Рок-н-ролл под Кремлем. Книга 4. Еще один шпион - Данил Корецкий

– Ах, если бы я умела, то нарисовала закат через бронированное стекло в скале! – подкатив глаза, рассказывает полная блондинка, допивающая второй стакан виски. – Вдали два корабля, море волнуется, но посередине огромная гладкая «линза», а из нее выходит ракета! Очень впечатляющее зрелище!

– Действительно поразительно! Где же и когда вы наблюдали такое чудо, Ирина Валерьевна?

– На полигоне под Североморском, две недели назад. Нас там просто закормили красной икрой...

– Здесь тоже есть икра, прошу к столу! Под виски очень хорошо...

Сегодня Ирина Валерьевна Витахина – в открытом черном платье, на смело декольтированной груди – колье из черных бриллиантов. По бокам пухленькой блондинки двое мужчин – добродушный толстяк Илья Кокин представляет международную неправительственную организацию «Разоружение – путь к миру», а высокий, с желчным лицом Петр Рогов – филиал британского фонда «Права человека без границ».

Кавалеры старательно ухаживают за дамой: подливают виски, подают бутерброды, отпускают комплименты.

– Я не могу понять, Ирина Валерьевна, как такая очаровательная дама может решать сложные вопросы, связанные с обороной? – округляет желтоватые глаза Кокин. – Ездить на далекие полигоны, присутствовать при испытаниях каких-то подводных ракет...

Витахина скромно опускает глаза. В одной руке у нее почти опустошенный стакан с «Чивас Ригал», в другой надкусанный бутерброд с красной икрой. Одна икринка прилипла в углу рта.

– Не «каких-то», дорогой Илья! Это знаменитая «Молния», морской вариант! Для нее уже строятся ракетоносцы нового поколения, она изменит соотношение ядерных сил в мире! Это было очень важное испытание, я не могла не поехать...

– Колоссально! – восхищается Илья. – Железная леди большой политики! Преклоняю колени!

Он изобразил попытку стать на колени. Ирина Валерьевна благосклонно улыбалась.

Рогов тем временем сложил бумажную салфетку и, как опытный стоматолог, прицелился острым углом к смеющемуся рту.

– Извините, позвольте за вами поухаживать... – он осторожно снимает икринку с накрашенных губ, показывает Витахиной. Та благодарно кивает.

Рогов поднимает стакан.

– Илья, давайте выпьем за эту очаровательную и отважную даму... Ведь испытания связаны с опасностью...

Блондинка смеется.

– Да, один участник напился пьяным, и его вырвало прямо на окружающих! Представляете? Я думала, что он запачкал мне платье, но все обошлось...

Кавалеры осуждающе качают головами.

– Как же такой забулдыга попал на полигон?

Витахина разводит руками.

– В качестве ответственного сотрудника НПО «Циклон». К тому же он лично рассчитывал двигатели ракеты.

– Просто удивительно, как пьяница может выполнять столь важную работу? – удивляется Петр Рогов. – Мешает ли ему пагубное пристрастие? И не хочет ли он лечиться?

– Очень много вопросов, – Ирина Валерьевна пожимает плечами. – И все не по адресу.

– Извините... Очень интересный субъект, – говорит Рогов. – Противоречивая натура... Раздвоение личности: талант и пьянство! Как бы мне с ним поговорить? У вас есть координаты этого человека?

– Кажется, есть...

Витахина открывает сумочку, перебирает визитные карточки.

– Вот она... Только прошу на меня не ссылаться!

– Конечно, конечно, не беспокойтесь! – Рогов впивается фотографическим взглядом в прямоугольник из плотного картона: «Семаго Сергей Михайлович – коммерческий директор НПО „Циклон“».

– Что это мы говорим о каких-то скучных делах? – спохватывается Илья Кокин. – Все фотографируются с художниками, кое-кто разъезжается по клубам... Приглашаю вас к моему приятелю Джозефу Рингли – журналисту из «Нью-Йорк таймс»! Сегодня пятница, у него в корпункте собираются очень интересные люди. Тут недалеко, на Неглинке...

– Отличное предложение! – поддерживает Рогов. – Джозеф замечательный парень, аналитик с острым умом! У него всегда такие дискуссии!

– Нет возражений, – кивает Ирина Валерьевна. – Задача политика – изучать неординарных людей. Сейчас позвоню своему шоферу, чтобы подавал машину...

Двадцать лет безупречной службы принесли результат: Фоук получил повышение. И это совещание проводил уже в качестве заместителя Директора ЦРУ. Впервые за три месяца, что он провел в новой должности, дошли руки и до родного Русского отдела, который он возглавлял последние тринадцать лет. А теперь мог взглянуть на свое детище со стороны, с той самой стороны – вопрошающей, требующей, негодующей – которую всегда втайне недолюбливал.

