Исследование о природе и причинах богатства народов - Адам Смит

[90] (58) Истинность обеих этих аналогий, какими бы сложными и запутанными они ни казались, была, в конце концов, полностью подтверждена наблюдениями Кассини.[509] Этот астроном первым обнаружил, что вторичные Планеты (или спутники) Юпитера и Сатурна вращаются вокруг своих первичных Планет (или Планет Солнечной системы) по тем же законам, которые вывел Кеплер из наблюдений за обращением первичных Планет вокруг Солнца, равно как и за обращением Луны вокруг Земли. Он обнаружил, что каждая из этих вторичных Планет описывала в равные промежутки времени равные площади пространства и что квадраты периодов их обращения были равны кубам соответствующих расстояний. Поначалу к двум последним глубокомысленным аналогиям Кеплера – в то время, когда он их впервые наблюдал – проявили крайне мало внимания. Но когда было замечено, что они действенны при описании обращений Четырех Спутников Юпитера, а затем и Пяти Спутников Сатурна, то стали понимать, что эти аналогии не только полностью подтверждают доктрину Кеплера, но и привносят дополнительную степень правдоподобия в гипотезу Коперника. Наблюдения Кассини, по-видимому, и привели к обоснованию и утверждению этих аналогий как закона системы. Этот закон предписывал, что когда одно тело вращается вокруг другого, оно описывает в равные промежутки времени равные площади пространства; и, кроме того, что когда вокруг одного и того же тела вращаются несколько тел, квадраты их периодов обращения вокруг него равны кубам расстояний (средних удалений) от них до него. Если бы Земля и Пять Планет, по предположению, вращались вокруг Солнца, эти законы, как утверждалось, были бы универсальными и действовали в любой точке Вселенной. Но если предположить, согласно системе Птолемея, что Солнце, Луна и Пять Планет вращаются вокруг Земли, то периодические движения Луны и Солнца в действительности соответствовали бы лишь первому из этих законов. Они описывали бы в равные промежутки времени равные площади пространства. Однако тогда они бы не соответствовали второму закону: квадраты периодов их обращения не совпадали бы с кубами расстояний. А обращения Пяти Планет не подчинялись бы ни первому закону, ни второму. Или же, если бы, скажем, в соответствии с системой Тихо Браге, Пять Планет обращались вокруг Солнца, а Солнце и Луна обращались вокруг Земли, то получалось бы, что обращения Пяти Планет вокруг Солнца в самом деле соответствуют обоим этим законам. Однако предполагаемые обращения Солнца и Луны вокруг Земли в таком случае соответствовали бы лишь первому из двух законов. Следовательно, аналогия природы, как она есть, могла бы быть сохранена в полной мере только в рамках системы Коперника и никакой иной; в свете этих обстоятельств система Коперника должна быть единственно истинной. Такое рассуждение в качестве неопровержимого доказательства приводят и Вольтер,[510] и кардинал Полиньяка;[511] и даже Маклорен,[512] который имел больше оснований выносить такие суждения. Мало того, сам Ньютон, [91] по-видимому, также упоминал его[513] как одно из главных свидетельств истинности этой гипотезы. И все же представляется, что аналогия данного типа далека от [света] самоочевидности (demonstration), а потому может предложить, самое большее, лишь тень вероятности.

(59) Правда заключается и в том, что хотя Кассини предполагал обращение Планет по продолговатой (oblong) траектории, эту последнюю он представлял несколько иначе, чем Кеплер. В эллипсе сумма двух отрезков, проведенных от любой точки на окружности к двум его фокусам, всегда равна сумме двух отрезков, проведенных от любой другой точки на окружности до тех же фокусов.[514] Однако в кривой Кассини всегда равными оказывались не суммы двух отрезков, а прямоугольники, образуемые этими отрезками.[515] Вследствие того, что получалось соотношение более сложное для понимания, чем в случае эллипса, кривая Кассини (для объяснения траекторий движения Планет) так и не получила широкого распространения.[516]

