Незабываемые ночи - Дженнифер Эшли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты не мог объяснить мне это раньше, Харт Маккензи? — потребовала Изабелла, но тут же смягчилась: — Бедняжка, не надо было заставлять ее.
Если кто и знал о смущении молодой женщины, вырванной из семейного круга и помещенной в незнакомое окружение, так это Изабелла.
— Не хотел мешать твоему веселью, — улыбнулся Харт. — И тебе урок, что не послушала Йена.
Изабелла показала Харту язык и повернулась к Йену.
— Прости, мне не следовало сомневаться в твоих знаниях.
Йен коротко взглянул на нее, и Мак увидел, как он еще крепче обнял Бет за талию, стараясь найти в ней поддержку.
Йен не всегда принимал поддразнивание и добродушное подшучивание, которое являлось в его семье делом обычным. Слова для него будто витали в воздухе, и только потом он мог уловить и понять их смысл. Он со смущенным видом слушал, прежде чем вклиниться в непонятную на первый взгляд разноголосицу со своим резким замечанием. Можно было подумать, что Йен глуповат, но Мак знал, что его брат — поразительно сложный человек, обладающий замечательным умом. Бет распознала это с самого начала, и Мак обожал ее за это.
Лошади Кэмерона участвовали в двух следующих заездах и всякий раз выигрывали. К Изабелле вернулся прежний энтузиазм, и они с Бет своими возгласами поддерживали семейное чувство гордости. Кэмерон оставался внизу у ограды, как встревоженный отец, наблюдая, как его лошади галопом приближаются к финишу.
Дэниел прыгал и танцевал рядом, напоминая всем присутствующим, что лошади Маккензи — самые лучшие. Кэма больше интересовало состояние лошадей, а Дэниел обожал выигрывать.
— Отличное выступление, — счастливым голосом сказала Изабелла после третьего заезда. — А теперь, Бет, пойдем выпьем чаю и поедим чего-нибудь.
— Разве больше заездов не будет?
— Мы вернемся и потом посмотрим еще, но в программу Сент-Леджера входит гуляние. Нас должны все увидеть, иначе зачем же мы потратили столько времени на эти шляпки?
Бет засмеялась, и они, взявшись за руки, покинули ложу. Йен открыл им дверь и двинулся следом, держась на шаг позади.
Мак собрался выйти следом за ним, но его остановила рука Харта, которую он положил Маку на плечо.
— Пойми, дорогой, у меня нет настроения слушать сейчас твои нотации, — нетерпеливо заметил Мак, видя, как исчезают из виду Бет с Изабеллой. — Как только я опять прижму Изабеллу к своей груди навсегда, тогда можешь меня запугивать. Но только не сейчас.
— Я собирался сказать, как рад опять видеть тебя с ней, — сухо заметил Харт. — Тебе потребуется много времени, чтобы вернуть доверие Изабеллы, но то, что она вообще разговаривает с тобой, дает мне надежду.
Мак, удивившись, повернулся к брату. Они с Хартом были одного роста, и Мак смотрел прямо в глаза Харту. В них отражалось и бремя герцогства, и ответственность за братьев, и его собственное несчастливое прошлое, а еще едва заметный намек на облегчение. Мак и не подозревал, что напряженность между ним и Изабеллой так тревожила Харта.
— С годами ты становишься сентиментальным, — пошутил Мак. — Что же так тронуло твое сердце?
— Потеря.
Харт как-то странно моргнул глазами, и Мак закрыл рот. Многолетняя любовь Харта умерла при трагических обстоятельствах, и Харт переживал. Он никогда ни словом не обмолвился об этом, но Мак знал, что он горевал по ней.
— Если что и тронуло мое сердце, так это счастье, которое излучает Йен. — К Харту вернулось самообладание. — Я уж и не думал, что когда-нибудь увижу это.
— Я — тоже.
Мак действительно был рад за Йена. Он и жалел, и защищал младшего брата, который несколько лет провел в приюте, куда его поместил их злобный отец. Но Йен недавно обрел радость жизни, которая ускользнула от Мака. Йен был теперь мудрым человеком.
— В этот раз не упускай, — вдруг резко сказал Харт. — Цени то, что у тебя есть, и держись за это. Никогда не знаешь, когда можешь все потерять.
— Ты говоришь так исходя из собственного опыта?
Когда Харт сделал предложение Элеоноре, он был настолько в ней уверен, что, когда она его бросила, все удивились. Но может быть, это и не удивительно вовсе. Такого самоуверенного типа, как Харт, трудно было выносить.
— Совершенно верно. Учись на моих ошибках. — Харт сурово посмотрел на Мака. — И не совершай собственных.
— Есть, сэр! — ответил Мак, и Харт отпустил его.
— Просто сногсшибательно.
Изабелла поднесла ко рту полную ложку взбитых сливок, смакуя их нежный вкус. Ей не понравилось, что на ум сразу же пришли воспоминания о том, как в своей гостиной она слизывала такие же сливки с возбужденной плоти Мака. Тогда вид его напряженно выступающей плоти вызвал в ней такую волну ощущений, которых она давно уже не испытывала.
— Восхитительно, — согласилась с ней Бет. — Я знаю, что это звучит легкомысленно, но, кажется, обстановка роскоши доставляет мне удовольствие.
Вряд ли сидение на скамейках в тесном шатре можно было назвать роскошью, но Бет выросла в бедности. Чай в изящных чашках с пирожными и сливками, красивые платья и шляпки — все это должно было казаться ей порочным. Бет происходила из мелкопоместного дворянства, и манеры, которым она научилась у своей давно умершей матери, были безупречными.
— Наши джентльмены выглядят отлично, правда?
Бет аккуратно откусила кусочек пирожного и посмотрела по сторонам.
Изабелла взглянула на Мака и Йена, стоявших неподалеку. Они действительно выглядели великолепно. Два высоких рыжеволосых шотландца в черных куртках и килтах. У Мака и Йена была небольшая разница в возрасте: Йену — двадцать семь, Маку — тридцать.
Будучи девчонкой, Изабелла смеялась, представляя мужчин в юбках, но когда впервые увидела Мака в килте, ее мнение изменилось самым коренным образом. В килте Мак являл собой впечатляющее зрелище.
Мак насмешливо улыбнулся Изабелле, как будто именно она была той ложкой сливок, которую он хотел съесть, и у нее заколотилось сердце.
Возможно, но только возможно, Мак изменился. Он больше не бормотал нечленораздельных слов, как это было раньше, в нетрезвом состоянии, его речь больше не отличалась сумбурностью, а поведение — непредсказуемостью. Нет, ей не хотелось, чтобы Мак был абсолютно предсказуем, но теперь, когда он говорил с ней, Изабелла была уверена, что его внимание сосредоточено на ней, а вовсе не на его последней картине или на какой-нибудь проделке, которую он учинил с друзьями. Теперь его мысли не тонули в парах виски. Он не пил три года, как сказали Изабелле его братья. Она слышала, что его бросили многие друзья, посчитав, что трезвый, здравомыслящий Мак недостаточно интересен для них. Эгоистичные подхалимы.