Прививка для императрицы: Как Екатерина II и Томас Димсдейл спасли Россию от оспы - Люси Уорд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В 1757 г. Саттон арендовал «обширный и поместительный дом», подходящий для содержания в нем пациентов, и разместил объявление в местной газете The Ipswich Journal. Предлагая свои услуги прививателя, он указывал, что «джентльмены и леди»
будут подготовлены, привиты и выхожены с проживанием в пансионе. За семь гиней в месяц дается также чай, вино, птица и рыба. Фермерам за пять фунтов дается чай, телятина, баранина, ягнятина. Для более скудных средствами он примет их за три гинеи в месяц, если не будет сочтено, что их можно выписать быстрее. Тех же, кто возьмет на себя проживание и выхаживание, он привьет за полгинеи каждого[131].
Бизнес процветал. Сочетание комфорта, цен на любой кошелек и обещания «безразрезной» прививки оказалось очень заманчивым для пациентов, валом валивших сюда со всего графства. Не прошло и года, как Саттон открыл еще два прививочных дома, а потом расширил дело еще больше и стал предлагать более дешевые прививки (уже без всяких затей), параллельно леча обеспеченных клиентов, принадлежащих к нетитулованному мелкому дворянству Суффолка, у них на дому. К 1762 г. он убедился в эффективности своей деликатной методики, подкрепленной специально разработанными лекарствами, рецептуру которых он держал в секрете, и заявил, что за девять месяцев привил 365 пациентов, «иные из коих много лет были тяжкими пьяницами, однако ж ни один [из всех пациентов] не провел в постели и двух дней»[132].
Для удовлетворения растущего спроса Роберт Саттон подключил к семейному бизнесу шестерых из своих сыновей. У Дэниэла, третьего по старшинству, не было официальных медицинских дипломов, однако он унаследовал от отца любознательность и предпринимательский дух. Дэниэл провел более смелые эксперименты и обнаружил, что подготовительный период для пациентов можно спокойно сократить с месяца до восьми–десяти дней. Как он установил, после прививки человек восстанавливается гораздо быстрее, если он не лежит в постели в жаркой и душной комнате, а как можно больше прогуливается на свежем воздухе. Оба новшества сделали процедуру не только безопаснее, но и проще, быстрее и доступнее по деньгам, что резко увеличило, как мы выразились бы сегодня, потенциальную клиентскую базу.
Когда его отец отверг новые методики как безрассудно-поспешные и опасные, Дэниэл перебрался в соседнее графство и основал там собственное дело. В 1763 г. в возрасте 29 лет он открыл два «аккуратных и изящных» прививочных дома близ городка Ингейтстон (графство Эссекс) – оживленной станции дилижансов, едущих по популярной Великой восточной дороге, соединявшей Лондон, Колчестер и порт Харидж (Гарвич)[133]. Там, за пределами юрисдикции Лондонского королевского колледжа врачей, он мог практиковать без лицензии, привлекая путешественников, направлявшихся на континент или в пораженную оспой столицу. Рекламируя свою уникальную методику с отцовской уверенностью, Дэниэл обращал особое внимание на то, что его пациентам предоставляется неслыханная свобода – они могут гулять на свежем воздухе, к тому же его лечение проводится быстрее, нежели при использовании традиционного подхода, – всего за три недели. Стараясь заманить к себе женщин, он подчеркивал, что у каждого из его пациентов появляется не более двадцати пустул: «Публике, особенно представительницам прекрасного пола, нелишне обратить внимание на то, что сей метод действенно предохраняет лицо от обезображивания»[134].
Спрос возник мгновенно и стал весьма заметным. К концу первого года ведения бизнеса Саттон-младший привил 1629 человек, заработав на этом 2000 гиней, что составляло примерно половину годового жалованья премьер-министра. В 1765 г. через его прививочные дома прошли 4347 человек, что принесло ему 6300 фунтов – это был один из самых высоких показателей личного годового дохода в стране[135].
