Сердца в Атлантиде - Стивен Кинг

— Извините, — пробормотал Бобби, положив кольцо назад в корзинку и подталкивая ее кончиками пальцев подальше от края. Возможно, он дотолкал бы ее до противоположного края и она свалилась бы, но толстуха поддержала ее ладонью. Она улыбалась и вроде бы совсем не сердилась, и Бобби почувствовал невероятное облегчение.

— Да нет, я серьезно: обязательно возьми! — Она достала кольцо с голубым брелоком. — Дешевые штучки, зато бесплатные. Мы раздаем их для рекламы. Как спички, понимаешь? Хотя вот спички я мальчишке дарить не стала бы. Ты ведь не куришь?

— Нет, мэм.

— Хорошее начало. И спиртного лучше не пробуй. Ну-ка, бери, не отворачивайся от дармовщинки, малыш. Не так-то ее много в мире.

Бобби взял кольцо с зеленым брелоком.

— Спасибо, мэм. Очень классный. — Он положил кольцо в карман, твердо зная, что от него нужно будет избавиться — если его мать найдет такую штуковину, она не обрадуется. А задаст двадцать вопросов, как сказал бы Салл. А может, и тридцать.

— Как тебя зовут?

— Бобби.

Он выждал: не спросит ли она, как его фамилия, и про себя жутко обрадовался, когда она не спросила.

— А я Аланна. — Она протянула руку всю в кольцах. Они мерцали, как лампочки автоматов. — Ты тут с отцом?

— С моим ДРУГОМ. — Бобби подчеркнул последнее слово. — По-моему, он делает ставку на боксерский матч Хейвуда с Альбини.

Аланна словно бы встревожилась и готова была засмеяться. Она наклонилась, прижимая палец к красным губам. Потом шикнула на Бобби, обдав его крепким спиртным запахом.

— Не произноси тут слова “ставка”, — предостерегла она. — Это бильярдная. Никогда не забывай этого и будешь всегда цел и невредим.

— Ладно.

— А ты красивый чертененок, Бобби. И похож… — Она запнулась. — Может, я знаю твоего отца? Возможно, по-твоему?

Бобби покачал головой, но неуверенно — он ведь и Лену кого-то напомнил.

— Папа умер. Давным-давно. — Он всегда добавлял “давным-давно”, чтобы люди не рассиропливались.

— А как его звали? — Но прежде чем Бобби успел ответить, Аланна Файле сказала сама — ее накрашенные губы произнесли будто волшебное заклинание;

— Может, Рэнди? Рэнди Гаррет, Рэнди Грир, ну, что-то похожее?

На миг Бобби до того обалдел, что не мог произнести ни слова. Из него словно весь дух вышибло.

— Рэндолл Гарфилд. Но откуда…

Она обрадованно засмеялась. Грудь у нее всколыхнулась.

— Да по твоим волосам больше всего. Ну и веснушки.., а еще этот трамплинчик… — Она наклонилась, и Бобби увидел верхнюю половину гладких белых грудей. Они показались ему большими, точно бочки. Она легонько провела пальцем по его носу, — Он приходил сюда играть на бильярде?

— Не-а. Говорил, что с кием у него не задается. Прост выпьет пива, а иногда… — Она быстро задвигала рукой, будто сдавала карты. Бобби вспомнился Маккуон.

— Угу — сказал Бобби. — Он на любой неполный стрет клевал, как мне говорили.

— Ну, этого я не знаю. Но он был хороший человек. Приходил сюда по понедельникам вечером, когда тут всегда ну просто как в могиле, и через полчаса с ним все начинали смеяться. Он играл песню Джо Стэффорда — не помню названия, — заставлял Лена включать проигрыватель. Настоящий миляга, малыш, потому-то я его и помню; миляга с рыжими волосами — большая редкость. Пьяных он не угощал, был у него такой пунктик, а так — последнюю рубашку был готов для тебя снять. Только попроси — и пожалуйста.

— Но он вроде бы много денег проигрывал, — сказал Бобби. Ему не верилось, что он ведет этот разговор, что встретил кого-то, кто был знаком с его отцом. Ну да, наверное, многие открытия так и происходят — благодаря случайности. Просто живешь себе, занимаешься своим делом, и вдруг прошлое так тебя и захлестывает.

— Рэнди? — Она вроде бы удивилась. — Не-а. Заглядывал выпить — раза три в неделю, ну, понимаешь, если оказывался поблизости. Он не то недвижимостью занимался, не то страхованием, не то продавал что-то или…

— Недвижимостью, — сказал Бобби. — Он занимался недвижимостью.

— ..и тут рядом была фирма, куда он приезжал. Промышленное строительство, если не вру. Так недвижимостью? Ты уверен, что не медикаментами?

— Нет, недвижимостью.

— Странно, как работает память, — сказала она. — Что-то будто вчера было, но чаще время проходит и зеленое оборачивается голубым. Ну да, все эти фирмы — черные костюмы, белые воротнички — отсюда попропадали.

Она Печально покачала головой.

Бобби не интересовало, как отрущобился этот район.

— Но когда он все-таки играл, то проигрывал. Пытался дополнить неполный стрет и всякое такое, — Это тебе мать нарассказала? Бобби промолчал, Аланна пожала плечами. Спереди это у нее получалось очень интересно.

