Мир империй. Территория государства и мировой порядок - Сергей Бабурин

О Русской империи будем говорить отдельно, а сейчас отметим, что в XX в. предпринималась попытка создать на Балканах империю Южно-славянскую. Этой попытке предшествовал опыт воплощения вселенского православного царства в VII–XIII вв. в Болгарии и в XII–XV вв. в Сербии. С созданием после Первой мировой войны Югославии крепло не только стремление к «Великой Сербии», но стали зарождаться процессы полиэтнического единения государственно объединенных южных славян. Проблема заключалась в трудностях, с которыми столкнулась Сербская православная церковь в хорватских и словенских районах проживания католического населения. Противоречивые цивилизационные тенденции были смыты гитлеровским рейхом и возродились уже при коммунистическом режиме И. Броз Тито.

Строительство цивилизации возобновилось, тем более, что социалистическая Югославия заняла беспрецедентно значительное место на международной арене, в том числе став лидером Движения неприсоединения. Вновь камнем преткновения стала слабость православия как скрепляющей силы. Эта слабость даже возросла, ибо на место скрепы стала претендовать и коммунистическая идеология, причем небезуспешно, вплоть до рождения этнополитической категории «югослав». Злую шутку с югославскими коммунистами сыграла их вера в свой особый европейский социализм, приводивший к идеологическим компромиссам без формирования четкой новой мировоззренческой парадигмы. А главное – югославские коммунисты, как и коммунисты советские, недооценили фактор национального развития. «Расслоение» скрепы между православием и половинчатым социализмом предопределило распад сербской имперской идеи.

Именно поэтому лидеры атлантизма пытаются дискредитировать идею построения «Великой Сербии», которую видят в действиях В. Шешеля, Т. Николича и даже социалиста С. Милошевича – в ней они ощущают опасность становления равной им по возможностям империи, воплощающей собой Южно-славянскую цивилизацию.

Отметим, что цивилизации могут существовать не только в форме империи, но и в форме сообщества государств, в том числе государств с разными структурами территории. Существовать, или, тем более, развиваться. Государство Александра Македонского стало развиваться в сторону империи, когда великий полководец дополнил завоевания новых территорий внутренней политикой мирного сосуществования народов, но империей не стало в связи с отсутствием объединяющей людей духовной среды, складывающейся вокруг общего вероисповедания.

Мы видим в истории, что империи только тогда состоялись, когда их скрепляло единство веры, общие духовные ценности. А потому нет логики в утверждении А. Буровского о том, что отсутствие общей идеи взорвало языческую империю[293]. Если общая идея отсутствовала, то империи просто не было, а если империя существовала, то только при условии, что была объединена общими религиозными верованиями, даже древними.

При определенных обстоятельствах духовной средой, скрепляющей многообразие народов и культур, все же могут на некоторое время становиться и светские идеологические постулаты, как произошло в СССР – марксистско-ленинская идеология обладала в определенный период даже некоторыми чертами религии. А поскольку это дополнялось конкретными действиями по собиранию «разрушенного здания империи»[294], то о существовании российской государственности в форме советской империи говорить уместно и правильно.

Отсюда понятно, почему потерпела исторический провал гитлеровская Германская империя: для ее огромных пространств идеология расовой исключительности арийцев не могла быть скрепляющей. Удивительно, но, имея К. Хаусхофера и его учеников, нацизм начисто игнорировал территориальное мировоззрение. Территория рассматривалась лишь как место проживания высшей расы. Принцип нордической крови заглушал все.

Расизм не смог заменить религии. Сможет ли это сделать либеральный гуманизм? Ведь Соединенные Штаты Америки, например, можно признать империей только в случае, если видеть их скрепой в качестве национального духа своеобразное либерально-гуманистическое мировоззрение. И насколько такой «гуманизм» выдержит свой внутренний кризис эпохи глобального терроризма? Даже при том, что «европеизм» – современная идеологическая конструкция левой направленности – и включает, по мнению В. Клауса, не только отказ европейцев от национального суверенитета, но и отход от индивидуализма, склонность к социальной инженерии[295].

