Приключения вертихвостки - Ира Брилёва

Я почти выкрикнула это в лицо Эмику. Он по-прежнему смотрел на меня каким-то затравленным взглядом и молчал. Я больше не могла этого вынести и слезы снова предательски потекли по моим щекам, но я прерывающимся голосом закончила фразу:

— Прости. Я должна уйти. — Уходя, я обернулась и сказала то, что должна была сказать: — Я любила тебя. По-настоящему. Правда.

Когда за мной захлопнулась дверь, я в четвертый раз за сегодняшний день расплакалась. Что-то многовато было на сегодня этой арифметики, но обстоятельства были сильнее меня.

Я спускалась в лифте, я шла на стоянку за своей машиной, и слезы лились из меня, как фонтанные струи. Так горько и безутешно я не рыдала никогда, даже в далеком светлом Зауралье.

Я ехала по вечернему городу, стекло было мутным от плотной пелены дождя, а в моей душе бушевал тропический ливень. Он выливался из моих глаз реками слез, и только чудо спасло меня в тот вечер от неминуемой аварии. Бог любит несчастных!

«Господи, — думала я, размазывая по лицу косметику, — за что? Я же ничего плохого никому не сделала. Я думала, что смогу быть счастлива, и познакомились-то мы совершенно случайно! Я же не виновата, что этого человека не должно было быть в моей жизни! Совсем!» Я рыдала, как белуга, или что-то в этом роде. И весь мир вокруг меня истекал вселенским потопом. Я плакала не от того, что меня обманули, и не от бессилия, а просто от обиды. Обыкновенной, почти детской обиды. Как же мне теперь жить? Ведь я действительно любила Эмика, и он тоже любил меня. Я знала это, я чувствовала это так же хорошо, как чувствует это любая женщина на этой планете. Мы так устроены. Мы всегда знаем, когда нас любят по-настоящему. Но эта глухая боль от обиды точит тебя изнутри, этот обиженный ребенок, притаившийся в каждом из нас, часто совершает по-детски непредсказуемые поступки. И, как и любой ребенок, потом представления не имеет, как все исправить.

Почему я не осталась? Я не знаю. Может быть, если бы Эмик сгреб меня в охапку, успокоил, нашептал бы мне в ухо всяких милых глупостей, я бы и оттаяла. Но он молчал. И это решило все остальное. Наверное, после того, что я ему наговорила, он меня должен просто возненавидеть! Еще бы! Я ведь спала с его отцом! Думаю, что для такого человека, как Эмик, это было слишком. Все было кончено.

Я вошла в свою квартиру и бросилась на кровать, прямо в пальто и в сапогах. Я лежала ничком, зарывшись головой в подушку, и выла. Как бездомная собака воет на луну. Неожиданно сзади меня раздался шорох. Я затихла от неожиданности и чуть не подскочила от страха, когда кто-то, стоящий позади меня, громко вздохнул. Я медленно перевернулась и глянула в сторону вздыхающего. Передо мной стояла баба Маша! И со мной произошло то, чего до этого не могло произойти в принципе — я грохнулась в обморок!

Я очнулась от того, что какая-то влага лилась мне на лицо. Я открыла глаза. Мое ослабевшее тело, уже без пальто и сапог, лежало вдоль кровати, под головой был ворох подушек, а в лицо мне баб Маша брызгала прохладной водой.

— Господи! Баб Маша, — я рванулась из подушек и бросилась на шею моей драгоценной, золотой, бриллиантовой мисс Марпл. — Как я по тебе соскучилась! Куда же вы обе подевались?

Я повисла на ней, вцепившись в ее мягкие, пахнущие сдобой, плечи.

— Ну, ну. Здесь я, здесь. Никуда я не девалась. А Фекла вон дрыхнет. Из пушек не разбудить.

Баб Маша гладила меня по голове, по плечам, словно маленького ребенка. А мне было так тепло и спокойно в ее объятиях.

— Баб Маш, ты мне расскажешь, что с вами стряслось? А то я тут чуть всех не поубивала!

Баб Маша отстранила меня от себя и заглянула мне в глаза:

— Конечно, я тебе все расскажу. Тут такой детектив был, что и в кино не покажут! Пришлось соблюдать строжайшую конспирацию!

Через пять минут мы сидели у нее на кухне и при тусклом свете свечи — баб Машину конспирацию пока никто не отменял — пили чай с моими любимыми пирожками. Несмотря на конспирацию, баб Маша все равно успела всё. Как всегда!

Я откусывала от пирожка маленький кусочек — на ночь печеное означало смерть хорошей фигуре, — и запивала его душистым малиновым чаем и слушала неторопливый баб Машин рассказ.

