Весь этот рок-н-ролл - Михаил Липскеров

Михаил Липскеров

Весь этот рок-н-ролл

Посвящается Михаилу Липскерову

От Автора

Настоящая книга написана по мотивам реальных событий. Не происходивших в действительности. Суть их крайне неясна. Последовательность отсутствует вовсе. Причинно-следственные связи, а попросту – детерминизм, разрушены. В общем, нарратив рядом не лежал, а если и лежал, то данным сочинением растоптан и смазан.

Для того чтобы не нанести моральный ущерб истинным героям и не налететь из-за этого на башли, имена, отчества и фамилии героев заменены на первые попавшиеся имена, отчества и фамилии.

Автор приносит глубочайшие извинения кому-либо, если имена, отчества и фамилии героев по случайному совпадению совпадут с именами, отчествами и фамилиями кого-либо.

Автор, Липскеров Михаил Федорович, приносит глубочайшую благодарность автору Липскерову Михаилу Федоровичу, без которого эта книга не была бы написана.

Оба вышеназванных персонажа приносят более чем глубочайшую благодарность редактору Марине Тимониной за труд, вложенный в редактирование этой книги, по сравнению с которым труд, вложенный в написание этой книги и в строительство железной дороги («страшно громаден») в поэме незабвенного Н.А. Некрасова «Железная дорога», – «Игра в бисер» незабвенного Германа Гессе.

Не судите строго. «Ибо какой мерой судите, такой и вас судить будут» (Незабвенный Иисус Христос).

Всех целую.

Линия Липскерова

– А скажите-ка мне, любезнейший Михаил Федорович, когда в последний раз вы просыпались счастливым?

Сергей Владимирович посмотрел на меня острым взглядом левого глаза, в то время как взгляд правого ясно дал понять, что никакого счастья в последние годы при просыпании у меня не было; ибо какое может быть счастье у сильно отметеленного дурными привычками пожилого, косящего под интеллигента, интеллектуала, не сильно далекого полета и сомнительного по части нравственности пошиба? А все потому, что этот глаз принадлежал неврологу, которого я обозвал Сергеем Владимировичем. Ибо настоящее имя его столь тяжело произносимо, что язык, не надрессированный в произнесении скороговорок, выговорить его не в состоянии. А если и в состоянии, то это свидетельствует о глубокой патологии голосовых связок произносящего. Потому что здоровый человек выговорить сразу Либенштохзен Момштейнбраушпильевич не в силах из-за человеческого устройства ротовой полости рта. А если и сможет, то не сможет уже ничего другого. И навсегда погибнет для общества из-за навязчивой идеи – не забыть ненароком Либенштохзен Момштейнбраушпильевич. Он будет неожиданно вскрикивать это имя на приеме у президента по случаю вручения Государственной премии в области рэпа, и премию получит досрочно убитый Тупак Шакур; при финале интимного свидания с девушкой Люсей… а если интимное свидание проходит с юношей Геной, то это уже ни в какие ворота! «У тебя другой! Ты любишь его! Чем он лучше меня?..»; и его изобьет бармен Глеб за слова Либенштохзен Момштейнбраушпильевич со льдом и вишенкой. Разлибенштохзеновить, но не момштейнбраушпиливать.

Потому и Сергей Владимирович.

– А было это в два часа ночи двадцатого августа две тысячи четвертого года. Когда я мутно проснулся и повернул голову налево. И увидел, что в изголовье стоит стакан, а в нем – двести граммов Ее и кусочек сахара-рафинада. И вот этот момент – от просыпания до осознания – и был чистейшей воды счастьем. Насколько чистой может быть вода в столице нашей родины городе Замудонске.

– А потом?

– Потом жизнь завертелась колесом, которое в конце концов докатилось до реанимации одного нарицательного приюта душ, потерявших свою первоначальную конфигурацию.

– Это я знаю от Андрея Аркадьевича Курехина. [1]

Имя и отчество настоящие, фамилия закодирована.

– А там вы спали?

– Если б спал! – неожиданно взъярился я. – Хрен бы я оттуда вышел! Я хочу спать! Спать, спать, спать… Я хочу спать, ты хочешь спать, он/она хочет спать, но заснуть не могут… И ночи мои пусты и одиноки. И печаль моя не светла. Ой, как не светла.

– А скажите мне, Михаил Федорович, какие снотворные вы принимали на протяжении вашей жизни?

