И слух ласкает сабель звон - Сергей Зверев

Подошедший солдат всмотрелся и, увидев знаки отличия, козырнул полковнику, браво доложив о том, что «происшествий не случилось».

— Я направляюсь в штаб армии. Нами захвачен шпион, его следует препроводить под усиленной охраной, — словно оправдываясь, затараторил Хирт, чего он совершенно не должен был делать.

Голицын, глядя на такое странное поведение пленника, чертыхнулся в душе. Зачем он оправдывается перед простым солдатом, рассказывает ему о цели поездки? При чем здесь шпион? Видимо, от того, что полковник оказался в такой необычной для себя роли, у него стали путаться мысли.

Солдат недоуменно уставился на пассажиров коляски, не понимая, о чем идет речь. Никакого шпиона не было, он видел только немецких офицеров и возницу. Но с начальством, как известно, лучше не спорить.

Из караульного помещения вышел лейтенант. Увидев экипаж, он двинулся к посту. Час от часу не легче! Несколько минут разговора с лейтенантом не ослабили напряжения в коляске. Голицын глянул на репортера — тот словно одеревенел — видимо, от страха.

— Не надо ли вам, господин полковник, дополнительное сопровождение? — поинтересовался начальник поста, присматриваясь к Голицыну и Кураеву.

«Что ты уставился, скотина, — пронеслось в голове у ротмистра. — Ну, только попробуй рыпнуться — навеки останешься на этой дороге».

Поручик ткнул пистолет в бок вновь замолчавшему полковнику.

— Э-э, нет, лейтенант, благодарю вас, — каким-то деревянным голосом произнес Хирт.

Лейтенант кашлянул, пристально глядя на пассажиров. Сзади послышались шаги.

— Господин лейтенант, вас к телефону, — доложил подбежавший солдат из караулки.

Удаляясь от поста, все перевели дыхание. Коляска катила дальше, почти в полном безмолвии. Каждый размышлял о своем.

«Что же будет? — лихорадочно думал Хирт. — Как они поступят со мной?»

Фыркали лошади, поскрипывали рессоры, светало.

— Стой! — приказал поручик репортеру через несколько километров.

Как раз перед этим закончился небольшой лесок, и коляска остановилась на краю поля. Вокруг царил густой туман. Казалось, отойди на десять метров, и ты исчезнешь в пелене. Пленный с беспокойством зашевелился, встревоженно озираясь.

— Ваше оружие, — Голицын с уважением вручил ему револьвер. — Извините, полковник, но патроны вернуть вам не могу. Прошу нас простить, что испортили вам день рождения. Что поделаешь, война.

— Да, — встрял Кураев, — а тут еще и погода ужасная, промозглая. Недолго и простудиться, — с этими словами он, хитро усмехаясь, вручил получившему свободу бутылку коньяку.

Голицын и Кураев козырнули противнику.

— Трогай!

Полковник Хирт растерянно стоял на дороге, глядя, как коляска исчезает в тумане. В одной руке он держал пистолет, в другой — бутылку.

ГЛАВА 25

На базе цеппелинов под Кельном царило оживление. Солдаты выстроились, ожидая появления очень высокого начальства. Офицеры, прохаживаясь перед строем, последний раз придирчиво осматривали внешний вид германских «чудо-богатырей». Все выглядело если не безукоризненно, то весьма прилично. Сейчас сюда должен был прибыть сам начальник генштаба, чтобы посмотреть на приготовления к удару с воздуха по русским позициям.

Машина, взвизгнув тормозами, остановилась у шеренги выстроившихся вояк. Из салона показался начштаба Мольтке-младший. Выставив грудь вперед и высоко подняв голову, генерал придал себе внушительный вид. Приняв рапорт офицера, он поздоровался с солдатами. Четкое и громкое приветствие в ответ было им благосклонно воспринято:

— Ну что же, вижу, что с такими орлами можно воевать. Это не какие-то там расфранченные французы или полудикие русские. Это немцы, и этим все сказано!

— Скажу так, господа, что, ознакомившись детально с вашей работой, я нахожу ее заслуживающей высокой похвалы, — сообщил собравшимся генерал. — На сегодняшний день результаты действий дирижаблей доказывают, что мы можем обернуть ситуацию с воздушным флотом в свою пользу.

Важность такого утверждения понять было нетрудно — в настоящее время немецкий флот был блокирован в гаванях английским ВМФ, а Штрассер, в свою очередь, при каждом удобном случае напоминал, что дирижабль способен преодолеть любую стену блокады, какой бы высокой она ни была.

