Мир империй. Территория государства и мировой порядок - Сергей Бабурин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Само понятие «империя» (Imperium) пришло от римлян, которые так называли отражение высшей государственной власти, принадлежавшей народу, в полномочиях сначала царей, затем старших магистратов, т. е. консулов, преторов, диктаторов, проконсулов, пропреторов, префекта городского и преторианского, цензоров. Младшие магистраты империи не имели. Империя магистрата в зависимости от ее вида давала широкие военные и гражданские полномочия. Высшая степень империи давалась в республике только диктатору. С течением времени смысл понятия «империи» изменился, так стали называть территорию, на которую распространяются правомочия, связанные с этой властью.
Империями назывались Римское государство (30 г. до Р.Х. – 395 г.), позднее – Западно-римская империя (395–476 гг.) и Византия (395—1453 гг.), Франкское государство (начиная с коронации Карла Великого в 800 г.), Священная Римская империя германской нации (962—1806 гг.). Россия называлась империей с 1721 по 1917 г., Франция – в 1804–1814, в 1815 и в 1852–1870 гг., Австрия – с 1804 (с 1868 – Австро-Венгрия) по 1918 г., Германия – с 1871 до 1918 г. Империями были Мексика в 1821–1822 и в 1863–1867 гг., Бразилия – в 1822–1889 гг. В 1804–1806 гг. называл себя императором монарх Гаити.
В 1858 г., после упразднения формально существовавшей в Индии империи Великих Моголов, титул императора был перенесен на английского короля, Великобритания стала именоваться Британской империей. С точки зрения формы правления империями были Оттоманская Турция до революции 1922 г., Китай – до революции 1912 г., Корея с 1897 г. и до ее присоединения к Японии в 1910 г. Япония до сих пор остается империей.
В правовом отношении империей исторически является монархическое государство, главой которого является император. С позиции сегодняшнего дня можно выделить следующие признаки империи:
1. Значительные размеры государственной территории.
2. Включение в территорию империи территорий многих народов и государств, порой с сохранением на этих территориях не только автономии, но даже ограниченной государственности.
3. Единое вероисповедание, ведущее к существованию общего «национального духа» и торжеству нравственного идеала.
4. Централизованная система органов высшей государственной власти.
5. Сохранение полиэтнического состава и культурного разнообразия при развитии общества.
6. Имперские законы имеют силу на всей ее территории, включая государства, входящие в состав империи.
Наличие наследственной или выборной монархии признаком империи не является, но может быть ее атрибутом.
По внутреннему структурированию территории империи могут выступать и как унитарные государства, имеющие различные автономные территории, и как союзные или федеративные государства.
На историческом опыте пяти евразийских империй – Габсбургов, Османской, Российской, Иранской и Китайской – А. Рибер выделяет три фактора, способствовавших сплочению, приспособляемости и обновлению евразийских империй: имперскую идею, имперскую бюрократию и защиту границ. Он обоснованно указывает на связь концепций власти в империях с традициями и мифами, ибо такие концепции становились частью нравственных и (или) религиозных представлений[282].
Именно «национальный дух», без которого нет ни национального государства, ни империи, и называл М. О. Меньшиков духом народным, духом кипучей борьбы за существование, духом нужды и энергии, живым духом[283]. Происходила вульгарная фальсификация, когда А. Розенберг проповедовал только расовую основу этого духа, полагая христианство в силу его безрасового массового движения разрушителем государственности[284]. Идеологи нацизма были надлежащими партнерами теоретиков как классового, так и либерально-гуманистического атеизма.
И вот тут мы приходим к неожиданному выводу, что империя перерастает рамки особой формы организации государственной территории или даже самого государства. Империя выступает как государственно-территориальная форма цивилизации, преодолевающая как крайность государственно-правового универсализма, уничтожения национальных организмов с их самобытностью и неповторимостью, так и крайность обособления, самоизоляции нации в своих этнических стандартах и границах. Внешне может складываться впечатление, что цивилизаций больше, чем империй (сравнить, например, количество государств Африки с расово-культурной общностью основной части континента), и наоборот (вспомним многообразие культур Российской империи или СССР). Это не так, просто форму Империи достигает не всякая модель человеческого общества, как и сохраняет она ее не вечно.