Национализм конкурирует с религией в деле собирания Арабской империи. «Патриотическая мысль, не имеющая общеарабского содержания, взаимодействия с прошлым, может привести к самоизоляции и замкнутости… – говорил президент Ирака С. Хуссейн. – Ирак – восточное крыло общей арабской родины». Ни одна отдельная страна не в состоянии защитить Палестину. «Ее освобождение – духовная миссия всей арабской нации»[296]. И в национальном восприятии арабов нет вечных границ внутри арабского мира.

На примерах России и США особенно наглядно видно, что империя расширяется не только через завоевание территорий, но и через включение в свой состав добровольно попросивших этого народов, которые не могли более хранить свою национальную государственность перед лицом внешних опасностей.

Империей называют порой национальное государство, имеющее в своем владении колониальные территории. Форма правления при этом роли не играет: и в середине XX в. колониальной империей называли Францию, которая к тому времени уже давно была республикой. В подлинном смысле слова, как мы видим, наличие колоний далеко не единственный и даже не главный признак империи.

Завершая рассмотрение различных структур территории, можно констатировать невозможность получения в практике государственного строительства идеально «чистого» классического территориального устройства, поскольку возможности комбинаций и взаимодействия системообразующих принципов создают объективные предпосылки для множественности вариантов одной и той же формы государственного устройства в различных условиях государственного строительства.

Глава 6

Безопасность территории государства

6.1. Безопасность (защищенность) территории как элемент суверенитета

К основным характеристикам территории государства следует отнести наличие или отсутствие угрожающей ей опасности (безопасность). Способность обеспечить безопасность территории настолько существенна, что должна быть отнесена к основным характеристикам государственного суверенитета. Безопасность (защищенность) территории является условием существования и развития государства, ибо невозможно ни то, ни другое как при отсутствии неприкосновенности границ государства, так и при отсутствии регулирования правового режима территории со стороны государства.

Стремление человеческого общества к безопасности и привело некогда к появлению государства, целью и назначением которого выступает безопасность национального организма. «Потребность безопасности была, несомненно, первоначальным, полубессознательным побуждением образования прочных общественных единиц», – писал П. Л. Лавров[297]. Именно заботу о безопасности И. Бентам не без основания назвал главным предметом законов и отличительным признаком цивилизации[298]. «Безопасность – писал И. Бентам, – есть основа жизни, существования, довольства, счастья, – от нее все зависит». Но родоначальник утилитаризма рассматривал безопасность преимущественно в гражданско-правовом аспекте[299]. Обеспечение безопасности предполагает, однако, активную деятельность государства. Ф. Рузвельт в январе 1945 г. подчеркивал: «Безопасность собственной страны мы сможем обеспечить только в том случае, если используем свою силу и влияние для утверждения принципов, в которые мы верим и за которые мы сражались»[300].

Из национальной безопасности отдельных государств и народов, региональной безопасности групп государств и регионов мира складывается безопасность глобальная. А. С. Капто с полным основанием подчеркивает, что глобальная безопасность предполагает обеспечение не только прав человека и человечества на устойчивое развитие, но и суверенитета и территориальной целостности государств[301].

Безопасность территории – понятие многогранное, подразумевающее определенную систему параметров-элементов защищенности, в том числе пространственную безопасность (территориальную целостность), политико-правовую, социально-экономическую, экологическую и культурную безопасность территории.

6.2. Пространственная безопасность территории (территориальная целостность). Анклавы

Расположение государственной территории в мировом пространстве всегда определяло безопасность государства и общества в отношениях с окружающим их миром. Так, удаленность США от веками нестабильных государств Европы и Азии привела к тому, что «географическая безопасность» обеспечивала, по словам С. Хантингтона, даже контекст самоидентификации американцев[302]. Местоположение играет особую роль в судьбе Англии, в еще большей степени – Австралии.