Сущность - Лейла Тан

Скрым рассмеялся, хлопнул его по колену и исчез.

Дон вновь прилег, но внутреннее возбуждение заставило его соскочить с постели и забегать по комнате. Усталости как ни бывало. Картины одна привлекательнее другой плыли перед глазами и кружили ему голову. Он видел сияющие горы золота, какие-то немыслимые крылатые троны, обнаженных пышногрудых наложниц, коленопреклоненные толпы и свое мужественное отражение в бесчисленных зеркалах своих бесчисленных замков.

Эпизод 36

– Не представляю, как можно отыскать в этом ужасе человека.

Салам смотрел в задымленную даль через защитные очки. Черная пыль разъедала глаза.

– Мда, – проговорил Николай. – Боюсь, что это бесполезно. Скоро совсем стемнеет и у нас возникнут большие проблемы.

– Не надо было рассказывать ему о капитане, – сказал Купер. – Мастер ведь просил об этом. Надо было что-нибудь придумать, когда он спросил.

– У Лина чутье, он все равно не поверил бы мне, если быв даже я сказал, что старик перегоняет флаер на соседнюю стоянку.

– Да, это тоже правильно.

Купер тяжело вздохнул, и, обойдя Николая, побрел впереди. Николай с тоской взглянул на его рванное пальто и отвел глаза.

Они перебрались на соседнюю улицу.

– Ничего не узнаю, – проговорил Купер. – Что здесь было раньше?

– Теперь и не поймешь. – Николай поворошил ногой мусор, отфутболил какой-то круглый предмет. – Даже не верится… Всего месяц назад здесь еще был город. Ты веришь в это, шеф?

Купер медленно покачал головой.

Пожары уже догорели и руины теперь остывали. Раскаленные добела камни посерели, а скрюченные огнем металлические конструкции покрылись инеем. На пепелище хозяйничали стаи жирных черных птиц. Они облепили развалины копошащимся ковром, склевывая мертвечину. Вспугнутые присутствием живых, они с громким клекотом взмыли вверх, не отлетая, однако, далеко от добычи.

– Никого и ничего, – сказал Николай. – По-моему, не стоит идти дальше, дальше то же самое. Руины и покойники.

Купер подкинул повыше висящее на плече оружие.

– Нет, обойдем еще те улицы.

Николай понимал бывшего шефа, он знал, отчего так горбится его спина, а глаза красны от бессонницы. Дело было не в докторе Лине. Купер воспользовался возможностью покинуть Штаб, чтобы продолжить поиски сына. Не встретив его среди живых, теперь он надеялся увидеть малыша хотя бы среди мертвых.

Показались люди. Они копошились в полумраке среди руин жилого дома, вытаскивая уцелевшие вещи. Рядом горел костер и горой лежала добыча – мебель, посуда, какие-то мелки предметы. Завидев их, люди столпились вокруг своих находок, заподозрив в приближающихся конкурентов, и не отводили бдительного взгляда до тех пор, пока они не свернули за переломленный буквой V оплавленный рельс воздушной дороги.

– Это разве люди? – чуть не плача говорил Салам. – Разве люди себя так ведут? Зачем они собирают эти вещи? Разве они не понимают… Так нельзя, так не должно быть… Они … они животные… они чудовища, даже хуже чудовищ…

Они вышли на открытое пространство и поняли, что стоят на окраинах Центральной площади. Вдали в сером тумане просматривался уцелевший при взрыве литой постамент памятника Победы. Купер предложил пройти площадь по периметру и посмотреть, что к чему. Николай не хотел этого делать, но не спорил. Будучи отцом двоих детей, он без труда мог представить себя на месте Купера, поэтому был готов бродить по пепелищу хоть до конца света и лезть во все дыры. Кроме того, он втайне надеялся встретить где-нибудь Лизу. От риска и безумств удерживало только то, что сейчас рядом был Салам. Николай хотел вернуть мальчишку в Штаб живым.

Площадь была мертва, пока они шли к погружающемуся в сумерки постаменту. До памятника оставалось не более ста шагов, когда Салам заметил краем глаза какое-то движение – будто несколько черных теней мелькнули между обломками. Он застыл и выстрелил лучом фонаря вправо.

– Эй! – окликнул он друзей, ушедших вперед.

Купер немедленно сорвал с плеча автомат и прижал прикладом к животу.

– Ты что-то видел?

– Мне показалось… – проговорил Салам дрожащим голосом.

Они прижались друг к другу спинами и стали настороженно оглядываться, шаря в пространстве фонарями. Развалины молчали и дышали кошмарами.

– Что-то мне это не нравится, – шепотом произнес Николай. – Придется возвращаться, доктора мы так не найдем, а сами попадем в историю. Я не хочу рисковать мальчишкой.

– Да, правильно, – согласился Купер.

– Я не мальчишка! – сердито выкрикнул Салам.

Купер шикнул на него, и вдруг руки, сжимающие оружие, безвольно опустились, а автомат упал к его ногам. Он сразу весь обмяк, рот открылся и оттуда донеслось почти неслышное:

– Феликс?..

Толстый мальчишка стоял в нескольких шагах от них, и на губах его играла странная ухмылка. Ребенок щурился от ударившего в лицо света фонаря.

Господи, неужели это правда? – подумал Николай и протер глаза. Его пробил озноб, словно он увидел привидение. Мальчик казался ненастоящим, слишком румяным и слишком спокойным.

– Сынок, – выдавил из себя Купер, сделав движение вперед, – сынок, ты узнаешь меня?.. Я твой папа…

Феликс продолжал ухмыляться, глядя на них. Постепенно ухмылка превратилась в злобную гримасу. Ребенок поманил отца толстым пальцем и закатился в беззвучном смехе.

Николай не знал, что делать. Он ждал, что Купер сам что-то предпримет, бросится к мальчику, схватит его в охапку, отшлепает хорошенько и заберет с собой, но Купер стоял как парализованный. Он наклонился, подхватил автомат и сам сделал шаг в направлении розовощекого толстяка. И тут развалины ожили. Нечеловеческий вопль пронесся над пепелищем, и из-за постамента, с обеих его сторон, стали выплывать тени.

– Бритоголовые! – закричал Николай. Уже не раздумывая, он подскочил к Феликсу, подхватил его под мышку и попытался передать отцу. – Забирай сына и уходи! Уходите, я их задержу!

Купер странно взглянул на бешено отбивающегося ребенка. Потом внезапно схватился за оружие и ожесточенно вырвал из рук Николая.

– Нет, это я их задержу, а вы все уйдете, – сказал он спокойно, будто давно уже принял это решение и все обдумал. – Ты уйдешь, Коля, и отведешь моего сына к Дэвиду, а я будут защищать ваш отход. У тебя уже есть двое детей, будет еще один. Ты же не против, друг мой?

Николай не знал, что ответить, он был потрясен до глубины души поведением бывшего шефа. Перед глазами стояли образы Сашеньки и Дашеньки, с которыми он мысленно уже простился. А ребенок в его объятиях бился отчаянно, хрипел и визжал, изо рта текла густая пена. Салам пытался помочь, хватая мальчишку за ноги, но тот вырывался. Тем временем черные тени, превратившиеся в людей,