— Ну, это ваше с ней дело.., да и, может, твой отец наличность где-то еще спускал. Я только знаю, что здесь он раза два в месяц сидел со своими знакомыми, играл, может, до полуночи, а потом отправлялся домой. Просаживай он много или выигрывай, я бы, наверное, помнила. А я не помню. И значит, он почти каждый вечер сколько проигрывал, столько и выигрывал. А это, кстати, показывает, что в покер он хорошо играл. Получше всех этих. — Она показала глазами в ту сторону, куда ее брат увел Теда.

Бобби смотрел на нее, совсем сбитый с толку. “Твой отец не оставил нас купаться в деньгах”, — любила повторять его мама. Аннулированная страховка, пачка неоплаченных счетов. “А я даже ничего не знала”, — сказала она еще весной, и теперь Бобби казалось, что это подходит и к нему: “А я даже ничего не знал”.

— Он был настоящий красавец, твой отец, — сказала Аланна. — Нос, как у Боба Хоупа, и вообще. Думается, можешь на это рассчитывать. Ты вроде бы в него пошел. А девочка у тебя есть?

— Да, мэм.

Так неоплаченные счета — выдумка? А что, если?.. Если страховая премия была получена и где-то спрятана, может, на счете в банке вместо страниц каталога? Пугающая мысль: Бобби не мог себе представить, зачем бы его матери понадобилось внушать ему, будто его отец был (низкий человек, низкий человек с рыжими волосами) скверный человек, раз он таким не был, и все-таки.., все-таки ему чудилось, что это — правда. Она умела злиться, вот что отличало его мать. Умела так злиться! И тогда она могла сказать что угодно. И, значит, возможно, что его отец — мать никогда не называла его “Рэнди” — раздал слишком много последних рубашек прямо со своей спины и разозлил Лиз Гарфилд до безумия. Лиз Гарфилд рубашек не раздавала — ни со своей спины, ни с чьей-нибудь чужой. В этом мире свои рубашки надо беречь, потому что жизнь несправедлива.

— А как ее зовут?

— Лиз. — Он был ошеломлен, совсем как когда вышел из темного кинотеатра на яркий солнечный свет.

— Как Лиз Тейлор. — Аланна одобрительно улыбнулась. — Красивое имя для подружки.

Бобби засмеялся в легком смущении.

— Нет, это моя мама Лиз. А мою девочку зовут Кэрол.

— Она хорошенькая?

— Лучше не бывает, — сказал он, ухмыляясь и помахивая одной рукой. И был очень доволен, когда Аланна так и покатилась со смеху. Она перегнулась через стол (верхняя часть ее руки от локтя до плеча колыхалась, будто была из теста) и ущипнула его за щеку. Было немножко больно, но все равно приятно.

— Ловкий малыш! Сказать тебе что-то?

— Конечно. А что?

— Если человек любит иногда поиграть в карты, это еще не делает его бандитом. Ты понимаешь?

Бобби кивнул — сначала нерешительно, потом с уверенностью.

— Твоя мать тебе мать. И я ни про чью мать не скажу дурного слова, потому что любила мою, но не все матери одобряют карты, или бильярд, или.., места вроде этого. Такая у них точка зрения. Вот и все. Усек?

— Ага, — сказал Бобби. Ну да. Он усек. Его охватило странное чувство, будто он и плакал, и смеялся сразу. “Мой папа бывал здесь”, — подумал он. Пока это было куда-куда важнее любой лжи его матери. “Мой папа бывал здесь, может, стоял на этом самом месте, где сейчас стою я”. — Я рад, что похож на него, — выпалил он вслух.

Аланна с улыбкой кивнула.

— Вот ты зашел сюда с улицы. Случайно. Сколько было на это шансов?

— Не знаю. Но спасибо, что рассказали мне про него. Огромное спасибо.

— Он бы всю ночь играл ту песню Джо Стэффорда, если бы ему позволили, — сказала Аланна, — Ну, смотри, никуда отсюда не уходи.

— Само собой, мэм.

— Само собой, Аланна. Бобби расплылся до ушей.

— Аланна, Она послала ему воздушный поцелуй, как порой делала его мать, и засмеялась, когда Бобби сделал вид, будто поймал его. Потом она ушла назад в дверь позади стола. Бобби увидел за дверью комнату вроде гостиной. На одной стене висел большой крест.

Он сунул руку в карман, продел палец в кольцо (оно будет, решил он, особым сувениром, напоминающим, что он побывал “тут, внизу”) и вообразил, как катит вниз по Броуд-стрит на мотороллере из “Вестерн авто”. Едет в парк. Шоколадная плетеная шляпа сдвинута на затылок. Волосы у него длинные, прическа — жопка селезня. Никаких больше ежиков, Джек! Куртка у него завязана рукавами вокруг пояса, и на ней его цвета, а на обороте ладони синяя татуировка, наколотая глубоко-глубоко, навсегда. А у поля Б его ждет Кэрол. Смотрит. Как он мчится к ней, и думает; “Классный ты парень”, когда он описывает маленький кружок, брызжа щебнем к ее белым туфлям (но не на них!). Да, классный. Крутой на мотороллере и ловкач из ловкачей.