Исследование о природе и причинах богатства народов - Адам Смит

(39) Первые последователи Коперника не были более удачливы в своих ответах и на некоторые другие возражения; эти возражения, правда, тоже основывались на незнании законов движения, но при этом были связаны с повсеместно преобладающим способом восприятия вещей ученым миром того времени.

(40) Говорилось, что если бы Земля вращалась с запада на восток так быстро, с востока на запад дул бы непрестанный ветер – более сильный, чем при самых мощных ураганах; камень, брошенный в западном направлении, улетал бы гораздо дальше, чем тот же камень, брошенный с той же силой, но на восток. Все предметы, брошенные в направлении, противоположном движению Земли, пролетали бы над земной поверхностью гораздо больший ее участок, нежели те предметы, которые были брошены с той же скоростью, но в направлении движения Земли. Говорилось также, что шар или мяч, брошенные с мачты парусного судна, падают не точно у основания мачты, а немного позади него. Точно так же камень, брошенный с высокой башни, не упал бы (если бы Земля двигалась) ровно у основания башни, а упал бы к западу от нее, потому что во время его падения Землю из-под него унесло бы в восточном направлении. Забавно видеть, насколько утонченные уловки и [80] метафизические ухищрения использовали сторонники Коперника для того, чтобы избавиться от этого возражения. Это возражение было, в общем-то, совершенно неопровержимым до появления учения Галилея о сложном движении.[486] Последователи Коперника допускали, что шар, брошенный с мачты парусного судна, падает не у ее основания, а несколько позади нее. Потому что шар, как они говорили, не является частью судна, и потому что движение судна не является естественным ни для него самого, ни для шара. Камень же является частью земли, а суточное и годовое обращение Земли является для нее естественным, а, следовательно, является естественным и для каждой части Земли, стало быть, и для камня как такой части. Поэтому камень, движущийся естественным образом точно так же, как и вся Земля, падает аккурат у подножия башни. Однако такой ответ не мог удовлетворить воображение, которое все же сталкивалось с трудностью понимания того, каким образом эти движения могут быть естественными для Земли. Или же каким образом тело, данное чувствам всегда как инертное, массивное, противное всякому движению, может естественным образом столь быстро вращаться с такой пронзительной быстротой и вокруг своей оси, и вокруг Солнца. Тихо Браге, кроме того, – на основе принципов все той же перипатетической философии, на которую опирались и противники системы Коперника, и ее сторонники, – выдвигал следующее возражение. Даже если предположить, что любое такое движение будет естественным для всей Земли целиком, все же камень, будучи отделен от нее, уже не в состоянии будет затронут этим движением. Конечность, отрезанная от тела животного, перестает участвовать в движениях, которые были естественными для животного как целого. Ветка, отрезанная от ствола дерева, перестает расти, т. е. перестает участвовать в растительном движении, характерном для целого дерева. Даже металлы, минералы и камни, выкопанные из недр земли, перестают участвовать в движении [Земли], т. е. в тех процессах, благодаря которым они появляются и увеличиваются в объеме и которые естественны для них в их исходном состоянии. Суточное и годовое движение Земли, следовательно, является естественным для металлов, минералов и камней, пока они находятся в ее недрах; и оно перестает быть таковым, как только эти полезные ископаемые отделяются от земли.

(41) Тихо Браге,[487] который буквально воскресил науку о небесных телах, потратил жизнь и состояние на развитие астрономии.[488] Его наблюдения были и более многочисленными, и более точными, чем наблюдения всех предшествующих астрономов. Однако он тоже находился под влиянием описанного возражения против системы Коперника. Поэтому хотя Тихо Браге никогда и не упоминал о системе Коперника иначе как с большим восхищением, адресованным ее автору, тем не менее, он никогда не испытывал побуждения принять эту систему: все его астрономические наблюдения, однако, все же говорили в ее пользу. Эти наблюдения демонстрировали, что Венера [81] и Меркурий находились иногда выше, а иногда ниже Солнца; и, следовательно, именно Солнце, а не Земля было центром их периодических обращений. Эти наблюдения показывали, что Марс, находясь на своем меридиане (в зените) в полночь, оказывался ближе к Земле, чем Земля была к Солнцу. Хотя когда Марс находился в соединении с Солнцем и был вблизи него, он оказывался гораздо дальше от Земли, чем наше светило – Солнце. Открытие этого феномена – вещь, совершенно несовместимая с системой Птолемея, согласно которой именно Солнце, а не Земля является центром периодических обращений Марса, равно как Венеры и Меркурия. Этот феномен свидетельствовал, что Земля находится между орбитами Марса и Венеры. Наблюдения Тихо Браге показывали, что тот же факт, возможно, верен и относительно Юпитера и Сатурна, – что эти планеты тоже вращаются вокруг Солнца, и что, следовательно, Солнце если и не является центром всей Вселенной, то, по меньшей мере, является центром [нашей] планетарной системы. Наблюдения доказывали, сверх того, что кометы летают выше Луны, причем движутся они по небу во всевозможных направлениях. Этот факт противоречил гипотезе о Твердых Сферах Аристотеля и Пурбаха и, следовательно, переворачивал, по крайней мере, физическую часть общепринятой на то время астрономии.

