Смерть со спецэффектами - Элмор Леонард

— Я уже думала об этом, когда принимала душ. К твоему сведению, я размышляю над предложением мистера Вуди.

Крис бросил на нее удивленный взгляд, затем пожал плечами.

— Что ж, тебе решать, — сказал он после непродолжительной паузы.

— Думаешь, я поступаю неправильно?

— Если посмотреть на отступные как на внесудебное удовлетворение за нанесенный моральный ущерб или за причиненные физические повреждения, что-то в этом духе…

— Мне нравится выражение «моральный ущерб», — усмехнулась Грета. — Помнишь проповедника, который читал проповеди по телевизору? Он переспал с двадцатилетней девушкой всего один раз, и за это его лишили духовного сана и права выступать по телику.

— Я про это читал, — кивнул Крис.

— Проповедник пришел к религиозному психологу, потому что его мучило чувство вины. Психолог рассказал, что проповедник пал ниц, минут десять плакал и каялся…

— Из-за того, что переспал с девушкой всего один раз и семь лет назад?

— Он допустил страшный грех.

— Я слышал о парнях, которые сильно переживают, потому что им не удалось трахнуть какую-нибудь…

— Послушай меня, хорошо? — прервала его Грета. — Девушка пошла к одному типу, который расследует дела согрешивших проповедников. Тот связывает ее с религиозным адвокатом, и они говорят проповеднику, что намерены предъявить ему иск на миллион долларов.

— Хочешь сказать, что они шантажируют беднягу?

— Нет, они грозятся обратиться в суд за то, что он причинил ей моральный ущерб. Понимаешь?

— Но если она по собственному желанию улеглась в постель с проповедником…

— Она заявляет, что ей что-то подмешали в вино… Но если можно добровольно переспать с мужчиной, а потом выколотить из него двести шестьдесят пять тысяч — на этой сумме они договорились обойтись без суда, — то сколько стоит моральный ущерб, когда тебя к этому принудили?

— Ты хочешь обратиться к адвокату?

— И не подумаю! Полагаю, в случае с проповедником адвокат и следователь получили бы по девяносто пять тысяч, а жертва — всего двадцать тысяч. А теперь, когда об этом все знают, она, возможно, не получит ни цента. Думаешь, я не права, если соглашусь на предложение Вуди?

— Как мне объяснили, сумма отступного основывается на стоимости времени мистера Вуди, а твоя психическая травма в расчет не принимается.

Грета улыбнулась, когда Крис продолжил:

— Думаю, сумма в двадцать пять тысяч баксов оскорбительна для нас обоих.

Голос Морин Дауни в трубке произнес:

— Ты где, в ванной?

— Я отдыхаю.

— Уже десять утра.

— Знаю…

— Я нахожусь в офисе управляющего домом на Кэнфилд. Он говорит, что Робин должна быть где-то поблизости, она не работает и из города не уезжала. Ее машина стоит на улице.

— Ты звонила ее матери?

— Да, но там не отвечают. Послушай, Уэнделлу понравилась твоя идея. Начать расспрашивать ее об изнасиловании, а затем неожиданно перевести разговор на убийство. Он хочет сюда приехать.

— Когда?

— Примерно через час.

— Позвони мне сразу, как только поговоришь с ней.

— А почему тебе так не терпится?

Крис подумал и сказал:

— Лучше я тоже приеду. Встретимся с тобой там.

— Уэнделлу это не понравится.

— Я с ним поговорю. — Крис поставил аппарат себе на грудь, повернул голову на подушке и взглянул на Грету. Ее темно-карие глаза смотрели на него. — Это звонила Морин.

— Я слышала.

18

Скип намеревался провести наступивший день так, будто он обладатель этого роскошного загородного особняка. Он принял дозу, откинулся на спинку дивана, где устроился с несколькими банками холодного пива и смотрел боевик по кабельному телевидению. Эффектно взрывающиеся машины, убийства важных персон… Интересно, сумеет ли он понять, как делаются эти старые трюки, ну и новые, конечно. И вдруг Робин заявляет, что им нужно уехать, потому что сюда звонили.

— Ты что, думаешь, это звонили тебе? Наверняка звонила какая-то старинная подруга твоей матери.

Робин кинула задумчивый взгляд на телефонный аппарат и велела ему помолчать и как следует подумать. А что, если кто-либо звонил сюда, когда она разговаривала с Вуди? Значит, тот, кто звонил, понял, что в доме кто-то есть. Кроме того, подруги матери знают, что она путешествует. Следовательно, тот, кто звонил, когда линия была занята, позвонит в полицию.

Все это она объяснила Скипу.

— Слушай, Робин! Даже если копы нагрянут, ну и что? Позвонят в дверь, заглянут в окна… У них же нет ключей!

