Посвисти для нас - Эндо Сюсаку

Миновав район Гайэн, такси выехало на проспект в сторону Харадзюку, потом свернуло на боковую дорогу и остановилось перед маленькой гостиницей. Эйити расплатился с водителем и, как он это обычно делал, быстро скрылся в дверях. За ним на удалении, пряча лицо в воротнике плаща, последовала Кэйко.

Горничная проводила их в номер, где Эйити одним глотком осушил чашку безвкусного чая.

— Иди в ванную. — Движением подбородка он указал на крошечную ванную комнату.

— Ты уверен? — На губах Кэйко появилась тонкая саркастическая усмешка. — Неужели опять захотелось?

— Это ты про что?

— Ты же хочешь со мной порвать, разве нет?

— Порвать, не порвать… подумаешь, какое дело. Но если ты так думаешь, зачем пришла? Раз это тебя ранит — можем прямо сейчас отсюда уйти.

Эйити сунул в рот сигарету и посуровел.

— Я на это дело смотрю просто, без ажиотажа. Это все равно что вместе поужинать или сходить в кино. У нас в больнице многие молодые врачи крутят с сестрами. Ты же знаешь.

— А я не такая.

— Ну и дура. Чего ты выпендриваешься? Все это делают. Взять Курихару из клинического отделения… — С этими словами он опустил руку в карман и бросил на стол, весь в пятнах от чая, фотографию. — Вот с этой сестрой развлекается.

Кэйко с нескрываемым любопытством уставилась на фото.

— Ого! Это же Симада!

— Из какого отделения?

— Ухо, горло, нос… — Кэйко вдруг подняла на Эйити глаза. — Откуда у тебя эта фотокарточка?

Эйити выпустил изо рта струйку дыма и сказал безразлично, как бы между прочим:

— Она лежала в книжке, которую я взял почитать у Курихары. В нашем отделении все одинаковые. Я не могу понять: ты одна серьезно к этому относишься…

Часом позже…

Издалека донесся шум проходящей электрички. Эйити опять, как и пару часов назад, когда они приехали в это место, вышел первым и направился из отеля по темному переулку к улице, где можно поймать такси. Теперь, когда дело сделано, он с трудом переносил присутствие Кэйко рядом, хотя, занимаясь с ней любовью, такой острой неприязни он не ощущал. Даже близость ее дыхания теперь вызывала у него раздражение.

«Впрочем, я ничего не потерял. — Эйити слышал за спиной шаги Кэйко. — Нужную информацию она мне выложила. Точно! Чтобы женщину разговорить, надо с ней переспать…

Он вспомнил, какие слова нашептывал Кэйко на ухо, обнимая ее.

В такси Эйити почти не открывал рта. Когда они подъезжали к станции Харадзюку, он протянул Кэйко тысячеиеновую банкноту:

— Я домой на электричке… Тебе на дорогу до общежития хватит.

Эйити повернулся и зашагал к станции. Кэйко что-то сказала ему вслед, но он ничего не ответил.

«Значит, ее зовут Нобуэ Симада… Сестра из уха, горла, носа…»

Дойдя до станции, он, чтобы не забыть, записал это имя в блокнот. У него еще не было никакой мысли, как воспользоваться тем, что ему стало известно, но в любом случае теперь он знал секрет Курихары.

Часы на платформе показывали одиннадцать. Ёсико Ии с отцом, наверное, уже вернулись домой. И Курихара наверняка тоже дома.

От одной мысли, о чем ворковали между собой голубки в окружении своих папаш, Эйити закипал от ревности. Должно быть, компания трапезничала в каком-нибудь пафосном ресторане в Акасаке или на Янагибаси. Он как будто воочию увидел картину: все четверо подливают друг другу сакэ под ослепительно сияющими люстрами. Услышав, как скользит вдоль платформы подошедший поезд, Эйити представил тусклое освещение отельчика, номер с задвинутыми ставнями, который он покинул несколько минут назад.

У ворот отчего дома была припаркована «королла». Эйити узнал машину участкового доктора, жившего неподалеку.

«С матерью что-то?..»

Отворив дверь в прихожую, он увидел перед собой доктора, который обувался, собираясь уходить. Мать и сестра вышли его проводить.

— Это ты? — воскликнула мать. — Отцу опять плохо, пришлось вызвать врача.

— Что такое?