(42) Все эти наблюдения, в сочетании с неприятием системы и, возможно, некоторой завистью к славе Коперника (несмотря на известное великодушие характера) подсказали Тихо Браге мысль о том, чтобы выдвинуть новую гипотезу.[489] Согласно этой гипотезе, Земля по-прежнему, как и по старым воззрениям, оставалась неподвижным центром Вселенной. Вокруг нее ежедневно с востока на запад обращался Небесный свод, увлекая за собой – в силу некоторого таинственного свойства – Солнце, Луну и Пять Планет. И это несмотря на то, что данные небесные тела находятся на огромном [друг от друга] расстоянии, и несмотря на то, что между ними нет ничего, кроме чрезвычайно подвижного и легкого эфира. Однако, хотя все эти семь тел, стало быть, подчинялись законам суточного обращения Небесного свода, каждое из них, как и в прежней системе, вращалось и отдельно, периодически и в восточном направлении. Вследствие этого они каждый день в большей или меньшей степени скрывались от нашего взора Небесным сводом, т. к. частично оказывались позади него. Солнце было центром периодических обращений Пяти Планет, Земля – центром периодических обращений Солнца и Луны. Пять Планет следовали за Солнцем в его периодическом обращении вокруг Земли; и они же, в свою очередь, следовали за Небесным сводом в его суточном вращении (rotation). Есть орбиты трех высших Планет, внутри которых находится орбита Земли и которые показывают траектории движения этих Планет вокруг Солнца. Каждая из них имеет свой Эпицикл, для того чтобы связать воедино (тем же способом, что и в системе Птолемея) прямые, ретроградные и стационарные появления этих Планет на небе. Несмотря на огромные расстояния между Планетами, они следуют за Солнцем в его периодическом обращении вокруг Земли, и поскольку это так, то находясь всегда на одинаковом расстоянии от [82] Солнца, Планеты неизбежно подлетают гораздо ближе к Земле, когда находятся напротив Солнца, чем когда находятся в соединении с ним. Марс, ближайшая из Планет, находясь на своем меридиане (в зените) в полночь, заходит внутрь орбиты, по которой Солнце движется вокруг Земли; и, следовательно, Марс оказывается ближе к Земле, чем Земля к Солнцу. [Точки] появления двух низших Планет описывались в системе Тихо Браге так же, как в системе Коперника, и, следовательно, не требовали понятия Эпициклов как связующего их элемента. Окружности, которые описывали Пять Планет в своих периодических обращениях вокруг Солнца, равно как и окружности, описываемые Солнцем и Луной в их обращении вокруг Земли, представляли собой – и в старой, и в новой системе – Эксцентрические Сферы. Это связывало в единую картину разное ускорение в движении Планет, а также их замедленное движение.

(43) Такова была система Тихо Браге, составленная, очевидно, из систем Птолемея и Коперника. Она была удачнее системы Птолемея в отношении объяснения движения двух низших Планет. Но она же была сложнее Птолемеевой, т. к. предполагала различные обращения всех Пяти Планет, совершаемых вокруг двух разных центров – суточного обращения вокруг Земли, и периодического обращения вокруг Солнца. И она была сложнее и запутаннее системы Коперника, причем во всех отношениях. Человечеству, действительно, было сложно воспринимать Землю как движущееся тело, и эта сложность долго мешала людям принять более прекрасную систему, нежели систему Тихо Браге. Можно сказать, что те, кто смотрел только на небо и рассуждал только о небе, предпочитали систему Коперника, потому что она удачно связывала воедино и объясняла все небесные явления. Те же, кто смотрел на Землю, приняли сторону Тихо Браге, который, оставив Землю покоиться в центре Вселенной, заставлял воображение испытывать гораздо меньшие сложности (из-за нарушения привычного хода мысли), чем это делал Коперник. Ученые того времени, в самом деле, чувствовали запутанность и многие несообразности системы Тихо Браге. Например, отсутствие объяснения того, почему Солнце, Луна и Пять Планет должны следовать вращению Небесного свода; или того, почему Пять Планет, несмотря на огромную отдаленность трех высших, должны подчиняться периодическому движению Солнца и следовать за ним; или того, почему Земля, находящаяся между орбитами Марса и Венеры, должна оставаться неподвижной в центре Небесного свода и никогда не поддаваться влиянию сил, заставляющих обращаться вокруг Солнца небесные тела, которые, во-первых, гораздо больше по размеру, чем Земля, и которые, во-вторых, располагаются по всем сторонам от нее. Тихо Браге умер, не объяснив до конца свою систему. Его авторитет был высок и его так почитали, что это склоняло многих ученых к вере в то, что проживи он дольше, он бы сумел связать воедино и объяснить многие несвязности своей системы. И раскрыл бы методы приспособления ее к некоторым другим [противоречащим ей] явлениям (чего не смог сделать ни один из его последователей).