На повестке дня — Икар - Роберт Ладлэм

Перед группой «Масад» поставили задачу вызволить агента, если это возможно, если нет — уничтожить его.

Во главе группы «Масад» поставили Иакова, сына агента.

— Цель ясна? Задача поставлена? Выполняйте...

— Джентльмены, — Спокойный, вежливый голос, говорящий на иврите, раздавшийся из динамиков, привлек внимание пассажиров. — Мы начинаем снижение. Цель будет достигнута через шесть минут тридцать четыре секунды, в случае если встречный ветер не помешает нам. Если ветер против нас, время полета увеличится до шести минут сорока восьми секунд, а возможно, и до пятидесяти пяти секунд. Но кто, собственно, считает?

Четверо рассмеялись, Иаков лишь моргнул. Его взгляд его был устремлен в никуда.

Пилот по-прежнему продолжал на иврите.

— Мы совершим круг почета над целью на высоте 2440 метров, так что если вам необходимо сделать кое-какие приготовления, скажем, собраться морально и физически, в то же время не забывая о том, что на горбу у каждого из вас весьма объемистые вещмешки, сделайте это сейчас. Лично я воздержался бы от прогулки на высоте 2440 метров над землей, но я — это я, и к тому же голова на плечах у меня есть

Иаков улыбнулся. У других членов отряда разглагольствования пилота вызвали новый взрыв смеха. Голос не унимался.

— Люк перед вами распахнет на высоте 2600 метров наш брат Джонатан Леви. Он, как и все уважающие себя портье, ожидает от каждого из нас за свои услуги щедрых чаевых. Долговые расписки не принимаются. Мигающий красный фонарик известит вас о том, что пришло время покинуть наш роскошный летающий отель. Не забывайте, что служащие на автомобильной стоянке могут отказать вам в праве подогнать тачку. Но, если, паче чаяния, такое желание у вас все же возникнет, вспомните о том, что личность всегда выше обстоятельств. Те, кто сейчас внизу, не обделены здравым смыслом, чего не скажешь о пожелавших остаться неизвестными туристах, находящихся на борту данного воздушно-десантного судна.

Реплика вызвала очередной взрыв хохота. Иаков кашлянул Пилот после небольшой паузы заговорил снова, однако теперь голос его звучал серьезно:

— Благословенная земля Израиля, да будет процветать она во веки веков благодаря мужеству своих сыновей и дочерей. И да пребудет Господь Всемогущий с вами, друзья мои. А теперь — выметайтесь.

Один за другим раскрывались парашюты в ночном небе над пустыней, один за другим пять бойцов диверсионно-десантного отряда «Масада» приземлились в радиусе 150 метров от горящего среди песков янтарного костерка.

Чтобы связаться друг с другом в случае необходимости, у каждого из бойцов имелось миниатюрное переговорное устройство.

В том месте, где они коснулись земли, каждый вырыл яму и закопал в нее парашют вместе с малой саперной лопаткой.

Затем все собрались у сигнального огня, вскоре погашенного за ненадобностью. Единственным источником света стал фонарь в руках офицера Моссада.

— Ну-ка, посмотрим на вас. — Он скользнул лучом по каждому из бойцов. — Неплохо. Выглядите точь-в-точь как портовые бродяги.

— Таковы были ваши инструкции, если мне не изменяет память, — заметил Иаков.

— Они не всегда выполняются, — отозвался моссадовец. — Вы, должно быть...

— У нас нет имен, — оборвал его Иаков.

— Упрек принят, — кивнул офицер Моссад. — По правде говоря, мне известно лишь ваше, что, как я полагаю, вполне объяснимо.

— Забудьте его.

— Как мне следует называть вас?

— Запоминайте! Справа налево — Оранжевый, Серый, Черный и Красный.

— Для меня большая честь познакомиться с вами, — сказал моссадовец, переводя луч фонарика с лица одного бойца на другого. — А кто, позвольте узнать, вы?

— Синий, — бросил Иаков.

— Ах, ну да. Разумеется, цвет флага...

— Ошибаетесь. Синий — цвет самой жаркой части пламени, и это все, что вам полагается знать.

— Синий может быть и цветом самого холодного льда, если угодно. Но это так, к слову, молодой человек! Мой автомобиль в нескольких сотнях метров к северу отсюда. Вам придется совершить небольшую прогулку на своих двоих после столь великолепного планирующего спуска.

— Я готов. — Серый шагнул вперед. — Терпеть не могу эти прыжки. Одному Богу известно, как можно покалечиться, если понимаете, о чем я.

Автомобиль оказался «лендровером» японского производства. Не слишком комфортабельный, изрядно потрепанный и заляпанный грязью... Как раз такой, какой не привлечет внимания на дорогах любой арабской страны, где превышение скорости для водителей понятие более чем абстрактное, а столкновения — обычное дело.