Надо сказать, что со стороны «Русский Отдел» выглядел ужасно. Может быть, такое впечатление производил его новый руководитель Мел Паркинсон. Когда Мел занимал должность шефа аналитической службы, он был сух, элегантен, со вкусом одевался. Фоук даже завидовал ему, поскольку сам одеваться не умел. А тут старину Парка будто подменили: глухой коричневый костюм, темная сорочка, черный галстук, как у гробовщика. Лицо несвежее, постаревшее. К тому же он начал подкрашивать волосы в какой-то гнилой темно-шоколадный цвет. Что это – неуверенность в себе? Груз ответственности? Или что там еще... Развелся? Запил? Заболел?

Как всегда, Паркинсон выступал первым с отчетом о проделанной работе. И как всегда в таких случаях, пытался изобразить ее очень успешной. В деталях описал последние движения в северокавказской агентуре, полагая, вероятно, что срочный сбор вызван именно этой проблемой (и не угадал, конечно). Зато эпизод с ликвидацией русской шпионской сети на Восточном побережье – мощный козырь, особенно в данной ситуации, подал вяло – смял, округлил, вроде никакой заслуги Отдела в этой операции нет... А о новой ракете «Молния» сказал буквально в двух словах: «Дескать, скоро будет поставлена на вооружение...» И все!

Черт побери! Фоука даже досада взяла.

Да, он сам рекомендовал Паркинсона в качестве преемника. Ну, а кого еще? Оперативника Фьюжна, который привык мыслить комбинациями «догнал-поймал-скрутил?» Или технаря Барнса, чьими стараниями Отдел рано или поздно превратился бы в полигон для обкатки специальной техники? Паркинсон, педантичный аналитик, сухарь и резонер, был меньшим из зол...

И все-таки его назначение стало ошибкой. Похоже, Мел из кожи вон лез, пытаясь подчинить работу Отдела законам физики, логики или математики, где все выверено до десятого знака после запятой. Но не понимал главного: основной объект разработки невозможно сопрячь с точными науками, ибо российское государство пребывает в неуравновешенном состоянии и не подчиняется формулам и математическим законам. Как любой психиатр сам потихоньку съезжает в паранойю, так и здесь: Русский отдел традиционно отличает плохая статистика, высокая затратность, прорехи в агентурной сети, отсутствие четкой системы сбора и передачи информации. И оглушительный успех случается часто не «благодаря», а «вопреки». Это тоже по-русски... И самая интересная информация из Москвы поступила не в Русский отдел, а прямо к заместителю директора! Конечно, потому, что в резидентурах его знали лучше Паркинсона...

Когда Мел закончил, он сказал только:

– Хорошо.

Ничего добавлять к сказанному Фоук не собирался. Хватит с него, что он и так битых двадцать минут сидел и слушал эту тягомотину.

– Теперь перейдем к главному, – сказал он. – К тому, о чем вы, Мел, мимоходом упомянули в своем докладе. И что всерьез беспокоит руководство Управления и высшее руководство нашей страны. О программе «Молния»...

– Да, – Паркинсон смотрел на него не моргая. Кажется, до него стало доходить, что речь пойдет не о Северном Кавказе.

– Вам известно о разработке варианта «Молнии» морского базирования и его успешном испытании?

Мел покачал головой.

– Такой информации у нас нет.

– А о том, что под нее уже строятся новые ракетоносцы? Что «Молния» станет основным стратегическим оружием России?

– И такой информации у нас нет...

– Плохо! Московская резидентура работает лучше вас!

Фоук замолчал, давая возможность Паркинсону объясниться. Но тот молчал.

– А что мы имеем по тактико-техническим характеристикам?

– Не очень много. Стартовый вес, скорость, количество ядерных блоков, боевой радиус...

– Эти сведения есть и в «Википедии». Я имею в виду более подробные характеристики: двигателей, узлов управления, топлива, ну, и так далее... Что вы скажете?

Рядом с Паркинсоном шевельнулось невозмутимое черное изваяние – это Алан Фьюжн, шеф агентурнооперативной службы Отдела, дает понять, что готов принять удар на себя.

– Мы сейчас не располагаем всей необходимой информацией, – проговорил он. – Это наш просчет. Когда «Молния» находилась на стадии проектирования, нами были наработаны оперативные контакты: разработчики высшего и среднего звена, обслуживающий персонал, знакомые и родственники. Все они работали «втемную», ни о чем не догадываясь, но информация поступала устойчиво, и мы были спокойны. Однако этот проект оказался под особым контрразведывательным прикрытием. Возможно, произошла утечка. Меньше чем за полгода все наши контактеры были отстранены от проекта. Сейчас мы пытаемся наладить новые связи... Но проблема решаема, мистер Фоук, я уверен...