— Есть! — ответила Робин.

Вот на этом она его поймала, заставила вскочить, мигом выскочить из дома и забраться в машину. Конечно, она солгала, но он все равно повелся, потому что ему нечего было на это возразить.

— Но если нас могли засечь, почему же ты решила звонить из дома матери? — спросил он, взвесив все за и против.

— Потому что тебе нужна была постель, — огрызнулась она. — Это единственная причина, по которой я здесь осталась, из-за тебя.

Было бы из-за чего оставаться! — подумал Скип. Никакого удовлетворения он не получил. Перепихнин на уровне собачьей свадьбы!

Что касается ее манеры перекладывать всю вину на него, это характерно для такой людоедки, как Робин, которая ни разу в жизни не признала своей ошибки и мгновенно обрушивала вину на того, кто оказывался под рукой. Робин вела машину со скоростью восемьдесят миль в час по бесплатной скоростной автостраде, чтобы оказаться дома до одиннадцати и успеть позвонить Вуди. Большинство других машин ехали с разрешенной скоростью около семидесяти.

Она, кроме того, то и дело перестраивалась из одной полосы в другую, подрезала машины и врезалась в просветы так, что им сигналили со всех сторон.

Если бы другие водители были трюкачами, а ему заплатили бы за такую гонку триста пятьдесят баксов, это было бы дело другое!

— А если тебе позвонить из автомата? — спросил он. — Тогда нам не придется так нестись.

Робин не ответила и продолжала гнать машину.

— Смотри, вон вывеска «Большой мальчик». Можем передохнуть в этой кофейне, выпить кофе.

— Ты серьезно думаешь, что я стану звонить из автомата, когда мимо все время шныряют люди? А если кто-то остановится рядом, дожидаясь, когда телефон освободится? А я говорю: «Да, Вуди, мы хотим миллион долларов». Он говорит: «Что вы сказали?» Он ни черта не расслышит, потому что мне придется говорить очень тихо.

Она немного успокоилась, представляя ему эту сценку, не лишенную смысла. Но уж слишком упорно она думала обо всем этом. Вероятно, прокручивала в голове, что она скажет Вуди. Он хотел было посоветовать ей, что если она не успеет позвонить ему до одиннадцати, то можно и позже, уже после взрыва. Какая разница?

Но этот совет противоречил ее планам, она могла здорово разозлиться. Оборвет его, велит заткнуться! Вот как женщины зачастую срывают свое раздражение на мужчинах и выигрывают. Робин преднамеренно бросает на него сердитые взгляды, чтобы ему было не по себе. Пока что она выигрывает… Лучше вообще с ней не связываться!

Скип пытался придумать какую-нибудь невинную и интересную тему для разговора. И наконец нашел:

— Помнишь рекламу пива «Штрох», огромный щит, который было видно с дороги?

Она промолчала.

Он рассказал ей, как компания по сносу зданий уничтожила этот пивоваренный завод — зрелище, которое он никогда бы не пропустил, знай он об этом заранее. Он пояснил, что, когда нужно снести здание, взрывчатку закладывают внутри него. Для пивоваренного завода понадобилось восемьсот восемьдесят взрывателей, которые подрывали с интервалом в семь с половиной секунд, начиная с центра здания. Одну за другой разрушали поддерживающие здание опоры, так что в конце концов оно само рухнуло. А в городе Стибли подорванное здание простояло еще четыре часа, а потом рухнуло, только не в нужную сторону, а прямо на крышу соседнего бара. Когда вокруг пустырь, это совсем другое дело! Он начал было объяснять ей, как взрывают силосную башню, но она оборвала его:

— Ты когда-нибудь заткнешься?

Скип рассердился, но не очень. У него был обратный билет до Лос-Анджелеса, в кармане лежали сто сорок семь долларов из кассы аптеки и четыреста с чем-то презервативов, которые он мог надуть, как воздушные шары, чтобы отпраздновать свой выход из этого дела, если Робин не на шутку разойдется.

Они не сказали друг другу ни единого слова, пока не подъехали к ее дому на Кэнфилд-стрит.

— Иди сразу в дом и спускайся в подвал, — сказала она, обернувшись к нему. — Не вылезай оттуда и не вздумай подходить к окнам.

— А если зазвонит телефон?

— Не отвечай!

— А если это будешь ты?

На этот раз он ее поймал.

В десять тридцать утра Доннелл принес мистеру Вуди «питье» для того, чтобы тот проснулся, — водку и светлое английское пиво с имбирем, густое и крепкое. Того и другого по бокалу, на серебряном подносе. Поставил поднос на ночной столик рядом с фонариком, который хозяин держал на случай отключения электричества. Хозяин боялся темноты, поэтому у него были фонарики по всему дому.