Через час с небольшим впереди, в нескольких километрах от города, был замечен сигнальный огонь.

— Похоже, предупреждают о чем-то, — сказал моссадовец Иакову, сидевшему рядом с водителем на переднем сиденье. — Это мне не нравится. На пути к Маскату не предполагалось никаких остановок. Неужели султан расставил патрули? Приготовьте оружие, молодые люди. Неизвестно, что нас ждет.

— А что нас может ожидать? — ощетинился Иаков, выхватывая пистолет из кобуры. — Мы действовали в обстановке строжайшей секретности. О наших действиях неизвестно ни одной живой душе. Моя собственная жена считает, что я на маневрах в пустыне Негев!

— В любой, даже самой засекреченной, системе не исключена утечка информации. Иногда неприятелю удается кое-что раскопать. Проинструктируйте своих друзей. Синий. Думаю, придется стрелять...

Иаков отдал приказ. Бойцы прильнули к окнам, держа, оружие наготове. Однако тревога оказалась ложной.

— Это Бен-Ами! — Моссадовец нажал на тормоза, и машина, подпрыгнув пару раз на разбитой дороге, резко остановилась. — Откройте дверцу!

Небольшого роста худощавый тип в джинсах, в белой хлопчатобумажной рубашке навыпуск и готре залез внутрь, вынуждая Иакова потесниться.

— Поехали, — сказал он. — Только медленно. Здесь патрулей нет. Если и остановят, то минут через десять, не раньше Фонарь есть?

Водитель наклонился, достал из-под сиденья фонарь, протянул ему. Включив его, Бен-Ами обвел взглядом сидящих на заднем сиденье.

— Отлично! — сказал он и кивнул, довольный осмотром. — Настоящие бродяги... Если нас остановят, переходите на арабский и несите всякий вздор про свои любовные похождения. Усвоили?

— Аминь! — произнесли Серый, Черный и Красный. Оранжевый ударился в рассуждения.

— Талмуд говорит, что ложь — это грех, — заявил он. — Дайте мне красотку, тогда еще посмотрю!

— Заткнись! — оборвал его Иаков, даже не улыбнувшись.

— Что заставило вас приехать сюда? — спросил офицер Моссад.

— Безрассудство! — ответил Бен-Ами. — Один из наших людей в Вашингтоне связался с нами спустя час, как вы покинули Хеврон. Его информация касается американца. Конгрессмена, ни больше ни меньше. Он здесь. Внедрился в ряды террористов, действует под прикрытием... Можете себе представить'

— Если это не деза, — произнес водитель, сжимая руль, — то все слухи о некомпетентности американских спецслужб, что мне доводилось слышать, истинная правда. Ведь если его схватят, разразится грандиозный скандал. Едва ли американцы пойдут на такой риск...

— Уже пошли. Он здесь.

— Где конкретно?

— Этой информацией мы пока не располагаем.

— А какое отношение к нему имеем мы? — спросил Иаков. — Какой-то придурок, пусть и американец. Кто он такой?

— Большая шишка, коллега, как ни жаль вас разочаровывать, — отозвался Бен-Ами. — И мы обязаны оказать ему необходимую помощь.

— С чего это? — Иаков покачал головой. — Хотелось бы знать почему.

— А потому, что Вашингтон, во-первых, понимает, какому риску он себя подвергает, во-вторых, отдает себе отчет о катастрофических последствиях этой акции в случае его провала. Поэтому и отгородился от него. Конгрессмен действует сам по себе. И если его заграбастают, к правительству он обратиться не сможет, поскольку его не признают, то есть не вправе признать. Он здесь в качестве частного лица.

— Не совсем, — сказал Иаков. — Если американцы не в состоянии помочь ему, почему это должны делать мы?

— Потому что ему никогда не позволили бы сюда приехать, не будь кто-то наверху уверен в том, что он способен на экстраординарные действия.

— Но все-таки, почему этим должны заниматься мы? У нас своей работы хватает. Каким образом выбор пал на нас?

— Вероятно, мы можем сделать то, на что не способны другие.

— Но ведь это сулит большие неприятности! Я бы даже сказал, политическую катастрофу! — воскликнул водитель. — Вашингтон заваривает кашу, а расхлебывать ее оставляет нам. О чем думает проарабское лобби в Госдепе США? Вы только представьте! Он терпит поражение, мы оказываемся неспособными вытащить его, и вот, пожалуйста, во всем виноваты евреи. Еще одного Христа распяли, условно говоря.

— Позвольте! — прервал его Бен-Ами. — Вашингтон не сваливает это дело на нас, поскольку ни одной живой душе неизвестно, что мы в курсе. Мы не засветимся даже в том случае, если наши усилия увенчаются успехом. Мы всего-навсего предоставляем кое-какие услуги, когда в этом возникает необходимость.