Город Брежнев - Шамиль Идиатуллин

– Зинаида Ефимовна, а вы правда считаете, что это только в Казани творится?

– А где еще? – задорно поинтересовалась завуч. – То есть я слышала, конечно, и фильм, как уж он, «Мальчишки»? Нет, «Пацаны»… Собираюсь просмотреть, но это, по-моему, некоторое очернение.

Физрук хмыкнул и пригладил волосики.

– Вот видите, – констатировала Зинаида Ефимовна с еще большим задором. – Сказать нечего. Ну что вы смотрите как на дуру? Мы же не в Америке, слава богу, живем. Может, и не только в Казани такое есть. Но в Брежневе, к счастью…

– О-о, – протянул физрук и сделал шаг к выходу.

– Нет уж, вы постойте, – решительно сказала Зинаида Ефимовна. – Вы что, полагаете, что у нас тоже такое возможно? В нашем городе?

Физрук, послушно остановившись, с жалостью смотрел на нее.

Завуч несколько смутилась, но с запала не соскочила:

– Может, даже в нашей школе? В нашей, лучшей в районе? В которую со всех комплексов едут?

– Вот именно, – сказал Сергей Вячеславович.

– Это вы к чему? – с подозрением спросила Зинаида Ефимовна. – Вы знаете, я на последнем совещании в ОНО говорила с коллегами. У них да, проблемы – хотя и не такие, как вот в газете пишут. Но у нас, извините, контингент другой.

– Ограниченный, – предположил физрук.

– Вот этого не надо. И так с листовками этими… Не надо. У нас дисциплина. У нас первые места по большинству олимпиад. У нас, слава богу, косм этих нет неприличных, ребята стриженые ходят.

– Как на зоне.

– Почему как на зоне? Ну да, коротковато. Но тут уж, извините, нам грех придираться. Я ведь столько лет лично требовала, чтобы покороче, а то распустили лохмы до носа, ужас, мальчика от девочки не отличить. Под машинку, конечно, не очень красиво, но педикулеза, по крайней мере, не будет.

Чеславич дернул грудью и задумчиво сказал:

– Знаете, Зинаида Ефимовна, я вам просто завидую.

– Это вы о чем?

– Да господи, вы что, не понимаете, что короткая стрижка – это то же самое, что широкие штаны, олимпийки и кулаки с мозолями? Это, Зинаида Ефимовна, чтобы, как они говорят, махаться удобнее было. Драться, значит. Всерьез, не как в кино каком-нибудь.

– Ох, Сергей Вячеславович, ну вы как барышня, простите. Мальчишки всегда дерутся, и это не повод…

– Зинаида Ефимовна, это повод. Сейчас, говорят, много где такое – и в Казани, и в Горьком, и в Улан-Удэ, и в Москве даже, ребята на сборах рассказывали. Не знаю, я в Улан-Удэ не был. Но в Челнах я девять лет, почти с самого начала КамАЗа, и всяких повидал, и драчунов, и хулиганов, и с учета пацанов, вы знаете. Но вот этих – боюсь. Честно. Потому что волков вырастили.

– Кто вырастил? Мы вырастили? – возмущенно уточнила завуч.

– А кто еще? – устало спросил физрук. – Марсиане, что ли? Мы. Я иногда думаю, кто из этих ребятишек вырастет и что они сделают через десять лет. Со страной, с миром. И страшно становится. А потом успокаиваюсь. Знаете почему? Потому что своя рубаха, она теснее давит. Ведь эти десять лет еще прожить надо. И совсем не факт, что лично мне это удастся.

В учительской висела мертвая тишина. Все смотрели на завуча с физруком. Странно смотрели. Марина огляделась и поспешно уткнулась в стопку журналов, для надежности стиснув верхний изо всех сил. Поэтому она не увидела выражения лица Зинаиды Ефимовны. Но и голос был вполне выразительным:

– Что-то не нравится мне, Сергей Вячеславович, что вы говорите.

– Мне прямо нравится очень, – буркнул физрук.

– Вы, вообще, кого имеете в виду? Да, есть Яманаев. Как говорится, бог шельму метит – в самом деле паршивая овца, пожалели мать, в ПТУ не сдали, ну да еще не вечер. Но есть ведь Андрюша Кузнецов – его уже МФТИ всерьез совсем сватает, есть Корягин Саша – умница мальчик, есть…

– То есть вы не знаете, что Корягин Саша, как они говорят, автор у молодых в шестом комплексе? – уточнил физрук.

Марина не выдержала, вскинула глаза и узрела небывалое: Зинаида Ефимовна лишилась дара речи. Во всяком случае, моргнула и озадаченно приоткрыла рот.

– Вот и не знайте. Спать спокойнее будет, – сказал физрук и пошел прочь из учительской.

– А вот хамить не надо, – негромко, но отчетливо сказала ему в спину завуч.

Физрук не обернулся.

