Дело об удачливом проигравшем - Эрл Гарднер

— А потом?

— Он надел ботинки, вышел из дома и отправился в гараж. Из-за полученных угроз и потому, что было уже поздно, он открыл шкафчик, где у него хранится оружие, достал пистолет двадцать второго калибра и опустил в карман.

— Продолжайте.

— Когда он приблизился к гаражу, ему показалось, что мелькнула чья-то тень. Он много выпил в тот вечер, поэтому он решил, что она ему только померещилась. Он открыл гараж и вошел внутрь. Не успел он взяться за ручку дверцы машины, как сзади ему на плечо легла чья-то рука и мужской голос произнес: «Ладно, парень, я пришел за деньгами».

— А дальше?

— Балфур на мгновение оцепенел от страха, затем мужчина, заявивший, что пришел за деньгами, сильно ударил его в грудь, так, что обвиняемый отлетел к стене гаража. Мужчина крикнул: «Это тебе только так, для примера. Садись в машину. Мы с тобой отправляемся в маленькое путешествие. Я научу тебя возвращать долги».

— Что еще произошло?

— Затем обвиняемый, не думая, и опасаясь за свою жизнь, вытащил пистолет из кармана и выстрелил, не прицеливаясь. Он вообще отлично стреляет. Он просто направил пистолет в голову незнакомца. Тот покачнулся и упал. Он не был мертв, лишь потерял сознание. Балфур понимал, что необходимо что-то делать и немедленно. Он затащил его на переднее сиденье машины, закрыл дверцу, сам зашел с другой стороны и нажал газ. Он думал только о том, как поскорее отъехать от дома, потому что он опасался, что кто-то слышал выстрел. Он вырулил на Главную автомагистраль, повернул направо и остановился у закрытой автозаправочной станции на перекрестке с Сикаморской дорогой. Оттуда он позвонил мне из телефона-автомата и попросил немедленно приехать. Он хотел, чтобы я объяснил ему, что в таком случае можно сделать и как отвезти раненого к врачу. После того, как Балфур повесил трубку, он вернулся к машине и обнаружил, что мужчина перестал дышать. Он попробовал пульс — пульса больше не было. Человек умер, пока Балфур звонил. Это значительно изменило ситуацию. Он снова попытался дозвониться до меня, но мой помощник, который взял трубку, сообщил ему, что я уехал.

— Что еще он вам сказал? — спросил Фаррис. — Он открыл вам, что сделал после этого?

— Да, сэр.

— И что?

— Он решил, что проблема упростилась, потому что теперь требовалось только разобраться с трупом. Он здорово протрезвел от полученного шока. Балфур обыскал карманы убитого и вынул оттуда все бумаги — документы, по которым его можно было бы идентифицировать, бумажник, даже носовой платок, чтобы никто ни до чего не докопался по данным, имеющимся в прачечной. Он вынул также ключи, перочинный нож и все личные вещи.

— А потом?

— Он выехал на Сикаморскую дорогу, вылез из машины и положил тело на передний бампер, сорвался с места на максимальной скорости и внезапно нажал на тормоз. Труп слетел с бампера и прокатился по дороге на значительное расстояние. Затем обвиняемый специально проехал по голове, развернул машину и еще раз проехал по ней. Он повторил процедуру несколько раз, чтобы удостовериться, что черты лица стали неузнаваемыми и пулевое ранение незаметно.

— Он сказал вам что-нибудь о том, что пуля находится в голове?

— Он считал, что пуля прошла насквозь и осталась где-то в гараже.

— Продолжайте.

— Обвиняемый попросил меня взять все в свои руки. Я ответил, что, в общем-то, уже больше ничего придумать нельзя. Я чувствовал, что лучше всего отправиться назад на шоссе, найти труп и сообщить в полицию, заявив, что он действовал в целях самообороны, опасаясь за свою жизнь, что тот мужчина первым напал на него.

— И что было сделано?

— Я велел обвиняемому оставаться в доме и сказал, что отправляюсь на поиски трупа. Балфур точно описал, где он его оставил.

— И что произошло?

— Я понял, что опоздал. Когда я появился на месте, там уже стояла патрульная машина. Я решил, что при сложившихся обстоятельствах я не хочу брать на себя ответственность и сообщать в полицию. Я подумал, что лучше подождать и тщательно все продумать.

— Обсудить ситуацию с вашими начальниками?

— Ну, я хотел, чтобы у меня было время все обдумать.

— Вы понимаете, что вам следовало сообщить в полицию?

— Да, сэр.

— Но вы этого не сделали?

— Нет, сэр.

— Почему?