Перед тем, как Эмочкина мать позвонила к сыну на домашний телефон (последовательность событий я легко вычислила, сверив с бабой Машей некоторые мелкие детали), она сделала две вещи: наняла новых — уже третьих по счету — «киллеров» (а может, это были старые, но с новыми, более изощренными, инструкциями?) и решила лично проинспектировать «объект», то есть, меня. Это стало ясно моей мисс Марпл из последовавших в тот день событий.

«Киллерами» мы продолжали называть их по инерции. Может, они были бандитами какой-то другой специализации, но нам это было все равно.

Бдительная баба Маша, которая вот уже третий месяц проживала рядом с ничего не подозревающей Фёклой, во время очередного планового похода в продуктовый магазин умудрилась «срисовать» непривычную возню вокруг моей старой квартиры. По лестнице в подъезде прошмыгнул какой-то странный тип, которого баба Маша здесь до этого никогда не видела. По-видимому, он просто поднялся на наш этаж, чтобы осмотреться, но никак не ожидал, что в тот же самый момент моя мисс Марпл отправится за покупками.

Я вспомнила слова Олега о том, что «мадам» какая-то «нефартовая», и непроизвольно улыбнулась. Похоже, Олег был недалек от истины. Даже туповатый Вован изучил расписание выходов бабы Маши в магазин перед тем, как переться к ней в квартиру. А этот, третий по счету «претендент» на звание моего палача оказался, видимо, самым невразумительным. Действительно, не везло эмиковой «мамашке» на толковых преступников! А может, это просто мне везло? Это ведь как посмотреть.

Баба Маша тем временем продолжала свой рассказ.

Тип растерялся от такой неожиданной встречи с ней в подъезде, и ему пришлось срочно ретироваться, бормоча себе под нос что-то вроде:

— Простите, я, кажется, ошибся подъездом.

Это на предпоследнем-то этаже здоровенной элитной московской многоэтажки! Старушка сочла это очень подозрительным, и не ошиблась. Ее детективная интуиция поразила меня еще при первом с нею знакомстве. Если бы баба Маша вдруг начала писать детективные романы, то, думаю, слава Агаты Кристи ей была бы гарантирована.

В магазине за бабусей пристроился другой весьма подозрительный субъект, который потом проводил её почти до самого дома. Он неумело прятался за деревьями, чем сильно развеселил мою проницательную старушку и окончательно заставил утвердиться в мысли, что враг снова перешел в наступление.

— Вот неумехи, — сказала она мне, качая головой.

Незнакомая и подозрительная личность один раз — это могло бы быть простым совпадением. Но целых два совпадения для моей мисс Марпл были уже не просто звоночком, а настоящим громогласным колоколом. И тогда она стала наблюдать. Из-за плотно закрытой занавески баба Маша битых два часа озирала двор и окрестности, пока не заметила, что по двору подозрительно часто ходит тот же самый же субъект, что шастал в подъезде.

К нашим детективам она уже привыкла и знала их всех в лицо. Жильцов нашего дома она тоже знала наперечет — старики любопытны, как дети. А эта личность была ей незнакома. Видимо, Эмикова мамаша расслабилась и решила, что я уже все свои страхи как следует позабыла, и теперь можно брать меня голыми руками.

Собственно, я этого и добивалась, поселив в моей квартире Фёклу, как две капли воды похожую на меня. Враг должен был удостовериться в том, что я — беспечная дурында, которой одно китайское предупреждение, даже в виде выстрела, ни о чем не говорит.

Но самое главное было не это. Баба Маша сообщила мне такую новость, от которой я сама чуть не свалилась с табуретки, на которой до этого спокойно сидела, поедая пирожки.

Самым главным было то, что «мадам», по-видимому, исчерпав все запасы терпения — все же три месяца — это срок! — ничего лучше не придумала, как самолично заявиться прямо к дверям моей квартиры. Под видом обыкновенного работника социальных служб. Да! Наверное, я так долго испытывала ее терпение фактом своего существования, что она наплевала даже на конспирацию. Какая конспирация, если на кону такая куча денег! Видимо, основным обстоятельством, толкнувшим «мадам» на такой безрассудный поступок, было то, что время неумолимо убегало. И в данном конкретном случае оно работало на меня. Ведь до вступления в наследство оставалось всего около двух месяцев!

Интересно, на что она рассчитывала? Лично набить мне морду? Или пырнуть ножом на глазах у изумленного киллера? Оскорбленное женское самолюбие часто толкает на необдуманные поступки даже самых умных женщин. В общем, я не знаю, что у нее было на уме.

Хотя, если подумать, то она была не так уж и не права. Примитивность в таких делах часто является синонимом простоты. А вот это иногда срабатывает.