Я задумался… Я знавал и даже был в близких отношениях с транквилизаторами, нейролептиками, просто снотворными разных калибров и разной убойной силы. Насосавшись колес, я часами наблюдал за жизнью гуппи и вуалехвостов в близстоявшем аквариуме, но не спал. На меня не могли наглядеться лечащие врачи психиатрического состояния души. Я был тот человек, которому не помогало ничего. Нет, кое-что все-таки – да, но это уж такой компот, что страдающие бессонницей невысокого пошиба, жалкие ничтожные люди, коих тринадцать на дюжину, умирали сразу, раз и навсегда, бесповоротно и конечно же на хрен. Но врачи психиатрического состояния души его не прописывали. Потому что неизвестно – человек уснет или помрет. Под влиянием этого компота он может дойти до самой крайней крайности: реализовать Эдипов комплекс, выйти на Красную площадь с чтением работы Владимира Ильича Ленина «Государство и революция» или отправиться на защиту Белого дома в августе семьдесят пятого года. А один неустойчивый чувак после компота заснуть заснул, но проснулся, перерезанный пилой то ли Алана Эдгара По, то ли Франца Кафки. Захотел встать, но не смог. Произошло раздвоение личности – верх хотел, а низ не мог. Он не привык вставать без команды сверху. Буквально ни шагу не мог ступить. Ни шагу вперед, ни два назад. Предтеча вертикали власти. И гребаная клятва Гиппократа типа не навреди. Но я этой клятвой не связан.

Так вот, что это за компот. Даю рецепт для нуждающихся, когда уж совсем… Потому что стараниями нашего Минздравсоцразвития самый простенький яд скоро будет продаваться по рецептам, а «Алжирское» будут гнать через Памир на ослах, и отравиться им по полной программе смогут только очень богатые декаденты. Значит, так. По раннему утру, отойдя от бессонницы, почистите зубы. Есть такие губки для чистки зубов, которые впитывают до трехсот граммов «Каберне» и двухсот восьмидесяти граммов «Совиньона» (из-за разной плотности этих чистящих средств). Рот после чистки не споласкивать. Затем позавтракать чем-то диетическим. Например, выдохшимся «Жигулевским» и забродившим обезжиренным творогом. И только потом выйти на улицу, чтобы купить две (но лучше три) бутылки водки и несколько бульонных кубиков, и на этих компонентах додержаться до ночи. В это время как раз укладывается 8,2 просмотра видеокассеты с фильмом Алана Паркера «Стена» на музыку психоделической группы «Пинк Флойд». (Со времени, когда вышел фильм, я ее смотрел тысячу восемьсот тридцать пять раз.) И когда ночь придет на мягких лапах, задышит, как медведь, вы принимаете две таблетки леривона и две таблетки клонозепама, запиваете гладким стаканом водки и уходите в нети. Чтобы в два часа ночи проснуться, глянуть на пол у изголовья и почувствовать себя счастливым.

– Да, – сказал невролог Сергей Владимирович, насосавшийся этой историей, – терапия вам уже не поможет. Сейчас подумаем… Не откажите в любезности. Скажите три раза подряд: «Спать, вам хочется спать».

Много я встречал в своей жизни психологов, психиатров, психотерапевтов и прекрасно знаю, что они, вопреки массовому мнению не шибко просвещенной общественности, дурно воспитанной на эстрадных миниатюрах «Психиатр – псих», вполне адекватные люди, и их вполне можно принять за обычных преподавателей марксистско-ленинской эстетики, но Сергей Владимирович показался мне вошедшим в образ артиста эстрады Коми-Замудонской филармонии. Ну раз человек, и не просто человек, а врач, просит…

– Спать, вам хочется спать. Спать, вам хочется спать. Спать, вам хочется спать…

Чувак остекленел!!! Взгляд у него стал пустым до затылка. Но эта пустота заполнила весь кабинет, проникла сквозь стену больницы на улицу Стромынка, подрезала БМВ Смогляка, видного деятеля медведковских, в результате чего он врезался в «Ауди» Дурняка, видного деятеля гольяновских, и оба погибли. (На сходке в кафе «Ромашка» в Сокольниках было решено, что все катраны переходят под контроль Гиви Замоскворецкого.) Далее пустота глаз охватила гастроном у Семеновской, слизнула продуктовый товар, оставив лишь пачки «Жира животного», образующие красивую надпись «Слава КПСС». Потом через Курский повернула к центру и на Садовую, где сквозь редкий поток «Побед» и «Москвичей» проскальзывала еще более редкая новорожденная «Волга». А дальше пустота зацепила «дело врачей», салют Победы… И остановилась на каком-то зыбко дождливом полустанке, которому не положено было иметь даже маленького, но собственного имени… И пустота замерла в отсеке пульмановского вагона в октябре сорок первого года. Я плакал. Мама выпростала грудь и сунула коллекционный сосок мне в рот. Население отсека по душевной возможности отвернулось. Я сосал молоко моей мамы, и в это время раздался паровозный гудок. Я отвалился от груди и заснул…