(60) Теперь ничто не нарушало стройности системы Коперника, за исключением сложности, которую чувствовало воображение при восприятии и постижении столь массивных небесных тел, как Земля и остальные Планеты, обращающиеся вокруг Солнца с такой немыслимой скоростью. Напрасно Коперник делал вид, что движение по окружности (невзирая на предрассудки здравого смысла) может быть таким же естественным порядком вещей для Планет, как для камня естественно падение на землю. Воображение привыкло воспринимать такие объекты как склонные скорее к покою, нежели к движению. Эта обыденная идея природной инертности Планет была совершенно несовместима с идей их естественного движения. Кеплер хотел помочь человеческой фантазии (fancy) соединить воедино эту природную инертность Планет с их поразительной скоростью. Однако напрасно он[517] говорил о некой жизненно важной и нематериальной силе (virtue), которую изливало Солнце в окружающее пространство и которая вихрем распространялась вокруг него под действием вращения Солнца вокруг собственной оси. О силе, которая, захватывая Планеты, принуждала их, вопреки массивности их и сильной склонности к покою, до такой степени кружиться вихрем вокруг центра [Солнечной] системы. Воображение не могло объять масштаб такой нематериальной силы, и потому не могло сформировать определенного, точно установленного представления относительно ее содержания. Воображение, в самом деле, ощущало брешь, или лакуну, между постоянным движением и предполагаемой инертностью Планет, и имело в этом случае (как, впрочем, и во всех остальных) лишь некоторую общую идею понимания того, что необходима связующая цепь промежуточных объектов или категорий для соединения между собой столь противоречивых (discordant) свойств. В чем именно заключалась связующая цепь, каковы ее недостающие звенья, Кеплеру было действительно невдомек; и его доктрина не предлагала никакой помощи в этом отношении. Подобно практически всем популярным философским учениям своего времени, эта доктрина награждала искомую невидимую (invisible) цепь лишь именем, [92], называя ее нематериальной силой. Однако она не предлагала никакого определенного, точно установленного определения того, в чем могла бы заключаться ее природа.

(61) Декарт[518] был первым, кто сделал попытку выяснить, более строго, в чем же именно состоит существо этой невидимой цепи. Делал он это для того, чтобы предоставить воображению последовательность промежуточных событий, которые следовали бы друг за другом в порядке, наиболее знакомом воображению из всех возможных, и которые объединили бы логически несвязанные между собой и подлежащие объяснению свойства Планет – их быстрое движение и природную инертность. Декарт первым объяснил, в чем состоит реальная инертность материи. А именно, инертность заключена не в отвращении к движению и не в склонности к покою, а в силе (power) продолжения [состояния] безразлично чего – или покоя, или движения, а также в сопротивлении с определенным усилием (force) чему бы то ни было, направленному на изменение состояния с одного на другое. Согласно учению этого изобретательного и своеобразного (fanciful) философа, весь безграничный космос наполнен материей, ибо в его понимании материя и протяженность суть одно, и, следовательно, существование пустоты невозможно. Это огромное количество материи, полагал он, делится на бесконечное число очень малых кубов; все они, проносясь, кружатся вокруг своих центров, и обязательно предоставляют тем самым возможность для возникновения двух различных элементов. Первый состоит из тех заостренных (angular) частей, которые, с необходимостью перемалываясь и перетираясь взаимным трением, измельчаются, образуют скопления более мелких частиц и составляют наиболее тонкую и подвижную часть материи. Второй элемент состоит из малых гранул (globules), образовавшихся в результате измельчения частей первого элемента. Щели и поры между гранулами второго элемента заполняются частицами первого. Однако при бесконечно большом количестве столкновений, которые неизбежно происходят в безграничном космосе, заполненном материей, где все находится в движении, непременно должен происходить процесс распада многочисленных гранул второго элемента, перемалывание и перетирание их в частицы первого элемента. Количество частиц первого элемента, таким образом, постоянно растет за пределы достаточного для заполнения щелей и пор между гранулами второго элемента. Первый элемент, стало быть, должен в некоторых местах уплотняться и нагромождаться, оставаясь безо всякой примеси с гранулами второго элемента. Таково, согласно Декарту, первичное деление материи. На бесконечность (infinitude) разделенной таким образом материи накладывается некоторое определенное количество движения, которое было предусмотрено Создателем всех вещей. И законы движения устроены так, чтобы в каждую минуту поддерживать баланс количества вещества, т. е. сохранять его постоянным, не увеличивая, но и не уменьшая.[519] Какая бы то ни было потеря движения [93], произошедшая в одной части материи, передается на другую и восполняется; какой бы то ни было прибыток, имеющий место в одной части материи, имеет своим происхождением некоторую другую ее часть. И, следовательно, за счет вечного кругооборота (revolution) от покоя к движению и от движения к покою в каждой части Вселенной количество движения в целом будет одним и тем же, т. е. постоянной величиной.