Край моря - Татьяна Алхимова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ивар, – тут же раздался в его голове тихий голос Аники. – Вспомни, что я говорила тебе. Просто вспомни. Жемчужину не найти так, как обычное сокровище. Она сама придёт к тебе. Она уже в твоих руках, Ивар… У тебя же есть карта.
– Не хочу жемчужину… Хочу вернуться, – шептал Ивар, медленно, с тягучим болезненным усилием ведя шершавыми пальцами по шрамам на руке, начиная от запястья, поднимаясь выше, к плечу. Ладонь его застыла на груди, ощущая неровный рисунок Розы Ветров.
– Ивар… – легким ветром голос Аники коснулся его губ. – Ты почти нашёл её, не сдавайся, пожалуйста.
– Как ты здесь? – только и спросил Ивар.
– Ты знаешь ответ… Живым здесь не место, Ивар.
Он открыл глаза. Перед ним стояла Аника, в том самом белом балахоне, перевязанном черным поясом. Длинные распущенные волосы лежали на плечах, спускаясь на грудь. Отшельница показалась Ивару миражом, она легко мерцала, стоя на песке, и иногда сквозь неё угадывалась всё та же белая пустыня. Аника подошла к Ивару и опустилась рядом с ним на колени. Холодная рука легла на его лоб, едва ощутимо, как влажный компресс во время жара, и принесла долгожданное облегчение. Аника осторожно склонилась над Иваром и посмотрела в глаза.
– Ты ведь нашёл её, да?
– Нет. Это невозможно. В этих песках, – шепнул Ивар, не веря своим глазам. – Аника. Ты настоящая?
– Настоящая.
– Ты жива?
Аника ничего не ответила, только опустилась ещё ниже и коснулась своими губами губ Ивара. И ничего не произошло – ни жара от ожогов, ни боли. По телу прошла лёгкая, сладкая дрожь и разлилась прохлада. Ивар чувствовал каждую клеточку своего тела, будто бы его душа вернулась в давно покинутый дом. Аника оторвалась от него и с тоской посмотрела на уставшее лицо Ивара, её рука скользнула вниз, к груди, туда, где билось сердце моряка под Розой ветров.
– Я всегда буду здесь, Ивар. В твоем сердце.
– Аничка… Ты моя жемчужина. Ты – моё счастье.
– Возвращайся, Ивар.
– Ты будешь ждать?
– Просто вернись. Даже если я буду другой, вернись.
Аника легко и бесшумно поднялась и, уносимая невидимым ветром, растаяла в ярком белом свете. Ивар свободной рукой провел по губам, втянул свежий воздух и ощутил на груди, под ладонью, что-то жесткое. Медленно сжав руку, он поднёс находку к глазам, уже догадываясь, что увидит.
Жемчужина.
Тяжелая, прохладная, невероятно красивая. Крупнее, чем все те, что видел когда-либо Ивар. Она будто излучала тот самый свет, который затмевает свет и Солнца, и Луны. Счастье. Оно в руках у Ивара. Но внутри у него зияла пустота, такая же страшная, как в водовороте, но отчаянно гулкая.
Цена всеобщего счастья оказалась слишком велика. Ивар сжал жемчужину в ладони до боли, его душу снова разрывало на части. Он сам уничтожал её, резал по живому, как когда-то Аника резала его руки. Страшные, судорожные рыдания сотрясали тело Ивара, глаза плакали невидимыми сухими слезами, сгорая от песчаной пыли, поднимаемой резкими движениями. Никакие раны, никакие другие физические мучения не могли сравниться с тем, что сейчас испытывала душа Ивара. Она душила его своими страданиями, не желая признавать правду. От этой боли некуда деться, её ничем невозможно заглушить, её хочется выдавить из себя диким криком, безумством боя, выплеснуть слезами. Но сколько бы ни кричал Ивар, его голос не звучал под этим водяным куполом, биться кроме самого себя здесь не с кем, а слёзы высохли.
Он свернулся в подобие человека, в эмбрион, и долго лежал, содрогаясь всем телом, вдыхая песчаную пыль, прижимая к себе жемчужину. А перед глазами видел лицо Аники, чуть мерцающее, с вуалью легкой печали на глазах. На губах он всё ещё чувствовал холодное прикосновение, и никак не мог простить себе собственную глупость.
Глава 13.
Ивар не помнил, сколько времени провел среди боли и отчаяния, но в тот момент, когда ему стало легче, он ощутил влагу. Она повисла в воздухе легкими серебристыми каплями. Водоворот опускался ниже, подбираясь к песчаной пустыне. Песок остыл и больше не обжигал Ивара. Чем ближе становилась вода, тем сильнее дули ветры. Они захватывали песок, увлекая его в самое сердце воронки, и поднимали к поверхности.
Приготовившись к неотвратимому погружению в водоворот, Ивар спрятал жемчужину в карман, и стал ждать. Воронка опустилась в самый низ и увлекла его за собой так же легко и непринужденно, как и в первый раз. Только теперь Ивар не опускался на дно, а поднимался к свету. Он возвращался. Что его могло ждать на поверхности, он не думал. Мысли Ивара унеслись далеко отсюда, в них больше не было места жемчужине и Океану. Только Аника, только милые сердцу глаза и руки.
На поверхности стоял яркий солнечный день. Ивар четко видел солнце, зависшее в зените над Океаном. Оно бросало лучи на водную гладь, заставляя её бликовать и обесцвечиваться. Ивар качался на волнах и продолжал ждать. Теперь, он знал, за ним придут. Ему больше не нужно ничего искать. В его руках самое ценное, что есть у Океана. Поэтому, в его руках – сила и власть.
– Ну что, братья, кто самый смелый? – крикнул Ивар ветрам. – Зовите сестрицу вашу, хитрую обманщицу.
Вместо ответа над поверхностью Океана пронесся ледяной ветер, и снова установилась тишина. Ивар смотрел на небо и замечал облака. Те самые, о которых писали в книгах. Легкие, воздушные, похожие на перины. Невольно он протянул к ним руку и сам испугался жутких шрамов на ней. Нет, никогда уже он не сможет радоваться миру вокруг так, как в детстве, так, как мечтал радоваться ему совсем недавно, когда отправлялся в плавание.
Волны продолжали баюкать Ивара, качая из стороны в сторону. Может, они даже несли его куда-то, но он не шевелился, то дремал, то смотрел в небо. Солнце клонилось к горизонту, медленно опускаясь за самый край, освещая всё вокруг таинственным золотым светом. Вода же, наоборот, темнела, наливалась синевой. Ивар чувствовал, как ночной холод подбирается к нему из глубин Океана и терпел. В этом он видел единственный выход и не прогадал.
– Ну что, Ивар… – пропел знакомый голос. – Выбрался-таки?
– Выбрался. Не смогла ты меня обвести вокруг пальца. Заманила, это да, – сухо ответил Ивар. – Так что наш уговор ты не выполнила.
– Да что за уговор? Одни слова, – фыркнула дева, склоняясь над