Именно в империи государство дорастает до цивилизации, «до целого автаркийского и культурного мира». Империя становится универсальным государством. М. Б. Смолин видит универсализм империи в том, что объединяющей основой, общим мировоззрением становится вероисповедание, религия, а не секулярная политико-экономическая идеология. Религиозное мировоззрение, как подчеркивает ученый, не заменяет национальное, а возводит его как часть в более высокий принцип – вероисповедный, могущий духовно объединить другие народы, усвоившие его с господствующей в империи нацией[285].
И здесь нам следует помнить, что со времен византийских императоров Константина и Феодосия империя в подлинном смысле слова воспринимается как образ Царства Божия на земле.
Имперская модель мироустройства восходит еще к ветхозаветным пророчествам, отводя центральное место идее удерживающей государственности. «Богоустановленное государство как форма организованного бытия народа в его служении замыслу Божию, – пишет А. В. Логинов, – мыслилось в качестве силы, противостоящей разгулу мирового зла и удерживающей мир от беззакония»[286]. Высшим воплощением такой удерживающей государственности является вселенская империя с ее богоустановленной властью, альтернатива этой империи – воцарение в мире антихриста.
Истинная империя может быть только теократией. Речь при этом не идет лишь о подчинении, как полагал Блюнчли, государственной власти религиозному авторитету. Соглашаясь с А. П. Лопухиным, теократию не следует рассматривать и как какую-либо особенную государственную форму правления в противоположность монархии, олигархии или демократии, как ее понимал Иосиф Флавий, впервые употребивший этот термин. Теократия «выражает только особенное отношение Иеговы к народу, как к избранному, – отношение, выражающееся в духовном главенстве Его над народом посредством обязательства в сохранении договора и исполнении законодательства»[287]. А поскольку Иегова все свои отношения к народу мог осуществлять только посредством самого народа, посредством своих органов, взятых из народа, то А. П. Лопухин и предложил понимать теократию как «принцип, дающий общую норму общественной жизни, сообразуясь с которой народ имел полную свободу развития и мог бы вырабатывать из себя, по своим потребностям, историческим обстоятельствам и условиям, все частные формы государственной и общественной жизни»[288]. Главное следствие теократического принципа для государственной жизни – социальное, экономическое и политическое равенство всех в государстве, которое лежит в основе всех государственно-общественных отношений.
Отсюда и суть религиозного фундамента императорской власти, дающейся Божественной инвеститурой (предоставлением властных полномочий), которая дошла до Рима, а от него – к Москве от Александра Македонского и эллинистических правителей, основа которой – в персидской этической традиции – использование власти имеет целью победить зло. При этом, как признают исследователи, концепция императора, избранного Богом, в принципе исключает любые правила наследования власти[289].
Фактор вероисповедания для империи безусловен. Дополнительно к нему необходима энергетика, с которой вероисповедание или подменяющая ее идеология будут соединять и использовать во имя развития элементы государства. Речь идет о той самой пассионарности, когда работа, выполняемая этническим коллективом, прямо пропорциональна уровню пассионарного напряжения[290]. Отсюда и представления Л. Н. Гумилева об этногенезе как дискретном процессе, о биосфере как оболочке Земли, обладающей антиэнтропийными свойствами, о том, что под влиянием христианства первых веков нашей эры сложился самостоятельный византийский этнос, и именно этот византийский христианский суперэтнос стал основой Империи, обеспечив ее тысячелетнее существование[291]. В этом отношении империи – это пассионарные государства. Классический образец – современная Япония. Отголоски именно такой империи видел И. П. Якобий в итальянском государстве конца 20-х гг. XX в.[292]
О Русской империи будем говорить отдельно, а сейчас отметим, что в XX в. предпринималась попытка создать на Балканах империю Южно-славянскую. Этой попытке предшествовал опыт воплощения вселенского православного царства в VII–XIII вв. в Болгарии и в XII–XV вв. в Сербии. С созданием после Первой мировой войны Югославии крепло не только стремление к «Великой Сербии», но стали зарождаться процессы полиэтнического единения государственно объединенных южных славян. Проблема заключалась в трудностях, с которыми столкнулась Сербская православная церковь в хорватских и словенских районах проживания католического населения. Противоречивые цивилизационные тенденции были смыты гитлеровским рейхом и возродились уже при коммунистическом режиме И. Броз Тито.