Кукловод - Андрей Некин

Рассказы ходили, байки всякие. Стоило им на рынок пойти — другие крестьяне брезгливо отворачивались при виде странной семьи из отца и сына. «Старшой то ихний все рычал, а эти по-человечьи разговаривают» — тихо шептали они, стараясь, чтобы голоса их не доходили до ушей свинопасов. «Собаками затравить», «на костер и дело с концом» — грозились соседи меж собой… Ферро, наконец, испуганно отступил и взмолился взглядом к госпоже Нелль. «Останови же его, ну, прекрасное облако» — отчаянно просил про себя Ферро. Колени его предательски затряслись, он нелепо пятился, запинаясь. Барон Орлейль нанес первый удар. Быстро и почти не заметно, как показалось Ферро. Молодой барон был отличным воином. Но юноша все-таки успел пригнуться, пропуская меч над головой. И сразу глупо растянулся на земле, поскользнувшись в грязевой луже. Он немедленно вскочил и даже руки поднял, защищаясь. Барон, как и все молодые господа, учился в школе меча, а Ферро драке был необучен. Да и не положено было бить господина. Отец часто говорил: «Не дерись, сын, никогда! Будут бить — стой спокойно. Кнутом хлестать — стой на месте! Палкой — руки и не подымай даже. А если почуешь, что злость накатывает, так сразу в холодный пруд с головой! Все ясно? Деда дрался — и вон смотри, что получилось. Деда глупый». Шли дожди и снег, вяла трава, и зацветала снова. Из той бесконечной череды дней Ферро запоминал немногие события. Он помнит, как в прошлом году, поздним вечером, пришли стражи барона и забрали все, что у них было. И так каждый год. Иногда они еще спускали собак, тогда приходилось прятаться в лесу. Как там сказал дед? Пошли вон с моего луга, червяки? Краем глаза Ферро увидел, что старый кабан был уже при смерти и хрипел кровью, отчаянно дрыгая толстыми ножками. Стрела торчала у него за лопаткой. Льется кровь. И смеющиеся господа. Смеющиеся над ним и его мертвым глупым дедом. Как часто слышал он ловкие слова менестрелей, что защищали их лучше всяких щитов, и ему бы теперь остановить благородных хитрым словесным уговором.

— Деда не глупый… — отчего то сказал он. А потом повторил так громко и уверенно, что поразился сам себе:

— Деда не глупый! «Гррх!» — такой звук издают грязные орки в своей безумной атаке, что сметала благородных господ вместе с их блестящими начищенными доспехами, говорили менестрели. Вместе с лошадьми сметала, и со всеми их гремящими пушками. Гррх! Глаза Ферро медленно наливались кровью. Каждая умершая господская свинья — это десять ударов плети по спине отца. Ферро терял контроль над собой, руки его затряслись от злобы, все кругом поплыло красным. Ферро зарычал, как бойцовый пес, скаля зубы, и вытягивая невидимые когти. За что вы убили деда?

Гррх! Ферро почуял кровь. За что вы убили маму? Гррх! И тут произошло нечто невообразимое, мир на секунду замедлился, застыл как изваяние в гипсе. Сколь много слабостей у его противника, неожиданно для себя вдруг понял он своим абсолютно холодным, как зимний снег, рассудком: открытое колено, что выдвинулось слишком далеко вперед, сама поза, что оставляла открытым живот, неверный хват меча, — кисть не выдержит нагрузки, коль скоро ударить лезвие сверху. Юноша никогда не думал о том, чтобы стать воином, но… Гррх! И Ферро ударил. Сразу во все места. Во все слабые места противника. Ребро ноги настигло колено барона. Замок из его рук обрушился на ударную кисть, а колено настигло уязвимый живот. Барон зашатался, чуть не выронив меч, заплетая ногами, словно деревенский пьяница. «Пошел вон с моего луга, червяк!» — так сказал его глупый дед. Гррх? И тут все пропало. Так же как наступило. Ферро испугался того, кем только что был. Его руки стали снова его руками. Ноги, которые только что разили врага, стали всего лишь подпорками для тела, а не боевыми инструментами. И он трусливо завопил: «Прошу вас не надо, великий Господин Орлейль!». Но Орлейль бил его железной палкой, чем, по сути, и являлся тренировочный меч. Он в бешенстве бил его по голове и телу, считая удар от простолюдина, да еще и при леди, высшим оскорблением. Лицо Ферро наполнялось синевой. Перебитый нос испускал прямо таки фонтаны крови. Кажется, хрустнуло одно из ребер. Паж Орлейля подзуживал и насмехался: «Правильно, Сэр, проучите как следует эту свинью!». Ферро же стоял, как истукан, поняв, что жалостливые просьбы не заставят барона остановиться. «Уж лучше его — чем свиней». Бывали вечера, наведывался сам Барон, припоминая злосчастный укус.

Становился напротив отца и принимался выбивать из крестьянина дикость. «Смотри, по-волчьи то как глаза горят» — приговаривал он.

Барон одинаковых ошибок дважды не совершал — рядом и арбалетчики стояли со взведенными болтами, так что и связывать было без надобности. Папка тоже сначала глупый был, стоял без звуков, пока барон об него палки ломал; приговаривал про себя: «мы то все в роду крепкие растем, авось у старого господина нога полегчает». Потом папка поумнел — научился корчить рожи, издавать жалостливые стоны, и господин стал приезжать намного реже. Дыхание молодого барона тем временем становилось все тяжелее и тяжелее, а удары все реже. Ферро стоически терпел. Окончательно выдохнувшись, барон чуть ли не свалился на свинопаса и толкнул его в грязь. Ферро бы не упал никогда от такого слабого удара, но он сделал вид, что упал под действием барона. Так еще папка учил: благородным нравится ощущать свою силу. Барон положил ему ногу на голову и вдавил ее в грязь. Он пошутил что-то про свиней и публика, конечно, засмеялась. Ферро был готов заплакать от обиды. Но он терпел и кинул взгляд на леди Нелль. Она смотрела на него молча, как прекрасное облако в форме лепестка. От этого почему-то стало легче. Ферро потерял сознание.

Избитый Ферро очнулся через пару часов. Свиньи разбежались. Он обнаружил еще несколько мертвых поросят, забитыми на смерть великими господами. Ферро еле дополз до дома. Сразу на крыльце его ждал отец. Становилось еще хуже от мысли, что свиньи даже не были отцовскими.

Все в наделе принадлежало барону Орлейлю старшему. Отца изобьют плетьми, так случалось всегда, когда пропадала хоть одна свинка.

Сегодня их померло больше десяти. Никакая спина не выдержит столько ударов. А если и выдержит, то они отберут последнее, чтобы покрыть расходы великого барона. Но в глазах отца не было злости или досады, там застыло какое-то другое чувство.

— Быстрее, собирайся, — крикнул он еще издалека. Заплывшими глазами Ферро мало что видел. Слова отца, носившегося по дому и собиравшего вещи, доносились до него, как в бреду. «Что же ты наделал… Дурак… Младший барон как доехал до замка, так и свалился с лошади… Рука говорят, перебита, колено опухло, ребра сломаны… Хрипит кровью. Лежит при смерти».