Доктор слегка замялся:

— Наверное, не надо было меня вызывать. В вашей семье есть собственный врач, но…

— Что с отцом?

— Он выкашлял немного крови, — тихо ответил доктор. — Наверняка из желудка. Что нужно было сделать срочно, я сделал, но мне кажется, ему лучше сделать рентген в вашей больнице.

— У него уже это было на днях. Я его осматривал.

— Думаю, ничего серьезного. — Доктор покосился на мать и сестру Эйити. — Может быть, язва желудка на ранней стадии.

— Понятно. — Эйити поблагодарил доктора. — В ближайшее время отвезу его к нам в больницу.

Через пять дней Одзу посетил больницу, где работал его сын, чтобы сделать рентген. Он уже несколько раз бывал здесь, но на обследование приехал впервые.

Он позвонил в клиническое отделение из запруженного посетителями вестибюля, и Эйити быстро вышел его встретить. Выполнив за отца все необходимые формальности, он сказал:

— Пойдем сразу на рентген.

— А к терапевту не надо?

— Между прочим, я работаю в этой больнице. Врачом, — с раздражением ответил Эйити. — Делай, пожалуйста, как я говорю.

Шагая по коридору, где ожидали приема амбулаторные больные, и глядя на сына в белом халате, легким поклоном головы приветствовавшего проходящих мимо, Одзу испытывал одновременно удовлетворение и радость. Конечно, Эйити отличался от него, по-другому смотрел на вещи, но он в присущем ему стиле делал полезную для всех этих людей работу.

— Народа полно. У каждого кабинета сидят, — отметил Одзу, но Эйити, видимо, неправильно его понял.

— Я попросил, чтобы тебя приняли без очереди.

— Ты тоже там будешь?

— Да, буду.

У рентгеновского кабинета, над которым горела красная лампа, с опущенными головами сидели пять-шесть пациентов.

— Я могу подождать своей очереди…

— У меня дел куча. Заходи, пожалуйста.

В затемненном помещении Одзу увидел двух мужчин в защитной амуниции, напоминающей ту, что надевают кетчеры в бейсболе.

— Тадзу-сэнсэй, это мой отец, — представил Одзу сын.

Одзу, оказавшийся в окружении рентгеновского оборудования, поблагодарил рентгенолога:

— Я вам очень признателен за то, что вы делаете для моего сына.

Одзу разделся до пояса и встал на платформу рентгеновского аппарата. Эйити протянул отцу стакан, наполненный белой жидкостью, и листок бумаги, на котором лежало несколько похожих на маленькие фасолины таблеток.

— Отец, выпей, когда Тадзу-сэнсэй тебе скажет, — распорядился он.

— Пейте залпом.

Жидкость была густая и неприятная на вкус. Ощупывая подреберную область, врач попросил Одзу выпить еще и задержать дыхание.

Одним стаканом дело не ограничилось. Одзу пришлось заталкивать в себя жидкость еще и еще. Он проделывал это с зажмуренными глазами. Тем временем сын и рентгенолог о чем-то перешептывались, перемежая речь немецкими терминами.

— Сейчас мы опустим платформу, лягте на спину, как вам удобно.

«А вдруг у меня рак?» — мелькнуло в голове у Одзу.

— Задержите дыхание. Сейчас еще один снимок.

«Рак так рак. Я пожил достаточно. Запросто могло убить на войне, — размышлял Одзу. — Как Хирамэ. Как Хирамэ, который тогда погиб…»

— Все. Закончили.

При этих словах Одзу слез с платформы и протянул руку к корзине, где лежала его одежда.

— Ну что?.. Плохо мое дело?

— Особых причин для тревоги я не вижу. Есть старый рубец на двенадцатиперстной кишке. Он вызывает гастрит. Серьезных оснований для беспокойства нет.

Вместе с облегчением Одзу посетило тяжелое гнетущее чувство: придется и дальше тянуть этот воз под названием жизнь.

Выйдя с Эйити из темного рентгеновского кабинета, Одзу вытер с губ носовым платком следы белой жидкости, которую ему пришлось пить.

— Спасибо, — поблагодарил он сына. — Благодаря тебе теперь я спокоен.

— Лекарство я потом заберу из аптеки. Соберешься сегодня на работу, на обед порцию лапши и больше ничего. Выпивку на какое-то время под запрет.

— Все понятно. — Одзу верил сыну. — Ты сейчас куда?