Прошу, найди маму - Син Гёнсук

– Чего ты хочешь от меня? Сам-то на работу ходишь, и ничего!

– Что?

Он было чуть не запустил в жену клюшку для гольфа, которая стояла в комнате, но тут услышал:

– Хёнчхоль!

Он думал, что отец спит в комнате дочери, но тот стоял перед открытой дверью. Он опустил клюшку. Отец молча посмотрел на него и жену и повернулся назад. Это была идея отца – приехать в Сеул на день рождения, чтобы детям было удобнее. Если бы всё шло по плану, то все члены семьи пошли бы в ресторан, который забронировала жена Хёнчхоля, и за столом мать опять сказала бы: «Заодно отмечаем и мой день рождения». После её исчезновения о дне, на который намечалось празднование, все забыли, а поминальный ритуал, который должен был совершаться через несколько дней, проводили другие родственники и старшая сестра отца.

Хёнчхоль вышел за отцом. Открыв дверь в свою комнату, отец обернулся.

– Это всё… я виноват.

– …

– Не ругайтесь. Я тебя понимаю, но что мы можем сделать? Ей со мной было не сладко, но она сделала много добра людям, и я надеюсь, она жива. А если она жива, то хоть какие-то вести дойдут и до нас.

– …

– Я поеду домой.

Отец недолго постоял, молча глядя на Хёнчхоля, а потом ушёл в комнату. Стоя перед закрытой дверью, сын кусал губы. Вдруг он почувствовал жар в груди. Он провёл по ней ладонями, потом по привычке хотел потереть лицо, но опустил руки. Он будто почувствовал прикосновение мягких и одновременно грубых рук матери. Мать не любила, когда сын тёр ладони или поднимал плечи. Если он делал это в её присутствии, она сразу же расправляла его руки и опускала плечи. Если он опускал голову, мать шлёпала его ладонью по спине: «Мужчина должен держать себя достойно». Он не смог стать прокурором. Мать говорила, «ты же хотел стать прокурором», но ему не приходило в голову, что это на самом деле было не столько его, сколько её мечтой. Он сожалел лишь о том, что не смог осуществить мечту своей юности, но не задумывался, что не воплотил мечту матери. Только сейчас он понял, что мать всю жизнь была уверена: это она помешала ему стать тем, кем он хотел. «Это я должен просить прощения, что не сдержал своего слова». Желание посвятить всю свою жизнь матери, если только она найдётся, будто переполняло его грудь так, что, казалось, она вот-вот готова разорваться. Но он понимал, что, наверное, упустил свой шанс.

Он опустился на колени в гостиной.

Глава 3. Я вернулся

Перед наглухо закрытыми синими воротами стояла девушка и заглядывала внутрь.

– Вам кого?

Ты кашлянул, и девушка с собранными сзади волосами и гладким лбом обернулась. В её глазах читалось приятное удивление.

– Здравствуйте! – она улыбнулась в ответ. – Это дом госпожи Пак Сонё?

На воротах дома, который несколько недель пустовал, было написано только твоё имя. Госпожа Пак Сонё… Ты давно не слышал, чтобы жену называли госпожой, а не бабушкой.

– Вы по какому вопросу?

– А госпожи нет дома?

– …

– Она действительно пропала?

Ты молча посмотрел девушке в глаза, потом спросил:

– Кто вы?

– Ах да, меня зовут Хон Тхэхи, я из приюта «Соман» района Намсандон.

Приют «Соман»? Хон Тхэхи?

– Это детский дом. Госпожа так давно не приходила, что я начала волноваться, а потом увидела вот это.

Девушка протянула тебе объявление в газете, которое разместил сын.

– Я хотела узнать, что произошло, несколько раз приходила сюда, но всегда было закрыто. Думала, что и сегодня уйду ни с чем… Я просто хотела спросить, как всё случилось. Мы ведь договаривались, что я буду приходить читать ей книгу…

Ты убрал камень, который стоял перед воротами, достал ключи и открыл дверь. Толкая рукой ворота дома, который долго пустовал, ты на всякий случай осмотрел двор, нет ли там кого-нибудь. Но было тихо.

Ты пригласил девушку, которая представилась Хон Тхэхи, пройти внутрь. Она сказала, что собиралась читать жене какую-то книгу. Читать книгу жене? Ты ни разу не слышал от жены ни о приюте «Соман», ни о Хон Тхэхи. Войдя во двор, Хон Тхэхи, глядя в сторону дома, позвала: «Госпожа!» Похоже, она не могла поверить, что твоя жена действительно пропала без вести. Когда ответа не последовало, выражение лица Хон Тхэхи стало напряжённым.

– Она ушла из дома?

– Нет, она потерялась.

– Что?

– Потерялась в Сеуле…

– Как это?

Хон Тхэхи сделала круглые глаза. Она сказала, что твоя жена уже десять лет приходила в приют, купала детей, стирала, ухаживала за огородом во дворе.

Твоя жена?

Хон Тхэхи сказала, что она была спонсором приюта – каждый месяц перечисляла по четыреста пятьдесят тысяч вон и что её в приюте очень уважали. За несколько лет она ни разу не пропустила оплату.

По четыреста пятьдесят тысяч?

Каждый месяц дети в Сеуле собирали деньги и перечисляли на счёт жены по шестьсот тысяч вон. Дети, похоже, считали, что это как раз та сумма, которой будет достаточно для жизни в деревне. Это была немаленькая сумма. Сначала жена делила эти деньги с тобой, но однажды сказала, что с этого момента будет сама распоряжаться ими. Ты удивился, что у жены вдруг появилась страсть к деньгам, но она просила не спрашивать, зачем они ей. Она сказала, что имеет право распоряжаться этими деньгами, поскольку вырастила детей. Скорее всего, она долго думала над этой фразой. Потому что иначе она бы не сказала это именно так – «имею право распоряжаться». Это было похоже на заученную реплику из телесериала, ведь говорить в такой манере ей было несвойственно. Было похоже, что жена несколько дней репетировала, в одиночестве произнося эту фразу вымышленному собеседнику, прежде чем озвучить её тебе.

Как-то жена попросила переписать на её имя часть рисовой плантации. Когда ты спросил, зачем, она ответила: «Чтобы я понимала, что жизнь прошла не напрасно». Она сетовала, что после того, как дети разошлись каждый своей дорогой, она чувствует себя никому не нужной. Как-то раз в мае на День родителей никто из детей даже не позвонил. Тогда жена пошла в канцелярскую лавку в посёлке и купила две гвоздики. На каждой была ленточка с надписью: «Спасибо, что родили и вырастили».

– Пойдем в дом, чтобы никто не видел, – сказала жена, когда ты ждал её у проезжей части дороги. Зайдя в дом, она завела тебя в комнату, закрыла дверь на замок и прицепила гвоздику к твоей куртке.

– У меня вон сколько детей, что скажут люди, если я в такой день буду без цветка ходить? Пришлось самой купить.

Жена и себе прицепила собственноручно купленный цветок. Он перекашивался, и она два раза перекалывала его заново, чтобы выровнять. Ты снял цветок, как только вышел за ворота, а она