Зинаида Ефимовна сильно потерла виски ладонями, пробормотала: «Распустились…» – и с цокотом ушла следом за оппонентом – наверное, все-таки в противоположную сторону. Остальные рассосались молча и быстро – только Альфия в дверях оглянулась и тюкнула пальцем по запястью. Марина закивала и суматошно принялась в десятый раз тасовать отощавшую стопку журналов. Выпрямилась, хныкнула, пока никто не слышит, – и вспомнила, что так ведь и договаривалась с англичанкой Верой Рудольфовной: та берет журнал в начале урока и освобождает его для Марины в конце.

Звонок застал Марину в середине коридора. Мимо пролетела пара опаздывающих младшеклассников. Марина с трудом удержалась от того, чтобы не припустить тем же аллюром, строго напомнила себе: «Звонок на урок – для учеников. Будут беситься, пока меня нет, – вот и хорошо, самый буйный первым отвечать пойдет».

А неплохо быть учителем, подумала Марина первый раз в этом учебном году и на секунду остановилась перед дверью класса, вслушиваясь в гомон и легкий скрежет парт.

Проблем с первыми отвечающими не ожидалось.

Часть третья

Сентябрь. Бабья осень

1. Экспортный вариант

– Ну где он, а? – сказал Вадик раздраженно и в очередной раз, теперь с совсем угрожающим дребезгом, отодвинул штору, всматриваясь в серое окно.

На шум в зал всунулся Артурик, сыграл бровью, оценил умоляющее лицо Ларисы и шустро убрался в детскую.

– Вадик, вам ехать двадцать минут, еще полчаса спокойно можно…

– Мы в семь договаривались! – рявкнул муж.

Он снова, едва не оборвав жалобно зашелестевшую камышовую занавеску в дверном проеме, метнулся на кухню и прильнул к окну во двор. Лариса хотела сказать еще что-нибудь успокаивающее, но поспешно захлопнула рот. У Вадика даже спина была явно раздраженной, будто под крапивным настилом, а не черной шерстью пиджака.

Вадик решительно повернулся, прошел в зал, на сей раз отведя занавеску рукой, и взял со стола толстую кожаную папку.

– Так. Через… через семь минут вахтовый на остановку подойдет, я туда.

Он проскочил мимо Ларисы, едва не зацепив плечом подставленную для привычного поцелуя щечку, всунулся в туфли и убежал, шарахнув дверью.

– Штанга! – в тон двери гаркнул из комнаты Артурик.

– Артур, ну хоть ты-то… – раздраженно начала Лариса.

От предыдущего водителя, Ивана Семеновича, Вадик отказался после второго опоздания. Сразу пожалел, потому что на замену пришел Юра, молодой, красивый и с акцентом. Такой должен был опаздывать постоянно – и вообще Вадик отчаянно не хотел, чтобы его возил татарин. Юра оказался застенчивым молчуном и отчаянным семьянином, каких, кажется, уже не бывает. Он ни разу не опоздал – до сегодняшнего дня – и вообще был безупречен и безотказен. Настолько, что Вадик быстро смирился с ним, привык, помог устроить дочку в садик и широко покровительствовал – как только он и умел.

Скоро бедолага Юра удостоверится в том, что выражать неудовольствие Вадик тоже умеет как никто. Хотя чего там бедолага, сам виноват. Работка непыльная, весь день в тепле и с музыкой, всего-то и требуется, что вставать пораньше да водить поаккуратней, – так нет, и с этим справиться не может. Молодые – они все такие, подумала Лариса с раздражением, направленным не столько на молодых, сколько на свое вечное невезение.

Она хотела выпросить у мужа Юру сегодня на часок, с машиной естественно. Вадик бы домой на обед приехал, а Лариса отпросилась бы с работы на полчасика до и после обеденного перерыва и дернула бы за стиральной машиной к Танзилюшке, Вадиковой троюродной сестре. Или не отпрашивалась бы даже, Вадик мог распорядиться, чтобы Юра сам съездил. Адрес знает, машинка небольшая, «Малютка», лифты работают, парень крепкий – справится.

Древняя «Чайка» у Вафиных сломалась, кажется, непоправимо. При попытке включить внутри тяжелого белого короба что-то веско дергалось, будто стиралка пыталась проглотить кусок не по горлу и тяжко подыхала от этого. Вадик запрещал вызывать мастера, говорил, что это будет позор на весь КамАЗ, если какой-то работяга будет чинить электроприборы в семье главного энергетика завода чугунного литья. Но руки у главного энергетика до «Чайки» все не доходили. От этого страдали руки супруги главного энергетика – им приходилось управляться с горами белья без механической помощи. И вообще чьей-либо. Руки пухли, болели, старели и жаловались. Лариса не жаловалась и мужа не дергала. Терпела. И дальше терпела бы, да Танзилюшка, услышав про такую беду, велела срочно забирать «Малютку», которая все равно пылится на балконе без дела. Ирек недавно купил «Эврику»-полуавтомат, похожую на переносной погреб с двумя люками. «Эврика» работала шепотом, почти не тряслась, сглатывала зараз огромный ворох белья и уже пару раз залила нижнюю квартиру. У машины была какая-то сложная система таймеров, шлангов и сливов грязной воды прямо в ванну. Ирек и Рустик, когда мылись, выкидывали шланг из ванны, чтобы не мешал. Через час в дверь гневно звонили соседи.