Впрочем, жители самого Ингейтстона без всякого энтузиазма отнеслись к успеху Дэниэла Саттона. Опасаясь распространения заразы от его пациентов, они публиковали жалобы, предупреждая, что его занятие «губительно для общества», и угрожая подать на него иск. Но молодой доктор, отлично осведомленный, что прививку не запрещает никакой закон, просто игнорировал все эти публикации. Благодаря неустанной рекламе саттоновского метода он продолжал расширять дело и наращивать капитал. Его репутация тоже улучшалась, и к его дверям толпами стекались пациенты всех возрастов и сословий, что вынуждало его открывать новые прививочные дома, дабы самых платежеспособных клиентов не беспокоил шум всякого сброда, явившегося привиться со скидкой (таких бедняков часто размещали по нескольку человек в одной комнате и даже в одной кровати).
Саттон-младший хранил в секрете подробности своего метода и своих медикаментов, с самого начала осознавая коммерческую ценность исключительности (эксклюзивности, выражаясь сегодняшним языком), но вести о его методике все равно распространялись, так как его пациенты рассказывали о пережитом. Бамбер Гаскойн, адвокат и политик из Эссекса, оставил (редкость по тем временам) письменное свидетельство о своем прививочном опыте в посланиях другу, землевладельцу Джону Стратту. Когда весной 1766 г. оспа охватила значительную часть графства, Гаскойн решил привить трех своих юных сыновей, вызвав Саттона, чтобы тот подверг этой процедуре и мальчиков, и Мура, слугу адвоката. Гаскойн отметил, что подготовительная вегетарианская диета, прописанная врачом, включала в себя «спаржу, шпинат, огурцы, а также пудинги со сливою, черносливом или крыжовником… холодную воду и сидр… а порою просто молоко и воду». В результате один из его сыновей сделался тощим, словно «ружейный ствол», тогда как Мур, страшившийся предстоящей прививки, выглядел «так, будто вырвался из виселичных цепей»[136]. Саттон не открывал состав своих рвотно-слабительных порошков, но Гаскойн заключил по их побочным эффектам, что они содержат ртуть, сурьму и кораллы или измельченные раковины: все это были вполне стандартные медицинские ингредиенты, имевшиеся у любого аптекаря.
В день прививки Саттон прибыл в дилижансе вместе с миссис Уоллис, одной из своих недавно привитых пациенток, чья легкая россыпь оспин должна была стать источником зараженного материала для процедуры. Как заметил Гаскойн, доктор отобрал гной ланцетом и затем так нежно поместил кончик инструмента под кожу его сына, что «тот совершенно не почувствовал, как его касается заостренное лезвие». Всем четырем пациентам давали зловонные очистительные таблетки, и в течение нескольких дней они терзались неприятной тошнотой, но им предписали прогуливаться на свежем воздухе, и вскоре они пришли в себя. «Если это и есть оспа, то я предпочитаю ее лихорадке», – провозгласил отец мальчиков. Он отметил, что Саттон (которого он прежде легкомысленно называл «лекарем-оспоправом») был «весьма пунктуален в своем деле и… оказался самым удивительным малым, обладателем самого восхитительного секрета передавания и ослабления яда оспы».
Услуги знаменитого прививателя пользовались спросом во всех слоях общества. Первый хирург короля Польши специально заехал в Ингейтстон, чтобы понаблюдать, как работает Саттон, и даже лично (хоть и под надзором) попробовал привить нескольких пациентов. Репутация Саттона стала еще более прочной, когда в 1766 г. он по просьбе приходских властей провел массовую прививку в городке Молдон (графство Эссекс), всего за один день обработав 487 его жителей – почти треть населения – и тем самым остановив вспышку оспы[137]. Семьдесят пациентов составляли мелкопоместные дворяне и ремесленники, которые сами заплатили за процедуру, однако деньги на прививку 417 бедняков собрали по подписке. Эти неимоверные усилия по искоренению оспы спасли не только жизнь людей, но и городскую экономику: ремесленники смогли вернуться к работе, а рынок вновь открылся.
Саттон воспользовался успехом и стал предлагать всеобщую прививку другим городам юго-восточной части Англии. Бедняков он прививал со скидкой или вообще бесплатно. Он выиграл судебное дело (его обвиняли в том, что он позволяет заразным больным разносить оспу) и продолжил расширять свой бизнес[138]. С 1764 г. Саттон вместе со своими помощниками за трехлетний период привил
