ты это скажешь, — проворчала Кэйко, уставившись на чашку. — Ты, наверное, подумал: «Ну, слава богу!» Но так дело не пойдет.

— Почему это?

— Хочешь остаться чистеньким? Не выйдет. Я от тебя просто так не отстану!

Эйити хотел рассмеяться, но не получилось. «Она ведь это серьезно».

— Пойдем отсюда.

Он встал, держа в руке счет, и в голове его мелькнуло:

«Вот еще одна помеха. Курихара, теперь эта подруга… Эта парочка стоит у меня на пути, словно кирпичная стена».

Выйдя из ресторана, они остановили такси, у которого на табло горели красные иероглифы: «Свободно».

— В Харадзюку, — сказал Эйити водителю, складывая руки на груди. В этом районе находился маленький спа-отельчик под названием «Марк», куда он несколько раз возил Кэйко. Так что она должна была хорошо понимать, что это значило, когда он сказал: «В Харадзюку». Понимала, но сидела молча, не возражая.

«Если бы Ёсико не отказалась от свидания, я не ехал бы сейчас в Харадзюку с этой девицей, — рассеянно глядя в окно на неоновые огни и подсвеченные вывески магазинов, думал Эйити. — Раз не получается с Ёсико, можно будет с Кэйко переспать».

— Скажи что-нибудь. Терпеть не могу, когда ты молчишь, — проговорила Кэйко шепотом, чтобы водитель не услышал, и потянулась, чтобы взять Эйити за левую руку. Помня, как она грозила не оставлять его в покое, он оттолкнул ее руку.