— Мне платят за то, чтобы я следил, чтобы все сложные вопросы решались максимально безболезненно, мне не хотелось создавать вокруг дела ненужный ажиотаж и вообще привлекать к нему внимание. Я планировал встретиться с одним своим приятелем-полицейским и выяснить, нельзя ли уладить дело таким образом, чтобы избежать лишней рекламы. Я точно знал, что если подойду к тем полицейским, что стояли рядом с трупом, дело получит огласку, обвиняемого сразу же возьмут под стражу и отправят в тюрьму и… ну, в общем, я понимал, что это не лучший способ для уполномоченного по улаживанию конфликтов.

— Что вы сделали в конце концов?

— Я вернулся в дом Балфуров, помог Теду Балфуру раздеться и натянуть пижаму. Он снова захотел выпить и я не стал его останавливать. Фактически, я решил, что ему лучше принять еще, чтобы он, может быть, забыл о происшедшем.

— А затем?

— Я забрал у него бумаги, которые он вынул из карманов убитого, и отправился к себе домой.

— А дальше?

— На следующее утро я проснулся довольно поздно. Когда я, наконец, встал, то выяснил, что полиция уже допрашивала обвиняемого, откуда-то они узнали, что именно его машина замешана в дело. Его собирались судить за непредумышленное убийство — наезд на пешехода.

— И что вы сделали?

— Ничего.

Фаррис, словно режиссер телевизионной программы, который закончил ее с точностью до одной секунды, взглянул на часы и обратился к судье Кадвеллу:

— Ваша Честь, подошло время дневного перерыва. В настоящий момент я думаю, что закончил допрос выставленного обвинением свидетеля, но считаю, что лучше объявить перерыв именно сейчас, потому что мне хотелось бы проанализировать ответы мистера Болеса и поразмыслить, не упустил ли я чего-нибудь и, возможно, задать ему потом еще несколько вопросов.

— Минутку, — сказал судья Кадвелл. — У Суда имеется один вопрос к свидетелю перед тем, как мы объявим перерыв. Мистер Болес, вы заявили, что забрали бумаги у обвиняемого, не так ли?

— Да, сэр.

— Что вы с ними сделали?

— Держал у себя какое-то время.

— Где они находятся в настоящий момент?

— Насколько мне известно, у мистера Перри Мейсона.

— Что? — воскликнул судья Кадвелл, привстав со своего места.

— Да, Ваша Честь.

— Вы передали их Перри Мейсону?

— Да, сэр.

— Мистер Мейсон связывался с окружной прокуратурой насчет этих бумаг? — обратился судья Кадвелл к Роджеру Фаррису.

— Нет, Ваша Честь.

— Когда вы передали эти бумаги мистеру Мейсону? — снова повернулся судья Кадвелл к Болесу.

— Точную дату я назвать не могу, но после того, как он включился в дело, то есть взял на себя защиту Теда Балфура. Во время первой части дела обвиняемого представлял Мортимер Дин Хоуланд.

— Мистеру Хоуланду вы ничего не рассказали об этих бумагах?

— Нет, сэр.

— Вы кому-нибудь еще говорили об этих бумагах, кроме мистера Мейсона?

— Нет, сэр.

— И вы передали их мистеру Мейсону?

— Да, сэр.

— Мистер Мейсон! — повернулся судья Кадвелл к адвокату защиты.

— Да, Ваша Честь?

— Суд… — судья Кадвелл внезапно замолчал. — Объявляется обеденный перерыв. Сразу же после того, как присяжные покинут свои места, я прошу представителей обеих сторон подойти ко мне. Суд обращает внимание присяжных на то, что они не должны формировать или выражать никаких мнений о деле, пока им, наконец, не будет предоставлена возможность принять решение. Присяжные не имеют права обсуждать дело между собой и позволять кому бы то ни было обсуждать его в своем присутствии. Объявляется перерыв до двух часов. Мистер Мейсон и мистер Фаррис, пожалуйста, пройдите вперед.

Мейсон и Фаррис подошли к месту, где сидел судья Кадвелл. Заместитель окружного прокурора старался сохранять серьезное и озабоченное выражение лица, как и подобает тому, кто вынужден присутствовать при взбучке, даваемой коллеге. Судья Кадвелл подождал, пока присяжные не покинут зал суда. Затем он обратился к адвокату:

— Мистер Мейсон, это правда?

— Сомневаюсь, Ваша Честь.

— Что?! — воскликнул судья.

— Сомневаюсь.

— Я имею в виду бумаги.

— Кое-какие бумаги были мне переданы, да.

— Мистером Болесом?

— Да, Ваша Честь.

— А он сказал вам, что взял их у обвиняемого или что они были переданы ему обвиняемым?

— Нет, сэр.

— Что они из себя представляют?

— Они у меня с собой, Ваша Честь.

Мейсон достал запечатанный конверт и протянул судье Кадвеллу.

Судья разорвал конверт и стал просматривать содержимое.

— Мистер Мейсон, это очень серьезный вопрос.