Недавний секретный меморандум главного штаба недвусмысленно указывал: «Мы не должны отвергать ни один из способов поставить Англию на колени, каким бы фантастическим он ни выглядел».

Мольтке поинтересовался подробностями последних налетов на Англию. Ему хотелось услышать об этом от тех, кто лично участвовал в атаках на противника. Штрассер представил ему молоденького лейтенанта Хофмана, уже успевшего себя зарекомендовать в деле. Тот поделился с начальством своими подвигами.

— В одиннадцать ноль-ноль три наших дирижабля, одним из которых командовал я, выплыли из эллингов. Мы взяли курс на север. Продолжив полет, к пятнадцати тридцати мы достигли своей цели — военных объектов: машиностроительных и химических заводов в пригородах Тайна, Ярроу и Виллингтона. Там мы без помех сбросили весь груз. Успех операции был полным: зарево пожаров, вызванных бомбардировкой, наблюдалось за тридцать миль. Огонь зенитных батарей англичан не принес результатов. На обратном пути в районе побережья L-10 подвергся зенитному обстрелу, но, набрав высоту, стал недосягаем, — закончил свой рапорт лейтенант.

— Хорошо, — кивнул Мольтке. — А последний рейд на Лондон?

— О последнем рейде расскажет капитан-лейтенант Мати, — сказал Штрассер.

— Он был самым мощным, господин генерал, — откашлявшись, начал рыжий офицер. — L-13 нес около двух тонн зажигательных и фугасных бомб, среди которых находилось и «чудо-оружие» — фугаска весом триста килограммов. Ее мы сбросили на английскую столицу с высоты примерно в два с половиной километра. Даже с той высоты, на которой находился L-13, можно было разглядеть чудовищный масштаб разрушений, вызванных взрывом этого монстра. Целый городской квартал превратился в груду обломков и щебня. — Офицер, вспоминая полет, не смог удержаться от ухмылки. — Почти сразу на этом месте начал разгораться пожар, охвативший затем центральную часть Лондона. Эта картина казалась нам совершенно фантастической, и весь экипаж, словно завороженный, застыл у иллюминаторов гондолы. И вдруг — резкий свет, ослепительный, как удар по глазам! Это зенитный прожектор поймал нас в свой луч. Когда ко мне вернулось зрение, на фоне огненного ковра, застилавшего Лондон, сквозь слезы я разглядел темные шарики, которые как бы подплывали к дирижаблю все ближе и ближе. Другие члены команды L-13 с не меньшим интересом разглядывали эти штуки, пытаясь понять, что же все-таки это такое. Внезапная догадка пронзила меня, словно электрический ток. Шрапнель! Да, это были разрывы зенитных снарядов, медленно, но верно приближавшиеся к нашему воздушному кораблю, в оболочке которого находилось тридцать пять тысяч кубических метров водорода.

— И что же?

— Оставшиеся бомбы мы сбросили на железнодорожную станцию. Удар был точным: вверх полетели рельсы, обломки пакгауза и двух больших автобусов, стоявших перед зданием вокзала. Разглядеть эти подробности не составляло никакого труда — по улицам Лондона текли огненные реки пожаров, вызванных нашими зажигалками. Затем наш корабль бесследно растаял в ночном небе Англии.

— Этот рейд, по последним данным, принес британцам сто девять убитых и раненых, более полумиллиона фунтов стерлингов материального ущерба и гигантский пожар, бушевавший в центре города, — пояснил командир дивизиона, победно поглядывая на Мольтке.

— Отлично! Хорошая работа, господа офицеры, — скупо улыбнулся начальник генштаба. — Я позабочусь о том, чтобы никто не остался без заслуженной награды. Но вскоре мы займемся еще более впечатляющей работой.

Находящийся на совещании фон Репель не преминул напомнить о заслугах своего ведомства, выкравшего столь ценного в отношении будущей операции Дидье Гамелена.

— Вы уже узнали от него все, что касается расположения русских позиций? — повернулся к нему Мольтке.

— Еще работаем, — сообщил майор, — но скоро у нас появится новый рычаг давления на этого упрямца.

Мольтке сообщил, что генштаб решил пока отказаться от бомбежек Парижа и Лондона, сосредоточившись на русских позициях.

— Ситуация, правда, осложняется тем, что русские, по-видимому, знают о таком изменении планов, — предупредил фон Репель, располагая сведениями, полученными от Маты Хари. — Ими в наш тыл на монгольфьере посланы двое отчаянных русских офицеров: Голицын и Кураев, якобы для того, чтобы освободить Гамелена. Но истинная их цель — уничтожение нашей базы цеппелинов.

Майор уже успел получить и сведения о болтовне Санина.